[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
БРАННИГАН (BRANNIGAN) И МАКБРАЙД (McBRIDE) ПРОТИВ
СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА
(Страсбург, 26 мая 1993 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
Заявители, г-н Питер Бранниган, 1964 г. рождения, и г-н Патрик
Макбрайд, 1951 г. рождения, жители Северной Ирландии.
Первый заявитель был арестован 9 января 1989 г. и доставлен в
центр допросов в казарме Гау Баракс, Арма. Его арестовали на
основании статьи 12 п. 1 "b" Закона о предотвращении терроризма
(временные положения) 1984 г., который позволяет производить арест
лица без ордера в том случае, когда есть основание подозревать,
что он имеет или имел отношение к совершению, подготовке или
подстрекательству к террористической деятельности. Продление его
задержания на 2 дня было разрешено министром внутренних дел
10 января. Оно было продлено затем на 3 дня. Заявитель был
освобожден 15 января, после того как провел в заключении 6 дней
14 часов и 30 минут. Он сорок три раза подвергался допросу, был
лишен книг, газет и других средств информации.
Второй заявитель был арестован 5 января 1989 г. в соответствии
с тем же самым Законом и был доставлен в центр допросов в Каслри.
6 января министр внутренних дел дал согласие на продление его
заключения на 3 дня. Он был освобожден 9 января, проведя в
заключении в том же режиме, что и первый заявитель, 4 дня 6 часов
и 25 минут. Позже Макбрайд был застрелен в Белфасте 4 февраля
1992 г. полицейским.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
В жалобах, поданных 19 января 1989 г. в Комиссию и
объединенных 5 октября 1990 г. в одно производство, заявители
настаивали на нарушении статьи 5 п. 3 Конвенции, поскольку после
задержания они не были доставлены к судье, а также статьи 5 п. 5 и
статьи 13. Жалобы были признаны приемлемыми 28 февраля 1991 г.
В своем докладе от 3 декабря 1991 г. Комиссия установила факты
и пришла к заключению восемью голосами против пяти, что не было
нарушения статьи 5 п. 3 и 5 Конвенции, поскольку Великобритания
23 декабря 1988 г. в соответствии со статьей 15 п. 1 Конвенции
сделала оговорку о том, что она временно отступает от своих
обязательств по Конвенции в связи с чрезвычайной ситуацией.
Комиссия также единогласно решила, что никакие отдельные вопросы
не возникли по статье 13.
Комиссия передала дело в Суд 21 февраля 1992 г.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. О предполагаемых нарушениях статьи 5
36. Заявители, г-н Бранниган и г-н Макбрайд, были задержаны в
соответствии со статьей 12 п. 1 "b" Закона 1984 г. в начале января
1989 г., т.е. после Заявления Великобритании 23 декабря 1988 г.
об отступлении от своих обязательств на основании статьи 15
Конвенции, которое было сделано вскоре после принятия Судом
Решения по делу Броуган и другие (Решение от 29 ноября 1988 г.
Серия A, т. 145-B). Их задержание продолжалось в течение 6 дней
14 часов и 30 минут и 4 дней 6 часов и 25 минут соответственно
(см. п. 10 - 11 выше). Они подали жалобу на нарушение статьи 5
п. 3 и 5 Конвенции. Соответствующие части статьи 5 предусматривают
следующее:
"1. Каждый человек имеет право на свободу и личную
неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в
следующих случаях и в порядке, установленном законом:
...
c) законный арест или задержание лица, произведенное с тем,
чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по
обоснованному подозрению в совершении правонарушения...
3. Каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию в
соответствии с положениями подпункта "c" пункта 1 настоящей
статьи, незамедлительно доставляется к судье или к иному
должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные
функции...
5. Каждый, кто стал жертвой ареста или задержания в нарушение
положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".
37. Отмечая, что оба заявителя провели в заключении более
продолжительные сроки, чем самый короткий период, который, по
заключению Суда по делу Броуган и другие, является нарушением
статьи 5 п. 3, Правительство признало, что в настоящих делах
требование незамедлительности было нарушено (см. п. 30 выше). Оно
далее согласилось, что статья 5 п. 5 о праве на компенсацию также
не была соблюдена.
Принимая во внимание свое Решение по делу Броуган и другие,
Суд заключил, что имело место нарушение статьи 5 п. 3 и 5 (там же,
с. 30 - 35, п. 55 - 62 и 66 - 67).
38. Однако Правительство далее утверждало, что несоблюдение
требований статьи 5 было обоснованно, поскольку государство
23 декабря 1988 г. на основании статьи 15 Конвенции отступило от
своих обязательств.
Поэтому Суд должен рассмотреть обоснованность этого
отступления. Суд напоминает, что вопрос, допустимо ли отступление
от обязательств Великобритании по Конвенции вследствие
чрезвычайной ситуации и терроризма в Северной Ирландии, был
оставлен без ответа в Решении Суда по делу Броуган и другие (там
же, с. 27 - 28, п. 48).
Обоснованность отступления Великобритании от обязательств на
основании статьи 15
39. Заявители утверждали, что это отступление было юридически
недействительным. И Правительство, и Комиссия оспорили это
утверждение.
40. Статья 15 предусматривает:
"1. В период войны или иного чрезвычайного положения,
угрожающего существованию нации, любая из Высоких Договаривающихся
Сторон может принимать меры в отступление от своих обязательств по
настоящей Конвенции только в той степени, в какой это обусловлено
чрезвычайностью обстоятельств при условии, что такие меры не
противоречат другим ее обязательствам по международному праву.
2. Это положение не может служить основанием для отступления
от положений статьи 2, за исключением случаев гибели людей в
результате правомерных военных действий, или от положений
статьи 3, пункта 1 статьи 4 и статьи 7.
3. Любая из Высоких Договаривающихся Сторон, использующая это
право отступления, информирует исчерпывающим образом Генерального
секретаря Совета Европы о введенных ею мерах и о причинах их
принятия. Она также ставит в известность Генерального секретаря
Совета Европы о прекращении действия таких мер и возобновлении
осуществления положений Конвенции в полном объеме".
1. Подход Суда к данному вопросу
41. Заявители считают несовместимым со статьей 15 п. 2
предоставление национальным властям широкой свободы усмотрения,
когда речь идет об отступлении от гарантий, признанных
необходимыми для защиты прав, в отношении которых отступление
неприемлемо, как указанные в статьях 3 и 5. Это особенно
справедливо, когда чрезвычайная ситуация имеет почти постоянный
характер, как в Северной Ирландии. Европейский Суд в Решении по
делу Броуган и другие назвал судебный контроль одним из основных
принципов демократического общества и, как утверждали заявители,
расширил свободу усмотрения Правительства только в контексте
терроризма в Северной Ирландии (п. 58 указанного Решения).
42. В своих письменных представлениях организация
"Международная амнистия" утверждала, что Суд должен проявлять
особенную тщательность при рассмотрении отступления от основных
процессуальных гарантий, которые необходимы для защиты задержанных
всегда, но особенно во время чрезвычайного положения. В свою
очередь, такие организации, как "Свобода", "Интерайтс", и другие
заявили, что если государствам - участникам предоставляется
свобода усмотрения, то она должна быть тем ограниченнее, чем более
постоянным становится чрезвычайное положение.
43. Суд напоминает, что каждое государство - участник
ответственно за "жизнь нации" и ему надлежит определять, угрожает
ли обществу опасность, и если угрожает, то какие меры должны быть
приняты для ее устранения. Непосредственно и постоянно сталкиваясь
с опасными реалиями, национальные власти находятся, в принципе, в
лучшем положении, чем международный судья, для того чтобы
определить наличие опасности, характер и степень отступлений от
обязательств, необходимых для ее преодоления. Поэтому в этом
вопросе широкая свобода усмотрения должна быть предоставлена
национальным властям (см. Решение по делу Ирландия против
Великобритании от 18 января 1978 г. Серия A, т. 25, с. 78 - 79,
п. 207).
Тем не менее государства - участники не пользуются
неограниченной свободой усмотрения. Именно Суду предстоит решать
inter alia, превысило ли государство "ту степень мер, в какой они
продиктованы чрезвычайностью обстоятельств" в условиях кризиса.
Таким образом, свобода усмотрения национальных властей
сопровождается европейским контролем (там же). При его
осуществлении Суд должен учитывать такие важные факторы ситуации,
как характер прав, на которые распространяется отступление от
обязательств, причины, приведшие к чрезвычайному положению, и его
длительность.
2. Наличие чрезвычайной ситуации, угрожающей
существованию нации
44. Хотя заявители не оспаривали существование чрезвычайной
ситуации, "угрожающей существованию нации", они утверждали, что
бремя доказательства Суду того, что такая ситуация действительно
имела место, лежит на Правительстве.
45. Организация "Свобода" и другие в своих письменных
представлениях высказали предположение, что в рассматриваемый
период времени ничто не доказывало обострения кризиса, а
отступление от обязательств было бы оправданным только вследствие
явного ухудшения обстановки после августа 1984 г., когда
Правительство аннулировало свое предыдущее отступление. С другой
стороны, Постоянная консультативная комиссия по правам человека
считала ситуацию в Северной Ирландии в это время достаточно
серьезной, чтобы дать Правительству право на отступление от
обязательств.
46. Как Правительство, так и Комиссия, ссылаясь на массовые
беспорядки в Северной Ирландии, утверждали, что в это время
чрезвычайная ситуация имела место.
47. Напоминая о делах Лоулесс против Ирландии (см. Решение от
1 июля 1961 г. Серия A, т. 3, с. 56, п. 28) и Ирландия против
Соединенного Королевства (см. вышеупомянутое Решение. Серия A,
т. 25, с. 78, п. 205) и сделав свою собственную оценку в свете
представленных ему данных размеров и последствий терроризма в
Северной Ирландии и в других частях Соединенного Королевства (см.
п. 12 выше), Суд полагает, что нет никаких сомнений в том, что
чрезвычайная ситуация тогда существовала.
Суд не считает необходимым сравнивать ситуацию 1984 г. с той,
что сложилась в декабре 1988 г., так как решение аннулировать
отступление от обязательств в принципе принадлежит к дискреционным
правам государства, и совершенно очевидно, что Правительство
полагало, что рассматриваемое законодательство было действительно
совместимо с Конвенцией (см. п. 49 - 51 ниже).
3. Требовала ли ситуация необходимость таких мер?
a) Общие соображения
48. Суд напоминает, что верховенство права, являясь одним из
основных принципов демократического общества, предполагает
судебный контроль над вмешательством со стороны исполнительной
власти в право каждого человека на свободу, предусмотренное
статьей 5 (см. вышеупомянутое Решение по делу Броуган и другие.
Серия A, т. 145-B, с. 32, п. 58). Суд отмечает далее, что
заявление об отступлении от обязательств, на которое делается
ссылка в настоящем деле, было представлено государством -
ответчиком вскоре после вынесения Решения Суда по вышеупомянутому
делу Броуган и другие, когда Суд счел, что Правительство нарушило
свои обязательства по статье 5 п. 3, не доставив заявителей
"незамедлительно" в суд.
Суд должен тщательно рассмотреть отступление с учетом
обстоятельств данного дела и не забывая, что право на арест и
задержание, установленное в 1974 г., в данном случае оставалось в
силе. Однако следует отметить, что основная проблема в настоящем
деле - не наличие права на задержание подозреваемых террористов
сроком до 7 дней (жалоба по статье 5 п. 1 была отозвана самими
заявителями) (см. п. 33 выше), а скорее его осуществление без
судебного контроля.
b) Было ли отступление ответом на чрезвычайную ситуацию?
49. По мнению заявителей, отступление было по существу не
ответом на изменившуюся ситуацию, а реакцией Правительства на
Решение по делу Броугана и имело целью обойти последствия этого
Решения Суда.
50. Правительство и Комиссия полагали, что, хотя такое
объяснение достаточно правдиво, тем не менее чрезвычайность
ситуации всегда, начиная с 1974 г., требовала полномочий на
продление срока задержания, что предусматривало законодательство
по предотвращению терроризма; все сменявшие друг друга
правительства считали эти полномочия совместимыми со статьей 5
п. 3 и без такой меры, как отступление от обязательств. Тем не
менее меры, подобные ей, были прямым ответом на чрезвычайную
ситуацию, в которой Великобритания находилась и продолжает
оставаться.
51. Суд прежде всего отмечает, что начиная с 1974 г.
Правительство нуждалось в особых полномочиях для борьбы с угрозой
терроризма. Решение Суда по делу Броуган и другие поставило его
перед выбором: либо ввести судебный контроль над решениями о
задержании в соответствии со статьей 12 Закона 1984 г., либо
заявить об отступлении от обязательств по Конвенции в этом
отношении. Вывод Правительства о том, что судебный контроль,
предусмотренный статьей 5 п. 3, невыполним из-за особых трудностей
расследования и судебного преследования террористической
деятельности, сделал отступление неизбежным. Таким образом, право
на продление задержания без судебного контроля и отступление от
обязательств от 23 декабря 1988 г. тесно связаны с
продолжительностью чрезвычайной ситуации, и ничто не указывает,
что отступление было не чем иным, как ответом на нее.
c) Было ли отступление преждевременным?
52. Заявители утверждали, что речь шла о временной мере, не
предусмотренной статьей 15; из уведомления об отступлении,
переданного Генеральному секретарю Совета Европы 23 декабря
1988 г., следовало, что Правительство не пришло к "твердому или
окончательному решению" о необходимости отступления от статьи 5
п. 3 и ему требовалось дополнительное время для обдумывания и
консультаций. Вслед за этим министр внутренних дел подтвердил
отступление в заявлении перед Парламентом 14 ноября 1989 г. (см.
п. 32 выше). До этого заявления статья 15 не позволяла
отступления. Даже на эту дату Правительство не нашло нужного
способа, чтобы "магистрат, уполномоченный законом осуществлять
судебные полномочия", смог выполнить условия статьи 5 п. 3.
53. Правительство полагало, что тот факт, что оно
рассматривало возможность судебного контроля над продлением
задержания, никак не может сказаться на действительности
отступления; как указала Комиссия, оно было всегда совместимо с
требованиями п. 3 статьи 15.
54. Суд не согласился с доводом заявителей о том, что
отступление было преждевременным. Конечно, статья 15 не содержит
возможности временного приостановления действия гарантии Конвенции
до того, как отступление состоялось.
Заявление об отступлении ясно указывает, что "в обстановке
обострения кампании террора и безусловной необходимости передать
террористов правосудию Правительство не считает, что максимальный
период задержания должен быть уменьшен". Тем не менее
Правительство хотело "избрать такую судебную процедуру, при
которой продление содержания под стражей можно было контролировать
и в надлежащих случаях санкционировать судьей или другим
магистратом" (см. п. 31 выше).
Действительность отступления не может быть оспорена в силу
лишь той причины, что Правительство решило изучить, мог ли быть
найден в будущем способ обеспечить большее соответствие
обязательствам по Конвенции. Такой постоянный процесс осмысливания
ситуации не только соответствует статье 15 п. 3, требующей
постоянно проверять, сохраняется ли необходимость в чрезвычайных
мерах, он также имплицитно соответствует принципу соразмерности.
d) Было ли оправданно отсутствие судебного контроля над
продлением задержания?
55. Заявители полагали неверным утверждение Правительства, что
контроль над продлением задержания со стороны судьи или другого
уполномоченного законом магистрата не был возможен или что период
задержания в семь дней был необходим. Они не согласны и с тем, что
факты, необходимые для того, чтобы убедить суд в законности такого
продленного содержания под стражей, могут быть более секретными,
чем это необходимо в слушаниях habeas corpus. Заявители, как и
Постоянная консультативная комиссия по правам человека,
подчеркивали, что судам в Северной Ирландии часто приходилось
иметь дело с обращениями, основанными на конфиденциальной
информации, - например, об освобождении под залог, - и что имелись
достаточные процессуальные и доказательственные гарантии для
защиты конфиденциальности. Также существовали процедуры, когда
судьи действовали на основе данных, которые оставались неизвестны
адвокату и его клиенту, например, когда документ требовал
секретности в интересах публичного порядка, или когда требовалось
продлить задержание на основании Ордонанса 1989 г. о полиции и
доказательствах по уголовным делам в Северной Ирландии (п. 19
выше).
56. Правительство возражало, что ни при одной из этих процедур
суд не может, оставив задержанного или его адвоката в
неизвестности о фактах, вынести свое решение. Единственное
исключение появилось в приложении 7 к Закону о предотвращении
терроризма (временные положения) 1989 г., когда inter alia суд
может отдать приказ о представлении особых данных, получаемых в
ходе расследования террористической деятельности. Однако п. 8
приложения 7 предусматривает, что в тех случаях, когда раскрытие
секретной информации суду наносило бы ущерб расследованию, издать
такой приказ может только министр внутренних дел (см. п. 25 выше).
Правительство сожалеет о том, что в рамках common law
невозможно ввести систему, которая была бы совместима со статьей 5
п. 3 и не ослабила бы при этом эффективность борьбы с терроризмом.
Решения о продлении задержания принимаются на основе информации,
характер и источник которой не может быть раскрыт подозреваемому
или его адвокату без риска для отдельных лиц, оказывающих помощь
полиции, или возможности потери в будущем ценных сведений. Кроме
того, вовлечение судей в процесс продления задержания создавало
реальную угрозу подрыва их независимости, поскольку они бы
неизбежно рассматривались как участники процесса расследования и
обвинения.
Кроме того, Правительство не согласилось с правомерностью
сравнения с habeas corpus; вовлечение судебной власти в процедуру
задержания или его продления требует раскрытия значительного
объема дополнительной важной информации, необходимости
представлять которую нет при процедуре habeas corpus. В частности,
суду должны быть сообщены подробные данные полицейских допросов
после ареста, включая сведения об опрашиваемых и информацию,
полученную из других источников, а также информацию, влияющую на
ход полицейского расследования в будущем
Лорды Шеклтон и Джелликоу, а также виконт Колвилл пришли к
заключению, что арест и продление задержания были необходимыми
инструментами в борьбе с терроризмом. В своих отчетах они
указывали, что террористы обучены сохранять тайну на допросах и
это препятствовало расследованию террористических правонарушений и
увеличивало его срок. Полиции приходилось осуществлять обширные
проверки и запросы и полагаться в большей степени, чем обычно, на
кропотливую расследовательскую работу судебно-медицинской
экспертизы (см. п. 15 выше).
57. Комиссия считала, что в этом отношении Правительство не
превысило рамки предоставленных ему пределов усмотрения.
58. Суд обращает внимание на то, что в докладах, анализирующих
применение законодательства по предотвращению терроризма,
преобладает мнение, что трудности расследования и преследования по
суду террористических преступлений вызывают необходимость в
продлении срока задержания без судебного контроля (см. п. 15
выше). Более того, эти особые трудности были признаны в Решении
Суда по вышеупомянутому делу Броуган и другие (см. Серия A,
т. 145-B, с. 33, п. 61).
Суд отмечает также, что государство - ответчик считает
особенно важным предотвратить раскрытие задержанному и его
адвокату информации, на основе которой принимается решение о
продлении задержания, и что в состязательной системе общего права
независимость судей была бы поставлена под угрозу, если бы они или
другие магистраты принимали участие в вынесении решения о
продлении задержания.
Суд отмечает также, что введение "судьи или другого
уполномоченного законом лица для осуществления судебной власти" в
процедуру продления сроков задержания не обязательно оказалось бы
само по себе в полном соответствии со статьей 5 п. 3. Этот пункт,
как и п. 4 той же статьи, следует понимать как требование
необходимости соблюдать процедуру, которая имеет судебный
характер, пусть и не обязательно одинаковый в каждом отдельном
деле, где требуется вмешательство судьи (см. Решения Суда: по
статье 5 п. 3 - по делу Шиссер против Швейцарии от 4 декабря
1979 г. Серия A, т. 34, с. 13, п. 30, Хубер против Швейцарии от
23 октября 1990 г. Серия A, т. 188, с. 18, п. 42 - 43; по статье 5
п. 4 - по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от 18 июня
1971 г. Серия A, т. 12, с. 41, п. 48; по делу Санчес-Рейс против
Швейцарии от 21 октября 1986 г. Серия A, т. 107, с. 19, п. 51;
Лами против Бельгии от 30 марта 1989 г. Серия A, т. 151, с. 15 -
16, п. 28).
59. В функции Суда не входит подменять своим мнением о
наиболее подходящих или целесообразных мерах в сложившейся
чрезвычайной ситуации мнение Правительства, которое
непосредственно отвечает за взвешенное соотношение действенных мер
по борьбе с терроризмом, с одной стороны, и уважением прав
человека, с другой (см. вышеупомянутое Решение по делу Ирландия
против Соединенного Королевства. Серия A, т. 25, с. 82, п. 214, и
Решение по делу Класс против Германии от 6 сентября 1978 г.
Серия A, т. 28, с. 23, п. 49). Разумеется, что применительно к
Северной Ирландии, где судебный корпус малочислен и подвергается
нападениям со стороны террористов, общественное доверие к
независимости судей является вопросом, которому Правительство
уделяет особое внимание.
60. В свете этих соображений нельзя сделать вывод, что
Правительство превысило пределы своего усмотрения, приняв в
существующих обстоятельствах решение исключить судебный контроль.
e) Гарантии против злоупотребления
61. По мнению заявителей, "Международной амнистии", а также
"Свободы" и других организаций, при задержании гарантии против
злоупотребления властей оказались незначительны, в период
содержания под стражей задержанный полностью отрезан от внешнего
мира, и ему не разрешается доступ к газетам, радио и к его семье.
"Международная амнистия", в частности, подчеркнула, что
международные акты, такие как принятый ООН в 1988 г. "Свод
принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению"
(Резолюция Генеральной Ассамблеи N 43/173 от 9 декабря 1988 г.),
предоставляют задержанному широкие возможности контактов с
адвокатами и членами семьи. "Амнистия" утверждала, что
незамедлительная передача лица компетентному судебному органу была
особенно важной, так как процедура habeas corpus в Северной
Ирландии оказалась неэффективной на практике. "Амнистия" считает,
что статья 5 п. 4 должна рассматриваться как не подлежащая
ограничению во время чрезвычайного положения.
Кроме того, она утверждает, что решение о продлении срока
задержания не может практически оспариваться в связи с отсутствием
судебного приказа о передаче арестованного в суд (habeas corpus)
или судебного контроля, поскольку такое решение принимается втайне
почти во всех случаях. Следовательно, несмотря на тысячи случаев
распоряжений о продлении задержания, судебное обжалование таких
приказов места не имело.
62. Хотя и заявители, и названные организации заявляют об
отсутствии действенных гарантий, Суд считает, что на деле такие
гарантии существуют и обеспечивают должную меру защиты против
произвольного обращения и изоляции задержанного от внешнего мира.
63. Во-первых, с помощью такого средства, как habeas corpus,
проверяется законность первоначального ареста и задержания. Не
вызывает сомнений, что это средство имелось в распоряжении
заявителей, если бы они или их адвокаты предпочли им
воспользоваться, и что оно представляет важный способ защиты
против случайного задержания (см. вышеупомянутое Решение по делу
Броуган и другие. Серия A, т. 145-B, с. 34 - 35, п. 63 - 65). В
этой связи Суд напоминает, что заявители отозвали свою жалобу о
нарушении статьи 5 п. 4 Конвенции (см. п. 33 выше).
64. Во-вторых, через 48 часов с момента ареста задержанные
имеют безусловное, гарантированное право консультироваться с
адвокатом. Оба заявителя могли беспрепятственно пользоваться этим
правом (см. п. 10 и п. 11 выше).
Оно может быть ограничено только в том случае, когда для этого
существуют разумные основания. Практика Высокого Суда Северной
Ирландии ясно показывает, что подобное ограничение подлежит
судебному контролю и что в этом случае бремя доказывания разумных
оснований лежит на властях. В таких случаях судебный контроль
является быстрым и действенным способом, препятствующим
произвольному ограничению контакта задержанного с адвокатом (см.
п. 24 выше).
Также несомненно и то, что задержанные вправе сообщить
родственникам или друзьям о своем задержании, а также иметь доступ
к врачу.
65. Вышеупомянутые основные гарантии дополняет постоянный
контроль независимых лиц за действием оспариваемого
законодательства, которое до 1989 г. подлежало регулярному
продлению.
f) Вывод
66. Принимая во внимание характер угрозы терроризма в Северной
Ирландии, ограниченную сферу отступления, вызвавшие его причины,
равно как и существование основных гарантий против
злоупотребления, Суд пришел к заключению, что Правительство не
превысило предела усмотрения и что отступление строго диктовалось
чрезвычайностью ситуации.
4. Другие обязательства по международному праву
67. Суд напоминает, что в соответствии со статьей 15 п. 1
меры, принятые Договаривающейся Стороной, отступающей от
обязательств по Конвенции, не должны "противоречить ее другим
обязательствам по международному праву" (см. п. 40 выше).
68. В этой связи заявители утверждали, что важным требованием
для правомерного отступления в соответствии со статьей 4 Пакта
1966 г. о гражданских и политических правах Организации
Объединенных Наций, участницей которого является Великобритания,
была необходимость сделать "официальное заявление" о чрезвычайном
положении. Так как такое заявление не было сделано, отступление
противоречило другим обязательствам Великобритании по
международному праву. Заявители считают, что это требование делало
необходимым официальное заявление, а не всего лишь выступление в
Парламенте.
69. Правительство отрицало необходимость официального
заявления по смыслу статьи 4 Пакта, так как чрезвычайное положение
существовало до того, как Великобритания ратифицировала Пакт, и
сохраняется до настоящего времени. В любом случае о существовании
чрезвычайной ситуации и о факте отступления было публично и
официально объявлено министром внутренних дел в Палате общин
22 декабря 1988 г. Кроме того, со стороны Комитета по правам
человека Организации Объединенных Наций не было высказано никаких
замечаний о том, что отступление не удовлетворяло формальным
требованиям статьи 4.
70. Представитель Комиссии полагал, что доводы Правительства
являются достаточными.
71. Соответствующая часть статьи 4 Пакта гласит:
"Во время чрезвычайного положения в государстве, при котором
жизнь нации находится под угрозой и о наличии которого официально
объявляется..."
72. Суд отмечает, что в его функции не входит авторитетное
толкование значения термина "официально объявленный" в статье 4
Пакта. Тем не менее он должен рассмотреть, имеет ли какое-либо
веское основание довод заявителя.
73. В своем заявлении от 22 декабря 1988 г. в Палате общин
министр внутренних дел подробно объяснил причины, лежащие в основе
решения Правительства об отступлении от обязательств, и объявил,
что предпринимаются действия, чтобы информировать об отступлении,
в соответствии со статьей 15 Европейской конвенции и статьей 4
Пакта. Он добавил, что налицо "чрезвычайное положение, в смысле
этих статей в связи с терроризмом, существующим в Северной
Ирландии в Соединенном Королевстве" (см. п. 30 выше).
По мнению Суда, вышеупомянутое заявление, которое носило
официальный характер и сделало гласным намерение Правительства в
отношении отступления, вполне соответствовало понятию официального
заявления. Поэтому Суд считает, что нет никаких оснований в
поддержку рассмотренных доводов заявителей.
5. Вывод
74. Таким образом, Суд пришел к выводу, что отступление,
сформулированное Соединенным Королевством, удовлетворяет
требованиям статьи 15, и поэтому жалобы заявителей на нарушение
статьи 5 п. 3 необоснованны. Из этого следует, что статья 5 п. 5
не обязывает предоставлять заявителям право на возмещение.
II. О предполагаемом нарушении статьи 13
75. При слушаниях в Комиссии заявители утверждали, что в их
распоряжении не было эффективных внутренних средств правовой
защиты в отношении их жалоб по статье 5. Они продолжали настаивать
на этом и в Суде, но не представили каких-либо достаточных
аргументов. Статья 13 предусматривает:
"Каждый человек, чьи права или свободы, признанные в настоящей
Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой
защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое
нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном
качестве".
76. Суд напоминает, что заявители могли бы оспорить законность
их задержания в процедуре habeas corpus и что Суд в своем Решении
по делу Броуган и другие от 29 ноября 1988 г. пришел к заключению,
что это средство защиты отвечает требованиям статьи 5 п. 4
Конвенции (Серия A, т. 145-B, с. 34 - 35, п. 63 - 65). Нарушения
статьи 13 не было, так как ее требования являются менее строгими,
чем требования статьи 5 п. 4, которая должна рассматриваться как
lex specialis в отношении жалоб по статье 5 (см. Решение по делу
Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов от 22 мая
1984 г. Серия A, т. 77, с. 27, п. 60).
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД
1. Постановил двадцатью двумя голосами против четырех, что
отступление Великобритании от обязательств соответствует
требованиям статьи 15 и что поэтому жалоба заявителей на нарушение
статьи 5 п. 3 неправомерна;
2. Постановил двадцатью двумя голосами против четырех, что не
было нарушения статьи 5 п. 5;
3. Постановил двадцатью двумя голосами против четырех, что не
было нарушения статьи 13.
Совершено на английском и французском языках и оглашено во
Дворце прав человека в Страсбурге 26 мая 1993 г.
Председатель
Рольф РИССДАЛ
Грефье
Марк-Андре ЭЙССЕН
В соответствии со статьей 51 п. 2 Конвенции и статьей 53 п. 2
Регламента Суда к настоящему Решению прилагаются заявление г-на
Тора Вильялмсона и отдельные мнения судей.
ЗАЯВЛЕНИЕ СУДЬИ ТОРА ВИЛЬЯЛМСОНА
Я считаю лишним второй подпункт п. 37 Решения.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МАТШЕРА, КОТОРОЕ РАЗДЕЛЯЕТ
СУДЬЯ МОРЕНИЛЛА
В конечном итоге я согласен с выводом, к которому пришло
большинство членов Суда, а именно, что заявители не могут
обоснованно жаловаться на нарушение статьи 5 п. 3 и что не было
нарушения статьи 5 п. 5 и статьи 13 Конвенции.
Тем не менее, и особенно с точки зрения методологии, мне бы
хотелось подчеркнуть следующее.
Суд принял - и по причинам, с которыми я полностью согласен, -
правильное решение, что отступление по существу от первого
предложения п. 3 статьи 5, о котором уведомила Великобритания на
основании статьи 15, отвечает требованиям этой статьи. Поэтому в
течение срока действия этого отступления статья 5 п. 3,
естественно, не применима к Великобритании. Из этого следует, что
обсуждение, было ли отступление выполнено с соблюдением правил, не
имеет отношения к делу (см. п. 37 Решения). Я хотел бы добавить,
что неприменимость статьи 5 п. 3 обязательно влечет за собой
неприменимость статьи 5 п. 5, равно как и статьи 13.
Я считаю, что отступление в соответствии со статьей 15 может
квалифицироваться как временная "оговорка" (подпадающая под
действие статьи 64) в том, что касается ее основных последствий.
Различие между этими двумя механизмами - оговоркой и
отступлением - заключается в том, что в отношении первой
контрольное правомочие Суда ограничено формальными аспектами
действительности - в смысле статьи 64 - заявления о ней (см.
Решение по делу Белилоса от 29 апреля 1988 г. Серия A, т. 132,
с. 24 и след., п. 50 - 60), в то время как в отношении второго
(отступления) Суд должен также убедиться в том, что оно
действительно по содержанию (причем не только в момент, когда
заявлено об отступлении, но также и впоследствии, каждый раз,
когда Правительство прибегает к этому отступлению). Однако, как я
только что заметил, основные последствия оговорки и заявления об
отступлении, при условии, что они были правомерно сделаны,
являются одинаковыми.
Другая линия мотивировки используется в отношении применимости
статьи 14 в сочетании со статьей Конвенции, которая является
предметом отступления или оговорки, хотя на статью 14 нельзя
ссылаться в отношении нормы Конвенции, которая является предметом
оговорки, она остается применимой в отношении одного из основных
положений Конвенции, несмотря на то, что последнее может подлежать
отступлению. Однако нет необходимости рассматривать этот вопрос
более тщательно. Я говорил о нем на Пятой международной
конференции по Конвенции во Франкфурте-на-Майне, 1980 г. (см.
соответствующую публикацию, с. 136); можно также сослаться на мое
особое мнение по данному вопросу в Решении по делу Ирландия против
Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. (Серия A, т. 25,
с. 140 и след.).
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ПЕТТИТИ
Я разошелся во мнении с большинством членов Суда, которые
проголосовали за то, что не было нарушения статей 3, 5 п. 3 и 5 и
13, поскольку они придерживались мнения, что отступление,
заявленное Правительством Великобритании, удовлетворяет
требованиям статьи 15 Конвенции. Я считаю, что эти требования не
были удовлетворены и что имелось, по существу дела, нарушение
статей 5 и 13.
Европейский суд вправе контролировать отступления от гарантий,
признанных существенными для защиты прав, содержащихся в
Конвенции; в отношении некоторых из них отступление исключено
(статьи 2, 3 и 7). Поэтому надлежало рассмотреть, соответствовало
ли статье 15 отступление от гарантий по статье 5 в свете Решения
Европейского суда по аналогичному делу Броуган и другие от
29 ноября 1988 г. Серия A, т. 145-B (см. также Решение по делу
Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г.
Серия A, т. 25).
Хотя за государствами - участниками признана свобода
усмотрения определять, угрожает ли им "чрезвычайное положение" в
смысле Решения Суда по делу Лоулесс против Северной Ирландии от
1 июля 1961 г. (Серия A, т. 3), и в утвердительном случае
прибегнуть к разрешению проблемы с помощью отступления от
обязательств, Европейский суд призвал тщательно изучить
сложившуюся ситуацию.
Наличие террористической деятельности и серьезность положения
в Северной Ирландии являются неоспоримыми фактами.
Это привело после принятия Закона 1984 г. к продлению срока
содержания под стражей.
После того как было принято Решение по делу Броуган и другие
от 29 ноября 1988 г., Великобритания воспользовалась правом
отступления, предусмотренным Конвенцией.
На основании имеющихся данных нельзя сделать вывод, что
терроризм в Северной Ирландии стал более серьезным явлением за
время, прошедшее между 29 ноября 1988 г. - датой ареста г-на
Броугана и трех других заявителей - и 23 декабря 1988 г., что
позволило г-ну Браннигану и г-ну Макбрайду утверждать, что
заявление об отступлении было способом обойти последствия Решения
по делу Броуган и другие.
В любом случае отступление не может рассматриваться как
карт-бланш, предоставляемый государству - участнику на
неограниченный срок без принятия им мер, необходимых для
выполнения обязательств по Конвенции.
Правительство заявило, что только после того, как Европейский
суд принял Решение по делу Броуган и другие, стало ясно, что
полномочия, предоставленные полиции Законом 1974 г., противоречили
положениям статьи 5 п. 3 (чрезмерный срок содержания под стражей в
полиции).
Правительство согласилось с мотивировкой Комиссии, согласно
которой отступление остается:
"...совместимым с характером и духом статьи 15 и в частности
ее п. 3. Статья 15 безоговорочно требует, чтобы меры по
отступлению постоянно контролировались и при необходимости
подвергались изменениям в соответствии с обстоятельствами
чрезвычайности, которые могут смягчаться или, наоборот,
усугубляться. Как решил Суд в деле Ирландия против Соединенного
Королевства, толкование статьи 15 должно оставлять место для
последующих изменений (см. Серия A, т. 25, с. 83, п. 220; Отчет
Комиссии, п. 56). Однако потребность в вышеуказанных полномочиях
для отступления остается постоянно открытой для рассмотрения.
Государство было обязано ввести в действие механизмы,
выполняющие Решение по делу Броуган и другие, не прибегая к
отступлению.
В Решении Комиссии по делу Ирландия против Соединенного
Королевства было правильно сказано:
"Должна быть связь между обстоятельствами чрезвычайной
ситуации, с одной стороны, и мерами, выбранными для ее решения, с
другой. Кроме того, обязательства по Конвенции полностью не
исчезают. Они могут быть только приостановлены или изменены строго
"в той степени, в которой это требует ситуация", предусмотренная в
статье 15. (Это ограничение сложившейся ситуации может потребовать
гарантий против возможного злоупотребления чрезвычайными мерами
или чрезмерного их использования.) В настоящем деле должно быть
доказано, что чрезвычайная ситуация воздействует на нормальное
функционирование общества и отправление правосудия" (Серия B,
т. 23-I, с. 119).
С одной стороны, Правительство утверждало, что введение
судебного фактора в процедуру продления задержания не делало бы ее
совместимой со статьей 5 п. 3; с другой стороны, оно утверждало,
что такая реформа потребовала бы много времени на подготовку и
принятие нового закона.
По первому пункту Правительство заявило, что оно отдало
распоряжение провести:
"...полное повторное рассмотрение вопроса, выполнимо ли
введение судебного фактора в процедуру санкционирования продлений,
которое не противоречило бы статье 5 п. 3 и не ослабило
действенность реагирования на серьезную угрозу терроризма. По
причинам, изложенным в письменном ответе министра внутренних дел
от 14 ноября 1989 г. (см. п. 2.58 Замечаний Правительства),
Правительство не без колебаний пришло к заключению, что
удовлетворительные альтернативные процедуры не удалось найти.
Кроме того, возобладала точка зрения, что вовлечение судей в
процедуру продления срока задержания в делах террористов создало
бы реальную опасность подрыва судейской независимости. В
продолжающейся борьбе против организованного терроризма судебная
власть играет центральную и жизненно важную роль. Именно на
судебной власти лежит ответственность за действенность господства
права и гарантии того, что обвиняемым в террористической
деятельности будет обеспечено справедливое судебное
разбирательство. От лиц судейской профессии и особенно от
судейского корпуса Северной Ирландии в течение многих лет
требовалось и требуется исполнение этих функций в особо трудных
условиях. Число судей в Северной Ирландии ограничено (в настоящее
время имеется 10 судей - членов Высокого Суда, 13 судей графств и
17 судей - магистратов по всей территории), и на них ложится очень
тяжелое бремя рассмотрения дел подозреваемых в террористической
деятельности без помощи присяжных. Не ограничиваясь нападениями
(включая убийства) на лиц судебной профессии и на помещения судов,
начиная с 1973 г. террористические организации стремятся подорвать
авторитет судебной власти и господство права.
Если судебной власти по-прежнему суждено играть центральную
роль в системе общего права и в поддержании принципа господства
права, чрезвычайно важно, чтобы она не только была строго
независимой от исполнительной власти, включая полицию и
прокуратуру, но и рассматривалась как независимая. Если судьям
предстоит участвовать в процедуре продления задержаний по делам
террористов, то это будет неизбежно восприниматься как участие в
расследовании и уголовном преследовании. Такое восприятие еще
более усилится, поскольку почти неизбежно потребуется, чтобы
магистрат действовал на основе фактов, которые не могут быть
раскрыты задержанному лицу или его адвокатам. Как стало ясно из
письменного ответа министра внутренних дел, Правительство решило,
что все это такой риск, на который в контексте существующей
террористической угрозы просто нельзя пойти.
Очевидно, что кто-то может не согласиться с таким решением,
считая, что опасность нанести ущерб общественному доверию к
судебной системе является риском, на который стоит пойти. Хотя
это, несомненно, допустимая точка зрения (п. 2.34 Памятной записки
Правительства)".
Она несколько удивительна, с учетом британских традиций,
которые с полным основанием считают судью основой системы гарантий
свобод.
Трудно верить, что независимость судьи была бы подорвана,
потому что он принимает участие в процедуре продления срока
задержания.
Такая система функционирует в Англии и Уэльсе, несмотря на то,
что там постоянно совершаются террористические действия. Аргумент,
что обращение к судье означало бы, что "жалоба должна будет
сделана ex parte: судья решал бы этот вопрос в отсутствие
задержанного или его представителя на основе фактов, которые не
могут быть раскрыты ни первому, ни второму", не является
убедительным.
Государства - члены Совета Европы, которые прошли через
серьезные периоды терроризма (например, Италия), противостояли
такому терроризму, сохраняя при этом участие судей в продлении
сроков содержания под стражей в полиции. Можно найти в
сравнительном праве и в уголовном процессе примеры судебных
механизмов, защищающих использование полицией "информаторов",
которые должны оставаться анонимными. Можно предусмотреть слушания
дел в закрытых судебных заседаниях. Британская юридическая система
также прибегала к принципу иммунитета, который дает прокурору
возможность не раскрывать некоторые свидетельские показания. Таким
образом, можно избежать неудобства обычных процессуальных правил,
применяемых на этой стадии (см. Решение по делу Эдвардс против
Соединенного Королевства от 16 декабря 1992 г. Серия A, т. 247-B).
Два члена Комиссии, г-н Фроваин и г-н Люкайдис, не разделяют
заключение Комиссии, и к ним присоединились г-жа Тун и
г-н Розакис; они отметили, что Правительство не привело никаких
разъяснений и аргументов относительно мотивов, по которым оно
предпочло использовать отступление от обязательств, а не введение
судебного контроля над продлением сроков задержания с четырех до
семи дней.
Средством защиты в ходе судебного контроля информации,
касающейся государственной безопасности, могут быть механизмы
временного ограничения передачи информации. В этих обстоятельствах
положение судьи, осуществляющего контроль за продлением или
контроль за решением министра о продлении в отношении его
возможностей и независимости, мало бы чем отличалось от положения
судьи в процедуре habeas corpus.
Можно было бы прибегнуть к другим средствам, как предлагают
некоторые авторы - юристы, и они могли быть предприняты в период
между 29 ноября 1988 г. и 22 декабря 1988 г.; если бы Суд решал
дело не в 1993 г., а в момент вступления отступления в силу или на
дату, когда поступила жалоба г-на Браннигана, т.е. 19 января
1989 г., он мог бы признать нарушение, потому что такая реформа
могла бы быть принята ввиду безотлагательности в течение
сравнительно короткого времени.
Quid pro quo для отступления, основанного на чрезвычайном
положении, угрожающем государству, должно быть введение
государством в действие средств, позволяющих ему преодолеть
возникающие проблемы, в частности, на основании решения
Европейского суда о нарушении статьи 5, и поэтому следовало через
сравнительно короткие промежутки времени вновь рассматривать
реальность существования чрезвычайной ситуации и сохранения
угрозы.
Аргументация, основанная на обращении к habeas corpus, вряд ли
является убедительной. Опыт 1974 - 1993 гг. свидетельствует о том,
что процедура habeas corpus в отношении продления сроков
задержания не является действенным средством защиты. Хотя
статья 13 и не требует интеграции Конвенции во внутреннее право,
она все же требует действенных средств, обеспечивающих ее
исполнение.
С этой точки зрения заключение, исключающее связи с внешним
миром, противоречит статье 5.
В п. 20 своих замечаний от 21 августа 1992 г. "Международная
амнистия" отметила следующее:
"Опыт показал, что заключение на любой срок без связи с
внешним миром может подвергнуть задержанных опасности. Это не
только опыт "Международной амнистии", как отмечалось выше, такое
мнение разделяет и Организация Объединенных Наций. Специальный
докладчик по проблеме пыток Комитета по правам человека
Организации Объединенных Наций, г-н Питер Куиманс, профессор
международного права в университете Лейден, в ежегодных отчетах,
представляемых Комитету, обращает внимание на связь между таким
заключением, с одной стороны, и пытками, с другой. Начиная с
1988 г. он регулярно призывал государства заявить о незаконности
такого задержания. "Международная амнистия" была бы глубоко
обеспокоена, если бы государствам - участникам разрешалось
произвольно устанавливать сроки такого заключения или отказывать в
доступе к правосудию и медицинской помощи, особенно во время
чрезвычайного положения. "Международная амнистия" призывает Суд
объявить, что права, не подлежащие ограничениям, нуждаются в
определенном минимуме гарантий и, как таковые, никогда не могут
быть предметом отступления. Она также настаивает на том, что любое
ограничение доступа к правосудию должно тщательно расследоваться.
В таких случаях свобода усмотрения является нецелесообразной".
По моему мнению, нормы и правила международного права
запрещают продление срока заключения в изоляции от внешнего мира
(Принцип 37 Свода принципов, на который ссылается "Амнистия"); это
особенно справедливо, когда "задержанное лицо не предстает перед
судебным или другим органом незамедлительно после его ареста, как
это предусматривается законом".
Я считаю, что в Решении по делу Браннигана и Макбрайда
действия Правительства вышли за рамки пределов усмотрения.
Основной принцип, который должен преобладать и который не
противоречит британским и европейским традициям, заключается в
том, что задержание не может быть продлено с 4 до 7 дней без
вмешательства судьи, который является гарантом свобод и основных
прав личности.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ УОЛША
1. Согласно условиям отступления Правительство Великобритании
утверждает, что оно больше не несет ответственности перед органами
Конвенции за невыполнение статьи 5 п. 3 Конвенции в отношении
ареста лиц в любой части Соединенного Королевства в соответствии с
Законом о предотвращении терроризма 1984 г.
2. В качестве оправдания этой меры была сделана ссылка на
статью 15 п. 1 Конвенции, а именно, что речь идет о "периоде войны
или иного чрезвычайного положения, угрожающего существованию
нации". В настоящем деле предполагается, что под "нацией"
понимается все Соединенное Королевство. Хотя имеется множество
доказательств наличия политического насилия в Северной Ирландии,
которое можно охарактеризовать как угрожающее существованию нации
в этой части Соединенного Королевства, ничто не говорит о том, что
существованию остальной части Соединенного Королевства, а именно
острову Великобритания, угрожает "война или чрезвычайное положение
в Северной Ирландии", от которой он отделен морем и частью которой
он не является.
3. Кроме того, нет никаких доказательств, что деятельность
судов в Северной Ирландии или в Великобритании была ограничена или
стеснена "войной или чрезвычайным положением" в Северной Ирландии.
Именно Правительство Великобритании стремится ограничить
деятельность судов, поскольку не хочет разрешить, чтобы
арестованным лицам было позволено предстать перед судьей, как это
предусматривает статья 5 п. 3 Конвенции. Чрезвычайность
обстоятельств, на которые при этом ссылаются, состоит как раз в
том, что Правительство боится позволить судье узнать основания
"обоснованного подозрения" полиции, в том, что арестованное лицо
"совершило правонарушение..." (см. статью 5 п. 1 "c"), но которому
не предъявлено обвинение и арестованному лишь потому, что у лица,
производящего арест, "...имеются разумные основания" подозревать,
что это лицо "было замешано..." "в террористической деятельности",
т.е. в "использовании насилия в политических целях" или в "любом
применении насилия с целью запугать общество или какую-либо его
часть", при условии, что эти подозрения связаны с ситуацией в
Северной Ирландии или какими-либо другими актами "терроризма",
кроме действий, связанных исключительно с делами в какой-либо иной
части Соединенного Королевства, хотя действующее законодательство
не знает такого преступления, как "терроризм", которое не было бы
свойственно праву, действующему в других частях страны. Судебная
практика по статье 12 1 "b" Закона 1984 г. позволяет
арестовывать на его основании любое лицо, не подозреваемое в
совершении конкретного преступления.
4. До тех пор, пока какое-то конкретное преступление или
преступления вызывают лишь обоснованное подозрение, никакое
обвинение не может быть предъявлено. И поскольку обвинение
отсутствует, то, следовательно, статья 5 п. 2 Конвенции не
применима. Но остается обязанность по статье 5 п. 2 сообщить
каждому арестованному причины его ареста. Эта норма не является
предметом отступления. Остается удостовериться, может ли это
требование Конвенции быть удовлетворено в деле, где отсутствует
подозрение в каком-либо конкретном преступлении.
5. Причина, выдвинутая Правительством, которое не хочет, чтобы
арестованное лицо было доставлено к судье "незамедлительно" после
ареста (или вообще не было доставлено до тех пор, пока не будет
принято решение выдвинуть обвинение), - это положение судьи,
которому нужно знать, чем руководствовалось лицо, производящее
арест. В действительности все сводится к вопросу о нежелании
раскрыть секретные источники информации. Сокрытие таких источников
и имен осведомителей является трудностью, которая возникает во
многих случаях. Очень редко, если когда-либо вообще, суд в
Великобритании действительно требует раскрытия таких источников, и
просьба полиции не раскрывать их неизменно удовлетворяется.
Ошибочно полагать, что состязательная процедура общего права
требует такого раскрытия, особенно при первом появлении в суде.
6. Одним из предложенных средств защиты для арестованных лиц в
настоящем деле является древний судебный приказ habeas corpus.
Этим средством защиты можно воспользоваться только тогда, когда
речь идет о нарушении внутреннего права. Нарушение Конвенции не
может служить основанием для такой защиты, если оно одновременно
не является нарушением внутреннего права. Неверна иная позиция
Суда, которая просматривается в части Решения, посвященной
статье 13. В настоящем деле Правительство полагает, что в
процедуре habeas corpus подлинность "разумного предположения"
может быть проверена (хотя я лично сомневаюсь в том, требуется ли
раскрытие секретных источников информации в любом суде), хотя по
условиям отступления от обязательств не требовалось исключать это
средство защиты, которое соответствует статье 5 п. 4 Конвенции.
Теоретически приказ habeas corpus может быть затребован в течение
часа или несколько более продолжительного времени после ареста;
другими словами, в пределах срока, заключенного в понятии
"незамедлительно" в статье 5 п. 3.
Такая процедура, если ей можно воспользоваться, могла бы
затронуть полицейские секреты, причинив неудобства государству -
ответчику, которое вправе их избегать; однако Правительство не
попыталось объяснить подобные взаимосвязи.
7. Я, очевидно, прихожу к неизбежному выводу: Правительство не
желает, чтобы любое арестованное лицо доставлялось к судье, пока
ему еще невозможно и нежелательно предъявить обвинение. Подлинная
цель ареста в свете статьи 5 п. 1 "c" заключается в том, чтобы
допросить арестованное лицо в надежде или ожидании самообвинения.
Из статьи 5 следует, что никакой арест не может быть оправдан по
Конвенции, если его единственным оправданием является желание
допросить арестованного. Если лицо, производящее арест по
"разумным мотивам", одновременно знает или надеется, что они
никогда не будут раскрыты судье и что арестованное лицо должно
быть освобождено, если не будут получены допустимые
доказательства, такой арест не следует рассматривать как
добросовестный по смыслу статьи 5 п. 1 "c" Конвенции.
8. Основания, на которые полагается Правительство, чтобы
квалифицировать их как "требование ситуации", в действительности
являются следственными приемами, которые используются и в делах по
подозрению в воровстве, грабежах или обороте наркотиков, когда
полиция располагает информацией от секретных осведомителей,
существование которых она не желает раскрыть или указать. Так,
например, бывший министр юстиции Англии и Северной Ирландии, сэр
Майкл Хэйверс (позднее лорд - канцлер), сообщил Суду по делу
Мэлоуна (Серия B, т. 67, с. 230), что в том случае, если
единственным доказательством, связывающим арестованное лицо с
преступлением, был прослушанный полицией телефонный разговор, это
лицо будет скорее освобождено, чем будет признан факт
прослушивания.
9. Статья 5 п. 3 Конвенции является важнейшей гарантией против
произвольного ареста или задержания, ее несоблюдение могло бы
повлечь жалобы по статье 3 Конвенции, которая не может быть
предметом отступления. Интенсивный допрос в течение нескольких
дней, без судейского вмешательства, вполне может попасть в
конкретных случаях в категорию бесчеловечного и унижающего
достоинство обращения. В настоящем деле заявитель Бранниган,
находившийся под стражей в течение 158 часов, был допрошен
43 раза, что означает, что его допрашивали в среднем каждые два с
половиной часа в течение этого срока, если предположить, что
каждые 24 часа ему предоставлялся предусмотренный правилами
перерыв в 8 часов, свободных от допросов. На том же основании
заявителя Макбрайда допрашивали в среднем каждые 3 часа в течение
96 часов его задержания. Цель этих допросов заключалась в том,
чтобы получить "достаточные признания" для предъявления обвинения.
10. Правительство в Суде привело такой мотив, как желание
сохранить веру общества в независимость судебных органов.
Фактически такая мотивация ведет к тому, что такое доверие должно
быть поддержано или достигнуто тем, что судьям не разрешается
принимать участие в защите личной свободы арестованных лиц. Можно
подумать, что такая роль и есть именно то, чего общество ждет от
судей. Также следует отметить, что ни Парламент, ни Правительство,
по-видимому, не предприняли никаких серьезных усилий для изменения
судебной процедуры и компетенции, несмотря на рекомендацию тех
лиц, которые были назначены для изучения и оценки системы в целях
приведения ее в соответствие с требованиями статьи 5 п. 3 в дела
такого рода. На национальные власти ложится задача урегулировать
эти вопросы таким образом, чтобы они не противоречили нормам
Конвенции. И не следует пытаться приспособить эти нормы к
национальным процедурам.
11. По моему мнению, Правительство не доказало убедительно,
почему в обстановке, когда суды функционируют нормально, с
арестованными лицами нельзя обращаться в соответствии с
требованиями статьи 5 п. 3. Тот факт, что из 1549 лиц,
арестованных в 1990 г., только 30 были впоследствии предъявлены
обвинения, свидетельствует скорее о недостаточности доказательств,
чем о каких-либо недостатках в деятельности судебного корпуса. В
английских судах часто случается, что обвинение в делах, не
относящихся к суммарному производству, просит суд отложить прения
сторон или разрешить временно задержать лицо, чтобы позволить
полиции провести полное расследование. В Северной Ирландии в
судебных разбирательствах, подпадающих под действие Закона о
предотвращении террористической деятельности, известны случаи,
когда слушания дел откладывались на два года. В таких делах
никогда не раскрывалось существование каких-либо секретных
источников информации или показаний. Судья, отправляя дело на
доследование, выполнял судебную, а не административную функцию. В
этих делах имелось конкретное обвинение или обвинения. В делах же,
которые были предметом рассмотрения Суда, цель в том, чтобы изъять
из рассмотрения органами Конвенции те случаи, когда обвинение
вообще не предъявлялось. Парламент законодательным путем должен
установить, что арестованное лицо должно предстать перед судьей,
имеющим право переносить слушание на срок от 5 до 7 дней, по
истечении которого арестованное лицо должно быть освобождено или
ему должно быть предъявлено обвинение, а осуществлявшее арест лицо
готово присягнуть, что у него имеются достаточные основания
подозревать арестованное лицо в участии в "террористической
деятельности" или причастности к ней. В таком случае от этого лица
не требовали бы раскрытия источников его сведений. Весьма ошибочно
полагать, что обвинение всегда связано с обязанностью раскрыть эти
источники.
12. В п. 62 - 67 своего Решения Суд не обратил внимания на
представленную ему информацию, в свете которой так называемые
гарантии фактически иллюзорны, поскольку в первые 48 часов
задержания их применение зависит исключительно от доброй воли
полиции. В результате арестованное лицо в течение этого срока
содержится в изоляции, без юридической помощи, или же, если оно ее
получает, то можно ожидать, что идет прослушивание, т.е.
нарушаются Решения Суда по делу S. против Швейцарии (Решение от
28 ноября 1991 г. Серия A, т. 220). Арестованное лицо из-за
отсутствия связи с внешним миром не может даже воспользоваться
таким важнейшим средством защиты, как habeas corpus, которое
теоретически доступно почти немедленно.
13. Я считаю, что имеет место нарушение статьи 5 п. 3
Конвенции в отношении задержания обоих заявителей.
14. Статья 13 Конвенции требует, чтобы каждый, чьи права и
свободы, изложенные в Конвенции, нарушены, располагал эффективными
средствами защиты перед национальными властями. Ее применение не
зависит от того, было ли установлено нарушение. Однако в
Соединенном Королевстве нет соответствующих инстанций, а Конвенция
не инкорпорирована во внутреннее право. Было бы неверно
предположить, что средство защиты habeas corpus удовлетворяет
требованиям статьи 13. Это средство защиты зависит от
доказательства нарушения внутреннего права, им нельзя
воспользоваться для жалобы на то, что заключение является
незаконным только по причине нарушения требований Конвенции.
15. Я считаю, что была нарушена статья 13.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ РУССО
Я разделяю мнение большинства моих коллег в том, что
отступление, о котором уведомила Великобритания, удовлетворяет
требованиям статьи 15 и что поэтому заявители не могут обоснованно
жаловаться на нарушение статьи 5 п. 3.
Как отмечается в п. 51 Решения Суда, отступление от
обязательств от 23 декабря 1988 г. ясно связано с устойчивостью
чрезвычайного положения. Я считаю, что из этого следует, что
обоснованность отступления должна быть строго ограничена временем,
необходимым для Правительства, чтобы изыскать средства обеспечения
большего соответствия обязательствам Конвенции (см. п. 54
подпункт 3 Решения Суда).
Таким образом, вывод об отсутствии нарушения относится к
данному делу и к обстановке, которая существовала, когда заявители
были арестованы. Если бы отступлению предстояло быть продленным и
стать почти постоянным, я бы полагал его несовместимым с
гарантиями, которыми Конвенция наделяет свободу личности и которые
имеют огромную важность в демократическом обществе. Поэтому лишь
"в принципе" можно сказать, что "решение отказаться от
отступления... относится к дискреционным полномочиям государства"
(см. п. 47 подпункт 2 Решения Суда); государство не пользуется
полной свободой в этой области.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ДЕ МЕЙЕРА
Бесспорно, обстановка в Северной Ирландии, связанная с
терроризмом, существует давно, является очень серьезной и все еще
остается таковой в настоящее время. Таким образом, можно понять,
что в силу этой причины Правительство Великобритании начиная с
1957 г. считало уместным неоднократно прибегнуть к праву
отступления в соответствии со статьей 15 Конвенции.
В 1984 г. Правительство пришло к выводу, что в этом уже нет
необходимости.
Нам говорят, что одна из причин, в силу которых оно приняло
такое решение, заключается в том, что, по мнению Правительства,
задержание сроком до 7 дней лица, подозреваемого в
террористической деятельности, без того, чтобы оно предстало перед
судьей или другим магистратом, противоречит обязательствам по
Конвенции (см. п. 50 настоящего Решения).
В Решении, которое мы приняли по делу Броуган и другие от
29 ноября 1988 г., мы пришли к заключению, что такое предположение
является ошибочным, а также настоятельно подчеркнули важность
основных прав человека на свободу и необходимость судебного
контроля при вмешательстве в это право (Серия A, т. 145, с. 32,
п. 58).
Правительство Великобритании попыталось избежать последствий
этого Решения Суда, подав еще раз уведомление об отступлении в
соответствии со статьей 15, чтобы продолжать практику, о которой
идет речь (п. 30 - 31 настоящего Решения).
Я считаю, что это недопустимо: Правительство не сумело убедить
меня, что такое далеко идущее отступление от правила уважать
свободу личности могло бы до или после окончания 1988 г. "строго
требоваться чрезвычайностью обстоятельств".
Даже при обстоятельствах, настолько трудных, как те, которые
существуют в Северной Ирландии в течение многих лет, является
неприемлемым, чтобы лицо, подозреваемое в терроризме, могло быть
задержано сроком до 7 дней без какой-либо формы судебного
контроля.
Это фактически сводится к тому, что мы уже решили в деле
Броуган и другие (см. там же, с. 33, п. 61), и нет никакой
правомерной причины для иного решения в настоящем деле.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МАРТЕНСА
1. Позиция, которую я занял в деле Броуган и другие и которой
я все еще придерживаюсь, объясняет, почему я проголосовал за
Решение, что отступление, поданное Великобританией, удовлетворяет
требованиям статьи 15 Конвенции: в этом отношении я бы сравнил то,
что я сказал в п. 12 моего особого мнения в Решении по делу
Броуган и другие, с п. 60 - 67 настоящего Решения.
Однако я хотел бы добавить, что я проголосовал таким образом
только после значительных колебаний. На меня произвел большое
впечатление довод "Международной амнистии" о том, что регулярный
судебный контроль над продлением срока задержания является важной
гарантией защиты задержанного от неприемлемого обращения - риск
которого увеличивается, когда содержащийся под стражей изолирован
от внешнего мира, - даже если процедура, которой нужно
придерживаться, не удовлетворяет полностью требованиям,
подпадающим под действие статьи 5 п. 3. Я полагаю, что
Правительство Великобритании в процессе длительного рассмотрения,
на которое делается ссылка в п. 54 Решения Суда, еще раз обратит
внимание на рекомендацию ее собственной Постоянной консультативной
комиссии по правам человека, которая подчеркнула возможность
введения некоторой формы судебного контроля за продлением срока
задержания.
2. Я не согласен с Решением Суда в п. 43, согласно которому
национальным властям, отступающим от обязательств, должна
предоставляться широкая свобода усмотрения с учетом как вопроса,
имеет ли место "период войны или другое чрезвычайное положение,
угрожающее существованию нации", так и вопроса, произведено ли
отступление "только в той степени, в какой это обусловлено
чрезвычайностью обстоятельств".
3. Я лично нахожу доводы "Международной амнистии" против
такого решения убедительными особенно в том случае, когда
"Амнистия" обращает внимание на прогресс в международных нормах и
практике и важность решений Суда в этой связи. Поэтому я сожалею,
что единственным опровержением Судом этих аргументов является его
ссылка на прецедент, который имел место пятнадцать лет назад.
Начиная с 1978 г. "условия сегодняшнего дня" значительно
изменились. Помимо прогресса в международных нормах, на которые
ссылается "Амнистия", ситуация в Совете Европы также изменилась
весьма наглядным образом. Поэтому далеко не очевидно, что нормы,
которые, возможно, были приемлемы в 1978 г., остаются таковыми.
Мнение Суда в 1978 г. относительно пределов усмотрения в
соответствии со статьей 15 сложилось, вероятно, под воздействием
того, что среди государств - участников Совета Европы в то время
явно преобладали те, которые (как я выразился в моем вышеуказанном
особом мнении) были демократическими государствами в течение
долгого времени и как таковые полностью осознавали важность права
личности на свободу и опасность предоставления слишком широкой
свободы усмотрения исполнительной власти. Такое предположение
стало менее вероятным после присоединения к Совету Европы
государств Восточной и Центральной Европы.
4. Как бы то ни было, прежний подход также подвергался критике
как неудовлетворительный per se как "Международной амнистией", так
и "Свободой", "Интерайтс" и Комитетом по отправлению правосудия,
ссылающегося на Квинслендские нормы 1990 г. Ассоциации
международного права. Я разделяю эти критические замечания. Подход
Суда является неудачным, потому что он применяет одинаковый
критерий в отношении двух вопросов, которые имеют различный
характер и на которые требуется отвечать отдельно.
Первый вопрос заключается в том, существует ли объективное
основание для отступления, которое удовлетворяет требованиям,
установленным в первой части статьи 15. Несомненно, в этой связи
некоторая свобода усмотрения должна предоставляться национальным
властям. Однако ничто не оправдывает предоставление им широких
пределов усмотрения, потому что Суд - "последняя инстанция" защиты
основных прав и свобод, гарантируемых Конвенцией, - призван
тщательно расследовать каждый случай отступления Высокой
Договаривающейся Стороны от своих обязательств.
Второй вопрос заключается в том, должно ли отступление
достигнуть степени, "обусловленной чрезвычайностью обстоятельств".
Выделенные слова явно требуют более тщательного рассмотрения, чем
выражение "необходимо в демократическом обществе" во втором пункте
статей 8 - 11. Следовательно, в отношении второго вопроса нет
места для широких пределов усмотрения.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МАКАРЧИКА
Я сожалею, что не могу согласиться с мнением большинства
членов Суда в настоящем деле. Это объясняется тремя основными
причинами: общими последствиями решения Суда; вопросом о конечном
сроке отступления; причинами отступления, как они изложены
государством - ответчиком.
1. Принцип, согласно которому решение Суда имеет дело с
конкретным случаем и решает конкретную проблему, по-моему, не
применим к делам, касающимся обоснованности отступления,
сделанного государством в соответствии со статьей 15 Конвенции.
Отступление, сделанное любым государством, воздействует не только
на положение этого государства, но также на целостность системы
защиты Конвенции в целом. Оно является важным и для других
государств - участников, как старых, так и новых, и даже для
государств, стремящихся стать участниками и находящихся в процессе
адаптации своих правовых систем к нормам Конвенции. Для новых
государств - участников факт вступления - очень часто после
длительного периода подготовки и переговоров - означает не только
принятие на себя обязательств по Конвенции, но также признание
сообществом европейских государств их равного статуса в том, что
касается демократической системы и господства права. Другими
словами, то, что рассматривается старыми демократическими
государствами как естественное состояние дел, рассматривается
вновь вступившими государствами как привилегия, исключающая
легковесное использование. Отступления от обязательств со стороны
государств - участников из стран Восточной и Центральной Европы
могли бы подвергнуть сомнению их новую легитимность и являются, по
моему мнению, маловероятными. Любое решение Суда относительно
статьи 15 должно поощрять такой подход и подтверждать такое
отношение к этому вопросу. В любом случае оно не должно в новых
государствах - участниках укреплять взгляды тех, для кого
европейские нормы чужды их взглядам, унаследованным от прошлого. Я
не убежден, что мотивировка, принятая большинством, удовлетворяет
этим требованиям. Это особенно справедливо, когда отступление
касается статей Конвенции, которые для некоторых участников вообще
не должны быть предметом отступления.
2. Я полностью осознаю трудности и даже невозможность для Суда
установить конечную дату отступления как предварительное условие
его обоснованности в соответствии со статьей 15. Однако я полагаю,
что решение Суда должно четко и ясно указывать на то, что он
принимает отступление только как строго временную меру. В конце
концов Суд признает несоблюдение статьи 5 п. 3 Конвенции (см.
п. 37 Решения), но заявители не могут воспользоваться этим из-за
отступления. Суд также рассматривает фактор времени как важный,
когда речь идет о его контрольных функциях в отношении свободы
усмотрения (п. 43 Решения). Справедливо, что Суд подчеркивает
необходимость для государства отступающего от обязательств,
пересматривать обстановку на регулярной основе (п. 54 Решения).
Однако это обязательство ясно следует из третьего пункта
статьи 15, и акцент на этом не способствует заверению
международного сообщества в том, что Суд делает все, что
юридически возможно для скорейшего восстановления полной
применимости Конвенции. Напротив, формулировка в Решении Суда
способствует скорее сохранению status quo и открывает для
государства, которое прибегает к отступлению, неограниченную
возможность применять продление срока административного задержания
в течение неопределенного времени в ущерб целостности системы
Конвенции и, я твердо уверен, в ущерб самому государству,
прибегнувшему к отступлению.
3. Это приводит меня к третьей причине моего расхождения во
взглядах с мнением большинства членов Суда, которую я считаю
чрезвычайно важной.
По моему мнению, основной вопрос, который Правительство
Соединенного Королевства должно было попытаться доказать в Суде,
заключается в том, что продление срока административного
задержания действительно способствует устранению причин, в силу
которых было необходимо введение этих чрезвычайных мер, другими
словами, предотвращению терроризма и борьбе с ним. Однако,
насколько я могу видеть, такая попытка не была сделана ни в
памятной записке Правительства, ни в приложенных к ней документах,
ни в выступлении Правительства в Суде. Вместо этого основные
доводы Правительства были сосредоточены на предполагаемых
отрицательных последствиях для правосудия контроля суда за
продлением задержания без нормальной судебной процедуры. Я не буду
развивать последний аргумент, который был умело подвергнут
сомнению представителями и Комиссии, и Суда, которые
придерживаются иного мнения. Я могу только добавить, что любая
форма судебного контроля могла бы оказаться выгодной для всех
заинтересованных сторон. Если бы Правительство привело
убедительные доводы о том, что продление срока задержания без
какой-либо формы судебного контроля фактически способствует как
наказанию, так и предотвращению террористической деятельности, то
я бы с готовностью признал правомерность отступления, несмотря на
первые две причины моего расхождения во мнениях с большинством
членов Суда.
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
CASE OF BRANNIGAN AND MCBRIDE V. THE UNITED KINGDOM
JUDGMENT
(Strasbourg, 26.V.1993)
In the case of Brannigan and McBride v. the United
Kingdom <1>,
--------------------------------
<1> Note by the Registrar
The case is numbered 5/1992/350/423-424. The first number is
the case's position on the list of cases referred to the Court in
the relevant year (second number). The last two numbers indicate
the case's position on the list of cases referred to the Court
since its creation and on the list of the corresponding
originating applications to the Commission.
The European Court of Human Rights, taking its decision in
plenary session in pursuance of Rule 51 of the Rules of Court and
composed of the following judges:
Mr R. Ryssdal, President,
Mr R. Bernhardt,
Mr {Thor Vilhjalmsson} <*>,
Mr F. {Golcuklu},
Mr F. Matscher,
Mr L.-E. Pettiti,
Mr B. Walsh,
Mr R. Macdonald,
Mr C. Russo,
Mr A. Spielmann,
Mr J. De Meyer,
Mr N. Valticos,
Mr S.K. Martens,
Mrs E. Palm,
Mr I. Foighel,
Mr R. Pekkanen,
Mr A.N. Loizou,
Mr J.M. Morenilla,
Mr F. Bigi,
Sir John Freeland,
Mr A.B. Baka,
Mr M.A. Lopes Rocha,
Mr L. Wildhaber,
Mr G. Mifsud Bonnici,
Mr J. Makarczyk,
Mr D. Gotchev,
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке
набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
and also of Mr M.-A. Eissen, Registrar, and Mr H. Petzold,
Deputy Registrar,
Having deliberated in private on 26 November 1992 and 22 April
1993,
Delivers the following judgment, which was adopted on the
last-mentioned date:
PROCEDURE
1. The case was referred to the Court by the European
Commission of Human Rights ("the Commission") on 21 February 1992,
within the three-month period laid down in Article 32 para. 1 and
Article 47 (art. 32-1, art. 47) of the Convention for the
Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the
Convention"). It originated in two applications against the United
Kingdom of Great Britain and Northern Ireland
(nos. 14553-14554/89) both lodged with the Commission under
Article 25 (art. 25) on 19 January 1989 by Irish citizens, Mr
Peter Brannigan and Mr Patrick McBride. Mr McBride subsequently
died in 1992 (see paragraph 11 below).
The Commission's request referred to Articles 44 and 48
(art. 44, art. 48) and to the declaration whereby the United
Kingdom recognised the compulsory jurisdiction of the Court
(Article 46) (art. 46). The object of the request was to obtain a
decision as to whether or not the facts of the case disclosed a
breach by the United Kingdom of its obligations under Article 5
paras. 3 and 5 and Article 13 (art. 5-3, art. 5-5, art. 13), in
the light of the United Kingdom's derogation under Article 15
(art. 15).
2. In response to the enquiry made in accordance with Rule 33
para. 3 (d) of the Rules of Court, Mr Brannigan and Mrs McBride -
Mr McBride's mother and personal representative (see paragraph 11
below) - stated that they wished to take part in the proceedings
and designated the lawyers who would represent them (Rule 30). For
reasons of convenience Mr McBride will continue to be referred to
in this judgment as the applicant.
The Irish Government, having been informed by the Registrar of
its right to intervene in the proceedings (Article 48,
sub-paragraph (b), of the Convention and Rule 33 para. 3 (b))
(art. 48-b), did not indicate any intention of so doing.
3. The Chamber to be constituted included, ex officio, Sir
John Freeland, the elected judge of British nationality
(Article 43 of the Convention) (art. 43), and Mr R. Ryssdal, the
President of the Court (Rule 21 para. 3 (b)). On 27 February 1992,
in the presence of the Registrar, the President drew by lot the
names of the other seven members, namely Mr R. Bernhardt, Mr F.
{Golcuklu}, Mr L.-E. Pettiti, Mr B. Walsh, Mr S.K. Martens, Mr R.
Pekkanen and Mr L. Wildhaber (Article 43 in fine of the
Convention <2> and Rule 23) (art. 43).
--------------------------------
<2> Note by the Registrar: as amended by Article 11 of
Protocol No. 8 (P8-11), which came into force on 1 January 1990.
4. Mr Ryssdal assumed the office of President of the Chamber
(Rule 21 para. 5) and, through the Registrar, consulted the Agent
of the Government of the United Kingdom ("the Government"), the
Delegate of the Commission and the representatives of the
applicants on the organisation of the proceedings (Rules 37 para.
1 and 38). In accordance with the President's orders and
directions, the Registrar received, on 17 July 1992, the memorial
of the Government. The applicants' memorial was filed out-of-time
on 31 August 1992. However, on 28 October 1992, the Chamber
decided that it should be regarded as part of the case file
(Rule 37 para. 1 in fine). The Secretary to the Commission had
previously informed the Registrar that the Delegate would submit
his observations at the hearing.
5. On 27 March, the President had granted, under Rule 37
para. 2, leave to the Northern Ireland Standing Advisory
Commission on Human Rights to submit written comments on specific
aspects of the case. Leave was also granted on 27 May, subject to
certain conditions, to Amnesty International and three
organisations which had made a joint request, namely Liberty,
Interights and the Committee on the Administration of Justice. The
respective comments were received on 22 June, 7 and 19 August
1992.
6. On 28 October 1992 the Chamber decided, pursuant to Rule
51, to relinquish jurisdiction forthwith in favour of the plenary
Court.
7. As directed by the President, the hearing took place in
public in the Human Rights Building, Strasbourg, on 24 November
1992.
There appeared before the Court:
(a) for the Government
Mrs A. Glover, Legal Counsellor, Foreign and Commonwealth
Office, Agent,
Mr N. Bratza, Q.C.,
Mr R. Weatherup, Counsel;
(b) for the Commission
Mr H. Danelius, Delegate;
(c) for the applicants
Mr R. Weir, Q.C.,
Mr S. Treacy, Barrister-at-law, Counsel,
Mr P. Madden, Solicitor.
The Court heard addresses by Mr Bratza for the Government, by
Mr Danelius for the Commission and by Mr Weir for the applicants,
as well as replies to questions put by two of its members
individually.
8. Prior to the hearing the Government were granted permission
by the President to file comments on certain aspects of the
observations made by the amici curiae. The applicants' written
comments on these submissions were received on 18 December 1992.
The Government's observations on the applicants' Article 50
(art. 50) claims were submitted on 17 January 1993.
9. Mr B. Repik, who had attended the hearing and taken part in
the deliberations of 26 November 1992, was unable to sit in the
present case after 31 December 1992, his term of office having
come to an end owing to the dissolution of the Czech and Slovak
Federal Republic (Articles 38 and 65 para. 3 of the Convention)
(art. 38, art. 65-3).
AS TO THE FACTS
I. The particular circumstances of the case
A. Peter Brannigan
10. The first applicant, Mr Peter Brannigan, was born in 1964.
He is a labourer and lives in Downpatrick, Northern Ireland.
He was arrested at his home by police officers on 9 January
1989 at 6.30 a.m. pursuant to section 12 (1) (b) of the Prevention
of Terrorism (Temporary Provisions) Act 1984 ("the 1984 Act"). He
was then removed to the Interrogation Centre at Gough Barracks,
Armagh, where he was served with a copy of the "Notice to Persons
in Police Custody" which informs the prisoner of his legal rights
(see paragraph 24 below). A two-day extension of his detention was
granted by the Secretary of State on 10 January 1989 at 7.30 p.m.,
and a further three-day extension was granted on 12 January 1989
at 9.32 p.m. He was released at 9 p.m. on 15 January 1989. He was
therefore detained for a total period of six days, fourteen hours
and thirty minutes.
During his detention he was interrogated on forty-three
occasions and denied access to books, newspapers and writing
materials as well radio and television. He was not allowed to
associate with other prisoners.
Although access to a solicitor was at first delayed for
forty-eight hours because it was believed by the police that such
a visit would interfere with the investigation, the first
applicant was subsequently visited by his solicitor on 11 January
1989. He was seen by a medical practitioner on seventeen occasions
during police custody.
B. Patrick McBride
11. The second applicant, Mr Patrick McBride, was born in
1951.
He was arrested at his home by police officers on 5 January
1989 at 5.05 a.m. pursuant to section 12 (1) (b) of the 1984 Act.
He was then removed to Castlereagh Interrogation Centre where he
was served with a copy of the "Notice to Persons in Police
Custody". A three-day extension of his period of detention was
granted by the Secretary of State at 5.10 p.m. on 6 January 1989.
He was released at 11.30 a.m. on Monday 9 January 1989. He was
therefore detained for a total period of four days, six hours and
twenty-five minutes.
During his detention he was interrogated on twenty-two
occasions and was subject to the same regime as Mr Brannigan (see
paragraph 10 above).
He received two visits from his solicitor on 5 and 7 January
1989 and was seen by a medical practitioner on eight occasions
during police custody.
Mr McBride was shot dead on 4 February 1992 by a policeman who
had run amok and attacked Sinn Fein Headquarters in Belfast.
II. Relevant domestic law and practice
A. Introduction
12. The emergency situation in Northern Ireland in the early
1970s and the attendant level of terrorist activity form the
background to the introduction of the Prevention of Terrorism
(Temporary Provisions) Act 1974 ("the 1974 Act"). Between 1972 and
1992, over three thousand deaths were attributable to terrorism in
Northern Ireland. In the mid 1980s, the number of deaths was
significantly lower than in the early 1970s but organised
terrorism has continued to grow.
Since the commencement of the terrorist campaign there have
been 35,104 people injured in Northern Ireland as a result of
terrorist acts. Many of these injuries involved loss of limbs and
permanent physical disability. In the same period there have been
a total of 41,859 terrorist shooting or bombing incidents. Other
parts of the United Kingdom have also been subjected to a
considerable scale of terrorist violence.
13. The 1974 Act came into force on 29 November 1974. The Act
proscribed the Irish Republican Army ("IRA") and made it an
offence to display support in public of that organisation in Great
Britain. The IRA was already a proscribed organisation in Northern
Ireland. The Act also conferred special powers of arrest and
detention on the police so that they could deal more effectively
with the threat of terrorism (see paragraphs 16 - 17 below).
This Act was subject to renewal every six months by Parliament
so that, inter alia, the need for the continued use of the special
powers could be monitored. The Act was thus renewed until March
1976, when it was re-enacted with certain amendments.
Under section 17 of the 1976 Act, the special powers were
subject to parliamentary renewal every twelve months. The 1976 Act
was in turn renewed annually until 1984, when it was re-enacted
with certain amendments. The 1984 Act, which came into force in
March 1984, proscribed the Irish National Liberation Army as well
as the IRA. It was renewed every year until replaced by the 1989
Act which came into force on 27 March 1989. Section 14 of the 1989
Act contains provisions similar to those contained in section 12
of the 1984 Act.
14. The 1976 Act was reviewed by Lord Shackleton in a report
published in July 1978 and subsequently by Lord Jellicoe in a
report published in January 1983. Annual reports on the 1984 Act
have been presented to Parliament by Sir Cyril Philips (for 1984
and 1985) and Viscount Colville (from 1986 - 1991). A wider-scale
review of the operation of the 1984 Act was also carried out by
Viscount Colville in 1987.
15. These reviews were commissioned by the Government and
presented to Parliament to assist consideration of the continued
need for the legislation. The authors of these reports concluded
in particular that in view of the problems inherent in the
prevention and investigation of terrorism, the continued use of
the special powers of arrest and detention was indispensable. The
suggestion that decisions extending detention should be taken by
the courts was rejected, notably because the information grounding
those decisions was highly sensitive and could not be disclosed to
the persons in detention or their legal advisers. For various
reasons, the decisions were considered to fall properly within the
sphere of the executive.
In his 1987 report reviewing the provisions of section 12,
Viscount Colville considered that good reasons existed for
extending detention in certain cases beyond forty-eight hours and
up to seven days. He noted in this regard that the police in
Northern Ireland were frequently confronted by a situation where
they had good intelligence to connect persons with a terrorist
incident but the persons concerned, if detained, made no
statements, and witnesses were afraid to come forward, certainly
in court: in these circumstances, it was concluded, the reliance
on forensic evidence by the prosecution was increasing, and
detective work had assumed a higher degree of importance. He also
set out the reasons which individually or, as often, in
combination constituted good grounds for extending the various
periods within which otherwise persons suspected of involvement in
terrorism would have to be charged or taken to court. These
included checking of fingerprints; forensic tests; checking the
detainee's replies against intelligence; new lines of inquiry;
information obtained from one or more than one other detainee in
the same case; finding and consulting other witnesses (Command
Paper 264, paragraphs 5.1.5 - 5.1.7, December 1987).
B. Power to arrest without warrant under the 1984
and other Acts
16. The relevant provisions of section 12 of the 1984 Act,
substantially the same as those of the 1974 and 1976 Acts, are as
follows:
"12. (1) [A] constable may arrest without warrant a person
whom he has reasonable grounds for suspecting to be
...
(b) a person who is or has been concerned in the commission,
preparation or instigation of acts of terrorism to which this Part
of this Act applies;
...
(3) The acts of terrorism to which this Part of this Act
applies are
(a) acts of terrorism connected with the affairs of Northern
Ireland;
...
(4) A person arrested under this section shall not be detained
in right of the arrest for more than forty-eight hours after his
arrest; but the Secretary of State may, in any particular case,
extend the period of forty-eight hours by a period or periods
specified by him.
(5) Any such further period or periods shall not exceed five
days in all.
(6) The following provisions (requirement to bring accused
person before the court after his arrest) shall not apply to a
person detained in right of the arrest
...
(d) Article 131 of the Magistrates' Courts (Northern Ireland)
Order 1981;
...
(8) The provisions of this section are without prejudice to
any power of arrest exercisable apart from this section."
17. According to the definition given in section 14 (1) of the
1984 Act, "terrorism means the use of violence for political ends,
and includes any use of violence for the purpose of putting the
public or any section of the public in fear". An identical
definition of terrorism in the Northern Ireland (Emergency
Provisions) Act 1978 was held to be "in wide terms" by the House
of Lords, which rejected an interpretation of the word "terrorist"
that would have been "in narrower terms than popular usage of the
word "terrorist" might connote to a police officer or a layman"
(McKee v. Chief Constable for Northern Ireland [1985] 1 All
England Law Reports 1 at 3-4, per Lord Roskill).
C. Detention under the ordinary criminal law
18. Article 131 of the Magistrates' Courts (Northern Ireland)
Order 1981, declared inapplicable in cases of suspected terrorism
by section 12(6)(d) of the 1984 Act (see paragraph 16 above),
provided that where a person arrested without warrant was not
released from custody within twenty-four hours, he had to be
brought before a Magistrates' Court as soon as practicable
thereafter but not later than forty-eight hours after his arrest.
19. Article 131 was repealed by the Police and Criminal
Evidence (Northern Ireland) Order 1989 (Statutory Instrument
1989/1341 (Northern Ireland) 12). Under the provisions of the 1989
Order (which corresponds directly with the Police and Criminal
Evidence Act 1984 in force in England and Wales) a person arrested
on suspicion of his involvement in an offence may initially not be
kept in police detention for more than twenty-four hours without
being charged (Article 42(1)). On the authority of a police
officer of the rank of Superintendent or above, the detention may
be extended for a period not exceeding thirty-six hours from the
time of arrest, or arrival at a police station after arrest, when
the officer concerned:
"... has reasonable grounds for believing that -
(a) the detention of that person without charge is necessary
to secure or preserve evidence relating to an offence for which he
is under arrest or to obtain such evidence by questioning him;
(b) an offence for which he is under arrest is a serious
arrestable offence;
(c) the investigation is being conducted diligently and
expeditiously." (Article 43(1))
By Article 44(1) of the Order a Magistrates' Court is
empowered, on a complaint in writing by a constable, to extend the
period of police detention if satisfied that there are reasonable
grounds for believing that the further detention of that person is
justified. Detention is only justified for these purposes if the
conditions set out in (a)-(c) above are satisfied (Article 44(4)).
The person to whom the complaint relates must be furnished with a
copy of the complaint and brought before the court for the hearing
(Article 44(2)) and is entitled to be legally represented at the
hearing (Article 44(3)). The period of further detention
authorised by the warrant may not exceed thirty-six hours (Article
44(12)). By Article 45 a Magistrates' Court may, on a complaint in
writing by a constable, extend the period of detention for such
period as the court thinks fit, having regard to the evidence
before it (Article 45(1), (2)). This additional extension may not
exceed thirty-six hours and may not end later than ninety-six
hours after the time of arrest or arrival at the police station
after arrest (Article 45(3)).
D. Exercise of the power to make an arrest under
section 12(1)(b) of the 1984 Act
20. In order to make a lawful arrest under section 12(1)(b) of
the 1984 Act, the arresting officer must have a reasonable
suspicion that the person being arrested is or has been concerned
in the commission, preparation or instigation of acts of
terrorism. In addition, an arrest without warrant is subject to
the applicable common law rules laid down by the House of Lords in
the case of Christie v. Leachinsky [1947] Appeal Cases 573 at 587
and 600. The person being arrested must in ordinary circumstances
be informed of the true ground of his arrest at the time he is
taken into custody or, if special circumstances exist which excuse
this, as soon thereafter as it is reasonably practicable to inform
him. This does not require technical or precise language to be
used provided the person being arrested knows in substance why.
In the case of Ex parte Lynch [1980] Northern Ireland Reports
126 at 131, in which the arrested person sought a writ of habeas
corpus, the High Court of Northern Ireland discussed section
12(1)(b). The arresting officer had told the applicant that he was
arresting him under section 12 of the 1976 Act as he suspected him
of being involved in terrorist activities. Accordingly, the High
Court found that the lawfulness of the arrest could not be
impugned in this respect.
21. The arresting officer's suspicion must be reasonable in
the circumstances and to decide this the court must be told
something about the sources and grounds of the suspicion (per
Higgins J. in Van Hout v. Chief Constable of the RUC and the
Northern Ireland Office, decision of Northern Ireland High Court,
28 June 1984).
E. Purpose of arrest and detention under section 12
of the 1984 Act
22. Under ordinary law, there is no power to arrest and detain
a person merely to make enquiries about him. The questioning of a
suspect on the ground of a reasonable suspicion that he has
committed an arrestable offence is a legitimate cause for arrest
and detention without warrant where the purpose of such
questioning is to dispel or confirm such a reasonable suspicion,
provided he is brought before a court as soon as practicable
(R. v. Houghton [1979] 68 Criminal Appeal Reports 197 at 205, and
Holgate-Mohammed v. Duke [1984] 1 All England Law Reports 1054 at
1059).
On the other hand, Lord Lowry LCJ held in the case of Ex parte
Lynch (loc. cit. at 131) that under the 1984 Act no specific crime
need be suspected to ground a proper arrest under section
12(1)(b). He added (ibid.):
"... [I]t is further to be noted that an arrest under section
12(1) leads ... to a permitted period of detention without
preferring a charge. No charge may follow at all; thus an arrest
is not necessarily ... the first step in a criminal proceeding
against a suspected person on a charge which was intended to be
judicially investigated."
F. Extension of period of detention
23. In Northern Ireland, applications for extended detention
beyond the initial forty-eight-hour period are processed at senior
police level in Belfast and then forwarded to the Secretary of
State for Northern Ireland for approval by him or, if he is not
available, a junior minister.
There are no criteria in the 1984 Act (or its predecessors)
governing decisions to extend the initial period of detention,
though strict criteria that have been developed in practice are
listed in the reports and reviews referred to above (see
paragraphs 14 and 15 above).
According to statistics submitted by the Government a total
number of 1,549 persons were arrested under the Prevention of
Terrorism (Temporary Provisions) Act in 1990 of whom approximately
333 were eventually charged. Of these, 1,140 were detained for two
days or less, 17% of whom were charged. However, of the
365 persons detained for more than two days and less than five
days 39% were charged. In addition, of the 45 persons detained for
more than five days some 67% were charged, many with serious
offences including murder, attempted murder and causing
explosions. In each of these cases the evidence which formed the
basis of the charges only became available or was revealed in the
latest stages of the detention of the person concerned.
G. Rights during detention
24. A person detained under section 12 of the 1984 Act (now
section 14 of the 1989 Act) has the rights, if he so requests, to
have a friend, relative or other person informed of the fact and
place of his detention and to consult a solicitor privately; he
must be informed of these rights as soon as practicable. Any such
requests must be complied with as soon as practicable. This may,
however, be delayed for up to forty-eight hours in certain
specified circumstances (sections 44 and 45 of the Northern
Ireland (Emergency Provisions) Act 1991 - formerly sections 14 and
15 of the 1987 Act).
A decision to deny access to a solicitor within the first
forty-eight hours is subject to judicial review. Cases decided by
the High Court in Northern Ireland establish that under section 45
of the Northern Ireland (Emergency Provisions) Act 1991 the power
to delay access can only be used if the officer concerned has
reasonable grounds for believing that the exercise of the right
would have one or more of the specific consequences set out in
subsection 8 of section 45. There is a burden on the officer
concerned to show to the satisfaction of the court that he had
reasonable grounds for his belief. In the absence of evidence to
establish such reasonable grounds the court will order the
immediate grant of access to a solicitor (decisions of the
Northern Ireland High Court in applications for judicial review by
Patrick Duffy (20 September 1991), Dermot and Deirdre McKenna
(10 February 1992), Francis Maher and Others (25 March 1992)).
Since 1979, the practice has been that a detainee is not
interviewed until he has been examined by a forensic medical
officer. Thereafter, arrangements are made for the detainee to
have access to a medical officer including his own doctor. There
is provision for consultation with a forensic medical officer at a
pre-arranged time each day.
The above rights are briefly set out in a "Notice to Persons
in Police Custody" which is served on persons arrested under
section 12 when they are detained.
H. Judicial involvement in terrorist investigations
25. Under paragraph 2 of Schedule 7 to the Prevention of
Terrorism (Temporary Provisions) Act 1989 a justice of the peace
may grant a warrant authorising a constable involved in a
terrorist investigation to search premises and seize and retain
anything found there if he has reasonable grounds for believing
inter alia that it is likely to be of substantial value to the
investigation. Paragraphs 5(1) and (4) of Schedule 7 confer a
similar power on a circuit judge and on a county court judge in
Northern Ireland.
However, paragraph 8(2) provides that the Secretary of State
may give to any constable in Northern Ireland the authority which
may be given by a search warrant under paragraphs 2 and 5 if inter
alia it appears to him that the disclosure of information that
would be necessary for an application under those provisions
"would be likely to prejudice the capability of members of the
Royal Ulster Constabulary in relation to the investigation of
offences ... or otherwise prejudice the safety of, or of persons
in, Northern Ireland".
I. Remedies
26. The principal remedies available to persons detained under
the 1984 Act are an application for a writ of habeas corpus and a
civil action claiming damages for false imprisonment.
1. Habeas Corpus
27. Under the 1984 Act, a person may be arrested and detained
in right of arrest for a total period of seven days (section 12(4)
and (5) - see paragraph 16 above). Paragraph 5(2) of Schedule 3 to
the 1984 Act provides that a person detained pursuant to an arrest
under section 12 of the Act "shall be deemed to be in legal
custody when he is so detained". However, the remedy of habeas
corpus is not precluded by paragraph 5(2) cited above. If the
initial arrest is unlawful, so also is the detention grounded upon
that arrest (per Higgins J. in the Van Hout case, loc. cit.
at 18).
28. Habeas Corpus is a procedure whereby a detained person may
make an urgent application for release from custody on the basis
that his detention is unlawful.
The court hearing the application does not sit as a court of
appeal to consider the merits of the detention: it is confined to
a review of the lawfulness of the detention. The scope of this
review is not uniform and depends on the context of the particular
case and, where appropriate, the terms of the relevant statute
under which the power of detention is exercised. The review will
encompass compliance with the technical requirements of such a
statute and may extend, inter alia, to an inquiry into the
reasonableness of the suspicion grounding the arrest (Ex parte
Lynch, loc. cit., and Van Hout, loc. cit.). A detention that is
technically legal may also be reviewed on the basis of an alleged
misuse of power in that the authorities may have acted in bad
faith, capriciously or for an unlawful purpose (R. v. Governor of
Brixton Prison, ex parte Sarno [1916] 2 King's Bench Reports 742,
and R. v. Brixton Prison (Governor), ex parte Soblen [1962] 3 All
England Law Reports 641).
The burden of proof is on the respondent authorities which
must justify the legality of the decision to detain, provided that
the person applying for a writ of habeas corpus has first
established a prima facie case (Khawaja v. Secretary of State
[1983] 1 All England Law Reports 765).
2. False imprisonment
29. A person claiming that he has been unlawfully arrested and
detained may in addition bring an action seeking damages for false
imprisonment. Where the lawfulness of the arrest depends upon
reasonable cause for suspicion, it is for the defendant authority
to prove the existence of such reasonable cause (Dallison v.
Caffrey [1965] 1 Queen's Bench Reports 348 and Van Hout, loc. cit.
at 15). In false imprisonment proceedings, the reasonableness of
an arrest may be examined on the basis of the well-established
principles of judicial review of the exercise of executive
discretion (see Holgate-Mohammed v. Duke, loc. cit.).
III. The United Kingdom Derogation
30. Issues akin to those arising in the present case were
examined by the Court in its Brogan and Others judgment of
29 November 1988 (Series A no. 145-B) where it held that there had
been a violation of Article 5 para. 3 (art. 5-3) of the Convention
in respect of each of the applicants, all of whom had been
detained under section 12 of the 1984 Act. The Court held that
even the shortest of the four periods of detention concerned,
namely four days and six hours, fell outside the constraints as to
time permitted by the first part of Article 5 para. 3 (art. 5-3).
In addition, the Court held that there had been a violation of
Article 5 para. 5 (art. 5-5) in the case of each applicant
(Series A no. 145-B, pp. 30 - 35, paras. 55 - 62 and 66 - 67).
Following that judgment, the Secretary of State for the Home
Department made a statement in the House of Commons on 22 December
1988 in which he explained the difficulties of judicial control
over decisions to arrest and detain suspected terrorists. He
stated inter alia as follows:
"We must pay proper regard to the tremendous pressures that
are already faced by the judiciary, especially in Northern
Ireland, where most cases have to be considered. We are also
concerned that information about terrorist intentions, which often
forms part of the case for an extension of detention, does not
find its way back to the terrorists as a consequence of judicial
procedures, which at least in the United Kingdom legal tradition
generally require someone accused and his legal advisers to know
the information alleged against him.
...
In the meantime, the position cannot be left as it stands. I
have already made clear to the House that we shall ensure that the
police continue to have the powers they need to counter terrorism,
and they continue to need to be able to detain suspects for up to
seven days in some cases. To ensure that there can be no doubt
about the ability of the police to deal effectively with such
cases, the Government are today taking steps to give notice of
derogation under Article 15 (art. 15) of the European Convention
of Human Rights, and Article 4 of the International Covenant on
Civil and Political Rights. There is a public emergency within the
meaning of these provisions in respect of terrorism connected with
the affairs of Northern Ireland in the United Kingdom ..."
31. On 23 December 1988 the United Kingdom informed the
Secretary General of the Council of Europe that the Government had
availed itself of the right of derogation conferred by Article 15
para. 1 (art. 15-1) to the extent that the exercise of powers
under section 12 of the 1984 Act might be inconsistent with the
obligations imposed by Article 5 para. 3 (art. 5-3) of the
Convention. Part of that declaration reads as follows:
"... Following [the Brogan and Others judgment], the Secretary
of State for the Home Department informed Parliament on 6 December
1988 that, against the background of the terrorist campaign, and
the over-riding need to bring terrorists to justice, the
Government did not believe that the maximum period of detention
should be reduced. He informed Parliament that the Government were
examining the matter with a view to responding to the judgment. On
22 December 1988, the Secretary of State further informed
Parliament that it remained the Government's wish, if it could be
achieved, to find a judicial process under which extended
detention might be reviewed and where appropriate authorised by a
judge or other judicial officer. But a further period of
reflection and consultation was necessary before the Government
could bring forward a firm and final view. Since the judgment of
29 November 1988 as well as previously, the Government have found
it necessary to continue to exercise, in relation to terrorism
connected with the affairs of Northern Ireland, the powers
described above enabling further detention without charge, for
periods of up to 5 days, on the authority of the Secretary of
State, to the extent strictly required by the exigencies of the
situation to enable necessary enquiries and investigations
properly to be completed in order to decide whether criminal
proceedings should be instituted. To the extent that the exercise
of these powers may be inconsistent with the obligations imposed
by the Convention the Government have availed themselves of the
right of derogation conferred by Article 15(1) of the Convention
and will continue to do so until further notice ..."
32. The Government have reviewed whether the powers of
extended detention could be conferred on the normal courts but
have concluded that it would not be appropriate to involve courts
in such decisions for the reasons given in a Written Answer in
Parliament by the Secretary of State, Mr David Waddington, on
14 November 1989:
"Decisions to authorise the detention of terrorist suspects
for periods beyond 48 hours may be, and often are, taken on the
basis of information, the nature and source of which could not be
revealed to a suspect or his legal adviser without serious risk to
individuals assisting the police or the prospect of further
valuable intelligence being lost. Any new procedure which avoided
those dangers by allowing a court to make a decision on
information not presented to the detainee or his legal adviser
would represent a radical departure from the principles which
govern judicial proceedings in this country and could seriously
affect public trust and confidence in the independence of the
judiciary. The Government would be most reluctant to introduce any
new procedure which could have this effect". (Official Report, 14
November 1989, col. 210)
In a further notice dated 12 December 1989 the United Kingdom
informed the Secretary General that a satisfactory procedure for
the review of detention of terrorist suspects involving the
judiciary had not been identified and that the derogation would
therefore remain in place for as long as circumstances require.
PROCEEDINGS BEFORE THE COMMISSION
33. The applicants applied to the Commission on 19 January
1989 (applications nos. 14553/89 and 14554/89). They complained
that they were not brought promptly before a judge, in breach of
Article 5 para. 3 (art. 5-3). They also alleged that they did not
have an enforceable right to compensation in breach of Article 5
para. 5 (art. 5-5) and that there was no effective remedy in
respect of their complaints contrary to Article 13 (art. 13).
They subsequently withdrew other complaints that they had made
under Articles 3, 5 paras. 1 and 4, 8, 9 and 10 (art. 3, art. 5-1,
art. 5-4, art. 8, art. 9, art. 10) of the Convention.
34. On 5 October 1990 the Commission ordered the joinder of
the applications and on 28 February 1991 declared the case
admissible. In its report of 3 December 1991 (Article 31)
(art. 31) the Commission expressed the opinion:
(a) by eight votes to five, that there had been no violation
of Article 5 paras. 3 and 5 (art. 5-3, art. 5-5) of the Convention
in view of the United Kingdom's derogation of 23 December 1988
under Article 15 (art. 15) of the Convention;
(b) unanimously, that no separate issue arose under Article 13
(art. 13).
The full text of the Commission's opinion and of the separate
opinions contained in the report is reproduced as an annex to this
judgment <3>.
--------------------------------
<3> Note by the Registrar: for practical reasons this annex
will appear only with the printed version of the judgment (volume
258-B of Series A of the Publications of the Court), but a copy of
the Commission's report is available from the registry.
FINAL SUBMISSIONS MADE TO THE COURT BY THE GOVERNMENT
35. The Government requested the Court to find that there has
been no violation of Article 5 paras. 3 and 5 (art. 5-3, art. 5-5)
in view of the United Kingdom's derogation of 23 December 1988
under Article 15 (art. 15) of the Convention and that there has
been no violation of Article 13 (art. 13) or alternatively that no
separate issue arises under this provision.
AS TO THE LAW
I. Alleged violations of Article 5 (art. 5)
36. The applicants, Mr Brannigan and Mr McBride, were detained
under section 12 (1) (b) of the 1984 Act in early January 1989
very shortly after the Government's derogation of 23 December 1988
under Article 15 (art. 15) of the Convention, which itself was
made soon after the Court's judgment of 29 November 1988 in the
case of Brogan and Others (judgment of 29 November 1988, Series A
no. 145-B). Their detention lasted for periods of six days,
fourteen hours and thirty minutes, and four days, six hours and
twenty-five minutes respectively (see paragraphs 10-11 above).
They complained of violations of Article 5 paras. 3 and 5
(art. 5-3, art. 5-5) of the Convention. The relevant parts of
Article 5 (art. 5) are as follows:
"1. Everyone has the right to liberty and security of person.
No one shall be deprived of his liberty save in the following
cases and in accordance with a procedure prescribed by law:
...
(c) the lawful arrest or detention of a person effected for
the purpose of bringing him before the competent legal authority
on reasonable suspicion of having committed an offence ...;
...
3. Everyone arrested or detained in accordance with the
provisions of paragraph 1 (c) of this Article (art. 5-1-c) shall
be brought promptly before a judge or other officer authorised by
law to exercise judicial power ...
...
5. Everyone who has been the victim of arrest or detention in
contravention of the provisions of this Article (art. 5) shall
have an enforceable right to compensation."
37. The Government, noting that both of the applicants were
detained for longer periods than the shortest period found by the
Court to be in breach of Article 5 para. 3 (art. 5-3) in the case
of Brogan and Others, conceded that the requirement of promptness
had not been respected in the present cases (see paragraph 30
above). They further accepted that, in the absence of an
enforceable right to compensation in respect of the breach of
Article 5 para. 3 (art. 5-3), Article 5 para. 5 (art. 5-5) had not
been complied with.
Having regard to its judgment in the case of Brogan and
Others, the Court finds that Article 5 paras. 3 and 5 (art. 5-3,
art. 5-5) have not been respected (loc. cit., pp. 30-35,
paras. 55 - 62 and 66 - 67).
38. However, the Government further submitted that the failure
to observe these requirements of Article 5 (art. 5) had been met
by their derogation of 23 December 1988 under Article 15 (art. 15)
of the Convention.
The Court must therefore examine the validity of the
Government's derogation in the light of this provision. It recalls
at the outset that the question whether any derogation from the
United Kingdom's obligations under the Convention might be
permissible under Article 15 (art. 15) by reason of the terrorist
campaign in Northern Ireland was specifically left open by the
Court in the Brogan and Others case (loc. cit., pp. 27-28,
para. 48).
Validity of the United Kingdom's derogation under Article 15
(art. 15)
39. The applicants maintained that the derogation under
Article 15 (art. 15) was invalid. This was disputed by both the
Government and the Commission.
40. Article 15 (art. 15) provides:
"1. In time of war or other public emergency threatening the
life of the nation any High Contracting Party may take measures
derogating from its obligations under [the] Convention to the
extent strictly required by the exigencies of the situation,
provided that such measures are not inconsistent with its other
obligations under international law.
2. No derogation from Article 2 (art. 2), except in respect of
deaths resulting from lawful acts of war, or from Articles 3, 4
(paragraph 1) and 7 (art. 3, art. 4-1, art. 7) shall be made under
this provision.
3. Any High Contracting Party availing itself of this right of
derogation shall keep the Secretary General of the Council of
Europe fully informed of the measures which it has taken and the
reasons therefor. It shall also inform the Secretary General of
the Council of Europe when such measures have ceased to operate
and the provisions of the Convention are again being fully
executed."
1. The Court's approach to the matter
41. The applicants argued that it would be inconsistent with
Article 15 para. 2 (art. 15-2) if, in derogating from safeguards
recognised as essential for the protection of non-derogable rights
such as Articles 2 and 3 (art. 2, art. 3), the national
authorities were to be afforded a wide margin of appreciation.
This was especially so where the emergency was of a
quasi-permanent nature such as that existing in Northern Ireland.
To do so would also be inconsistent with the Brogan and Others
judgment where the Court had regarded judicial control as one of
the fundamental principles of a democratic society and had
already - they claimed - extended to the Government a margin of
appreciation by taking into account in paragraph 58 (p. 32) the
context of terrorism in Northern Ireland (loc. cit.).
42. In their written submissions, Amnesty International
maintained that strict scrutiny was required by the Court when
examining derogation from fundamental procedural guarantees which
were essential for the protection of detainees at all times, but
particularly in times of emergency. Liberty, Interights and the
Committee on the Administration of Justice ("Liberty and Others")
submitted for their part that, if States are to be allowed a
margin of appreciation at all, it should be narrower the more
permanent the emergency becomes.
43. The Court recalls that it falls to each Contracting State,
with its responsibility for "the life of [its] nation", to
determine whether that life is threatened by a "public emergency"
and, if so, how far it is necessary to go in attempting to
overcome the emergency. By reason of their direct and continuous
contact with the pressing needs of the moment, the national
authorities are in principle in a better position than the
international judge to decide both on the presence of such an
emergency and on the nature and scope of derogations necessary to
avert it. Accordingly, in this matter a wide margin of
appreciation should be left to the national authorities (see the
Ireland v. the United Kingdom judgment of 18 January 1978,
Series A no. 25, pp. 78-79, para. 207).
Nevertheless, Contracting Parties do not enjoy an unlimited
power of appreciation. It is for the Court to rule on whether
inter alia the States have gone beyond the "extent strictly
required by the exigencies" of the crisis. The domestic margin of
appreciation is thus accompanied by a European supervision
(ibid.). At the same time, in exercising its supervision the Court
must give appropriate weight to such relevant factors as the
nature of the rights affected by the derogation, the circumstances
leading to, and the duration of, the emergency situation.
2. Existence of a public emergency threatening
the life of the nation
44. Although the applicants did not dispute that there existed
a public emergency "threatening the life of the nation", they
submitted that the burden rested on the Government to satisfy the
Court that such an emergency really existed.
45. It was, however, suggested by Liberty and Others in their
written submissions that at the relevant time there was no longer
any evidence of an exceptional situation of crisis. They
maintained that reconsideration of the position could only
properly have led to a further derogation if there was a
demonstrable deterioration in the situation since August 1984 when
the Government withdrew their previous derogation. For the
Standing Advisory Commission on Human Rights, on the other hand,
there was a public emergency in Northern Ireland at the relevant
time of a sufficient magnitude to entitle the Government to
derogate.
46. Both the Government and the Commission, referring to the
existence of public disturbance in Northern Ireland, maintained
that there was such an emergency.
47. Recalling its case-law in Lawless v. Ireland (judgment of
1 July 1961, Series A no. 3, p. 56, para. 28) and Ireland v. the
United Kingdom (loc. cit., Series A no. 25, p. 78, para. 205) and
making its own assessment, in the light of all the material before
it as to the extent and impact of terrorist violence in Northern
Ireland and elsewhere in the United Kingdom (see paragraph 12
above), the Court considers there can be no doubt that such a
public emergency existed at the relevant time.
It does not judge it necessary to compare the situation which
obtained in 1984 with that which prevailed in December 1988 since
a decision to withdraw a derogation is, in principle, a matter
within the discretion of the State and since it is clear that the
Government believed that the legislation in question was in fact
compatible with the Convention (see paragraphs 49-51 below).
3. Were the measures strictly required by the
exigencies of the situation?
(a) General considerations
48. The Court recalls that judicial control of interferences
by the executive with the individual's right to liberty provided
for by Article 5 (art. 5) is implied by one of the fundamental
principles of a democratic society, namely the rule of law (see
the above-mentioned Brogan and Others judgment, Series A
no. 145-B, p. 32, para. 58). It further observes that the notice
of derogation invoked in the present case was lodged by the
respondent Government soon after the judgment in the
above-mentioned Brogan and Others case where the Court had found
the Government to be in breach of their obligations under
Article 5 para. 3 (art. 5-3) by not bringing the applicants
"promptly" before a court.
The Court must scrutinise the derogation against this
background and taking into account that the power of arrest and
detention in question has been in force since 1974. However, it
must be observed that the central issue in the present case is not
the existence of the power to detain suspected terrorists for up
to seven days - indeed a complaint under Article 5 para. 1
(art. 5-1) was withdrawn by the applicants (see paragraph 33
above) - but rather the exercise of this power without judicial
intervention.
(b) Was the derogation a genuine response to an emergency
situation?
49. For the applicants, the purported derogation was not a
necessary response to any new or altered state of affairs but was
the Government's reaction to the decision in Brogan and Others and
was lodged merely to circumvent the consequences of this judgment.
50. The Government and the Commission maintained that, while
it was true that this judgment triggered off the derogation, the
exigencies of the situation have at all times since 1974 required
the powers of extended detention conferred by the Prevention of
Terrorism legislation. It was the view of successive Governments
that these powers were consistent with Article 5 para. 3
(art. 5-3) and that no derogation was necessary. However, both the
measures and the derogation were direct responses to the emergency
with which the United Kingdom was and continues to be confronted.
51. The Court first observes that the power of arrest and
extended detention has been considered necessary by the Government
since 1974 in dealing with the threat of terrorism. Following the
Brogan and Others judgment the Government were then faced with the
option of either introducing judicial control of the decision to
detain under section 12 of the 1984 Act or lodging a derogation
from their Convention obligations in this respect. The adoption of
the view by the Government that judicial control compatible with
Article 5 para. 3 (art. 5-3) was not feasible because of the
special difficulties associated with the investigation and
prosecution of terrorist crime rendered derogation inevitable.
Accordingly, the power of extended detention without such judicial
control and the derogation of 23 December 1988 being clearly
linked to the persistence of the emergency situation, there is no
indication that the derogation was other than a genuine response.
(c) Was the derogation premature?
52. The applicants maintained that derogation was an interim
measure which Article 15 (art. 15) did not provide for since it
appeared from the notice of derogation communicated to the
Secretary General of the Council of Europe on 23 December 1988
that the Government had not reached a "firm or final view" on the
need to derogate from Article 5 para. 3 (art. 5-3) and required a
further period of reflection and consultation. Following this
period the Secretary of State for the Home Department confirmed
the derogation in a statement to Parliament on 14 November 1989
(see paragraph 32 above). Prior to this concluded view Article 15
(art. 15) did not permit derogation. Furthermore, even at this
date the Government had not properly examined whether the
obligation in Article 5 para. 3 (art. 5-3) could be satisfied by
an "officer authorised by law to exercise judicial power".
53. The Government contended that the validity of the
derogation was not affected by their examination of the
possibility of judicial control of extended detention since, as
the Commission had pointed out, it was consistent with the
requirements of Article 15 para. 3 (art. 15-3) to keep derogation
measures under constant review.
54. The Court does not accept the applicants' argument that
the derogation was premature.
While it is true that Article 15 (art. 15) does not envisage
an interim suspension of Convention guarantees pending
consideration of the necessity to derogate, it is clear from the
notice of derogation that "against the background of the terrorist
campaign, and the over-riding need to bring terrorists to justice,
the Government did not believe that the maximum period of
detention should be reduced". However it remained the Government's
wish "to find a judicial process under which extended detention
might be reviewed and where appropriate authorised by a judge or
other judicial officer" (see paragraph 31 above).
The validity of the derogation cannot be called into question
for the sole reason that the Government had decided to examine
whether in the future a way could be found of ensuring greater
conformity with Convention obligations. Indeed, such a process of
continued reflection is not only in keeping with Article 15 para.
3 (art. 15-3) which requires permanent review of the need for
emergency measures but is also implicit in the very notion of
proportionality.
(d) Was the absence of judicial control of extended detention
justified?
55. The applicants further considered that there was no basis
for the Government's assertion that control of extended detention
by a judge or other officer authorised by law to exercise judicial
power was not possible or that a period of seven days' detention
was necessary. They did not accept that the material required to
satisfy a court of the justification for extended detention could
be more sensitive than that needed in proceedings for habeas
corpus. They and the Standing Advisory Commission on Human Rights
also pointed out that the courts in Northern Ireland were
frequently called on to deal with submissions based on
confidential information - for example, in bail applications - and
that there were sufficient procedural and evidential safeguards to
protect confidentiality. Procedures also existed where judges were
required to act on the basis of material which would not be
disclosed either to the legal adviser or to his client. This was
the case, for example, with claims by the executive to public
interest immunity or application by the police to extend detention
under the Police and Criminal Evidence (Northern Ireland) Order
1989 (see paragraph 19 above).
56. On this point the Government responded that none of the
above procedures involved both the non-disclosure of material to
the detainee or his legal adviser and an executive act of the
court. The only exception appeared in Schedule 7 to the Prevention
of Terrorism (Temporary Provisions) Act 1989 where inter alia the
court may make an order in relation to the production of, and
search for, special material relevant to terrorist investigations.
However, paragraph 8 of Schedule 7 provides that, where the
disclosure of information to the court would be too sensitive or
would prejudice the investigation, the power to make the order is
conferred on the Secretary of State and not the court (see
paragraph 25 above).
It was also emphasised that the Government had reluctantly
concluded that, within the framework of the common-law system, it
was not feasible to introduce a system which would be compatible
with Article 5 para. 3 (art. 5-3) but would not weaken the
effectiveness of the response to the terrorist threat. Decisions
to prolong detention were taken on the basis of information the
nature and source of which could not be revealed to a suspect or
his legal adviser without risk to individuals assisting the police
or the prospect of further valuable intelligence being lost.
Moreover, involving the judiciary in the process of granting or
approving extensions of detention created a real risk of
undermining their independence as they would inevitably be seen as
part of the investigation and prosecution process.
In addition, the Government did not accept that the comparison
with habeas corpus was a valid one since judicial involvement in
the grant or approval of extension would require the disclosure of
a considerable amount of additional sensitive information which it
would not be necessary to produce in habeas corpus proceedings. In
particular, a court would have to be provided with details of the
nature and extent of police inquiries following the arrest,
including details of witnesses interviewed and information
obtained from other sources as well as information about the
future course of the police investigation.
Finally, Lords Shackleton and Jellicoe and Viscount Colville
in their reports had concluded that arrest and extended detention
were indispensable powers in combating terrorism. These reports
also found that the training of terrorists in remaining silent
under police questioning hampered and protracted the investigation
of terrorist offences. In consequence, the police were required to
undertake extensive checks and inquiries and to rely to a greater
degree than usual on painstaking detective work and forensic
examination (see paragraph 15 above).
57. The Commission was of the opinion that the Government had
not overstepped their margin of appreciation in this regard.
58. The Court notes the opinions expressed in the various
reports reviewing the operation of the Prevention of Terrorism
legislation that the difficulties of investigating and prosecuting
terrorist crime give rise to the need for an extended period of
detention which would not be subject to judicial control (see
paragraph 15 above). Moreover, these special difficulties were
recognised in its above-mentioned Brogan and Others judgment (see
Series A no. 145-B, p. 33, para. 61).
It further observes that it remains the view of the respondent
Government that it is essential to prevent the disclosure to the
detainee and his legal adviser of information on the basis of
which decisions on the extension of detention are made and that,
in the adversarial system of the common law, the independence of
the judiciary would be compromised if judges or other judicial
officers were to be involved in the granting or approval of
extensions.
The Court also notes that the introduction of a "judge or
other officer authorised by law to exercise judicial power" into
the process of extension of periods of detention would not of
itself necessarily bring about a situation of compliance with
Article 5 para. 3 (art. 5-3). That provision - like Article 5
para. 4 (art. 5-4) - must be understood to require the necessity
of following a procedure that has a judicial character although
that procedure need not necessarily be identical in each of the
cases where the intervention of a judge is required (see, among
other authorities, the following judgments: as regards Article 5
para. 3 (art. 5-3) Schiesser v. Switzerland of 4 December 1979,
Series A no. 34, p. 13, para. 30 and Huber v. Switzerland of
23 October 1990, Series A no. 188, p. 18, paras. 42-43; as regards
Article 5 para. 4 (art. 5-4), De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium
of 18 June 1971, Series A no. 12, p. 41, para. 78, Sanchez-Reisse
v. Switzerland of 21 October 1986, Series A no. 107, p. 19,
para. 51, and Lamy v. Belgium of 30 March 1989, Series A no. 151,
pp. 15-16, para. 28).
59. It is not the Court's role to substitute its view as to
what measures were most appropriate or expedient at the relevant
time in dealing with an emergency situation for that of the
Government which have direct responsibility for establishing the
balance between the taking of effective measures to combat
terrorism on the one hand, and respecting individual rights on the
other (see the above-mentioned Ireland v. the United Kingdom
judgment, Series A no. 25, p. 82, para. 214, and the Klass and
Others v. Germany judgment of 6 September 1978, Series A no. 28,
p. 23, para. 49). In the context of Northern Ireland, where the
judiciary is small and vulnerable to terrorist attacks, public
confidence in the independence of the judiciary is understandably
a matter to which the Government attach great importance.
60. In the light of these considerations it cannot be said
that the Government have exceeded their margin of appreciation in
deciding, in the prevailing circumstances, against judicial
control.
(e) Safeguards against abuse
61. The applicants, Amnesty International and Liberty and
Others maintained that the safeguards against abuse of the
detention power were negligible and that during the period of
detention the detainee was completely cut off from the outside
world and not permitted access to newspapers, radios or his
family. Amnesty International, in particular, stressed that
international standards such as the 1988 United Nations Body of
Principles for the Protection of All Persons under Any Form of
Detention or Imprisonment (General Assembly Resolution 43/173 of
9 December 1988) ruled out incommunicado detention by requiring
access to lawyers and members of the family. Amnesty submitted
that being brought promptly before a judicial authority was
especially important since in Northern Ireland habeas corpus has
been shown to be ineffective in practice. In their view Article 5
para. 4 (art. 5-4) should be considered non-derogable in times of
public emergency.
In addition, it was contended that a decision to extend
detention cannot in practical terms be challenged by habeas corpus
or judicial review since it is taken completely in secret and, in
nearly all cases, is granted. This is evident from the fact that,
despite the thousands of extended detention orders, a challenge to
such a decision has never been attempted.
62. Although submissions have been made by the applicants and
the organisations concerning the absence of effective safeguards,
the Court is satisfied that such safeguards do in fact exist and
provide an important measure of protection against arbitrary
behaviour and incommunicado detention.
63. In the first place, the remedy of habeas corpus is
available to test the lawfulness of the original arrest and
detention. There is no dispute that this remedy was open to the
applicants had they or their legal advisers chosen to avail
themselves of it and that it provides an important measure of
protection against arbitrary detention (see the above-mentioned
Brogan and Others judgment, Series A no. 145-B, pp. 34-35,
paras. 63 - 65). The Court recalls, in this context, that the
applicants withdrew their complaint of a breach of Article 5
para. 4 (art. 5-4) of the Convention (see paragraph 33 above).
64. In the second place, detainees have an absolute and
legally enforceable right to consult a solicitor after forty-eight
hours from the time of arrest. Both of the applicants were, in
fact, free to consult a solicitor after this period (see
paragraphs 10 and 11 above).
Moreover, within this period the exercise of this right can
only be delayed where there exists reasonable grounds for doing
so. It is clear from judgments of the High Court in Northern
Ireland that the decision to delay access to a solicitor is
susceptible to judicial review and that in such proceedings the
burden of establishing reasonable grounds for doing so rests on
the authorities. In these cases judicial review has been shown to
be a speedy and effective manner of ensuring that access to a
solicitor is not arbitrarily withheld (see paragraph 24 above).
It is also not disputed that detainees are entitled to inform
a relative or friend about their detention and to have access to a
doctor.
65. In addition to the above basic safeguards the operation of
the legislation in question has been kept under regular
independent review and, until 1989, it was subject to regular
renewal.
(f) Conclusion
66. Having regard to the nature of the terrorist threat in
Northern Ireland, the limited scope of the derogation and the
reasons advanced in support of it, as well as the existence of
basic safeguards against abuse, the Court takes the view that the
Government have not exceeded their margin of appreciation in
considering that the derogation was strictly required by the
exigencies of the situation.
4. Other obligations under international law
67. The Court recalls that under Article 15 para. 1
(art. 15-1) measures taken by the State derogating from Convention
obligations must not be "inconsistent with its other obligations
under international law" (see paragraph 40 above).
68. In this respect, before the Court the applicants contended
for the first time that it was an essential requirement for a
valid derogation under Article 4 of the 1966 United Nations
International Covenant on Civil and Political Rights ("the
Covenant"), to which the United Kingdom is a Party, that a public
emergency must have been "officially proclaimed". Since such
proclamation had never taken place the derogation was inconsistent
with the United Kingdom's other obligations under international
law. In their view this requirement involved a formal proclamation
and not a mere statement in Parliament.
69. For the Government, it was open to question whether an
official proclamation was necessary for the purposes of Article 4
of the Covenant, since the emergency existed prior to the
ratification of the Covenant by the United Kingdom and has
continued to the present day. In any event, the existence of the
emergency and the fact of derogation were publicly and formally
announced by the Secretary of State for the Home Department to the
House of Commons on 22 December 1988. Moreover there had been no
suggestion by the United Nations Human Rights Committee that the
derogation did not satisfy the formal requirements of Article 4.
70. The Delegate of the Commission considered the Government's
argument to be tenable.
71. The relevant part of Article 4 of the Covenant states:
"In time of public emergency which threatens the life of the
nation and the existence of which is officially proclaimed ..."
72. The Court observes that it is not its role to seek to
define authoritatively the meaning of the terms "officially
proclaimed" in Article 4 of the Covenant. Nevertheless it must
examine whether there is any plausible basis for the applicant's
argument in this respect.
73. In his statement of 22 December 1988 to the House of
Commons the Secretary of State for the Home Department explained
in detail the reasons underlying the Government's decision to
derogate and announced that steps were being taken to give notice
of derogation under both Article 15 (art. 15) of the European
Convention and Article 4 of the Covenant. He added that there was
"a public emergency within the meaning of these provisions in
respect of terrorism connected with the affairs of Northern
Ireland in the United Kingdom ..." (see paragraph 30 above).
In the Court's view the above statement, which was formal in
character and made public the Government's intentions as regards
derogation, was well in keeping with the notion of an official
proclamation. It therefore considers that there is no basis for
the applicants' arguments in this regard.
5. Summary
74. In the light of the above examination, the Court concludes
that the derogation lodged by the United Kingdom satisfies the
requirements of Article 15 (art. 15) and that therefore the
applicants cannot validly complain of a violation of Article 5
para. 3 (art. 5-3). It follows that there was no obligation under
Article 5 para. 5 (art. 5-5) to provide the applicants with an
enforceable right to compensation.
II. Alleged violation of Article 13 (art. 13)
75. In the proceedings before the Commission the applicants
complained that they had no effective domestic remedy at their
disposal in respect of their Article 5 (art. 5) claims. They
requested the Court to uphold this claim but made no submissions
in support of it.
Article 13 (art. 13) provides as follows:
"Everyone whose rights and freedoms as set forth in [the]
Convention are violated shall have an effective remedy before a
national authority notwithstanding that the violation has been
committed by persons acting in an official capacity."
76. The Court recalls that it was open to the applicants to
challenge the lawfulness of their detention by way of proceedings
for habeas corpus and that the Court in its Brogan and Others
judgment of 29 November 1988 found that this remedy satisfied
Article 5 para. 4 (art. 5-4) of the Convention (Series A
no. 145-B, pp. 34-35, paras. 63-65). Since the requirements of
Article 13 (art. 13) are less strict than those of Article 5
para. 4 (art. 5-4), which must be regarded as the lex specialis in
respect of complaints under Article 5 (art. 5), there has been no
breach of this provision (see the de Jong, Baljet and van den
Brink v. the Netherlands judgment of 22 May 1984, Series A no. 77,
p. 27, para. 60).
FOR THESE REASONS, THE COURT
1. Holds by twenty-two votes to four that the United Kingdom's
derogation satisfies the requirements of Article 15 (art. 15) and
that therefore the applicants cannot validly complain of a
violation of Article 5 para. 3 (art. 5-3);
2. Holds by twenty-two votes to four that there has been no
violation of Article 5 para. 5 (art. 5-5);
3. Holds by twenty-two votes to four that there has been no
violation of Article 13 (art. 13).
Done in English and in French, and delivered at a public
hearing in the Human Rights Building, Strasbourg, on 26 May 1993.
Signed: Rolv RYSSDAL
President
Signed: {Marc-Andre} EISSEN
Registrar
A statement by Mr {Thor Vilhjalmsson} and, in accordance with
Article 51 para. 2 (art. 51-2) of the Convention and Rule 53
para. 2 of the Rules of Court, the following separate opinions are
annexed to this judgment:
- concurring opinion of Mr Matscher, joined by Mr Morenilla;
- dissenting opinion of Mr Pettiti;
- dissenting opinion of Mr Walsh;
- concurring opinion of Mr Russo;
- dissenting opinion of Mr De Meyer;
- concurring opinion of Mr Martens;
- dissenting opinion of Mr Makarczyk.
Initialled: R.R.
Initialled: M.A.E.
DECLARATION BY JUDGE {THOR VILHJALMSSON}
In my opinion the second sub-paragraph of paragraph 37 of the
judgment should be deleted.
CONCURRING OPINION OF JUDGE MATSCHER,
JOINED BY JUDGE MORENILLA
(Translation)
In the final analysis I subscribe to the conclusion reached by
the majority of the Court, namely that the applicants cannot
validly complain of a violation of Article 5 para. 3 (art. 5-3)
and that there had been no violation of Articles 5 para. 5 and 13
(art. 5-5, art. 13) of the Convention.
Nevertheless - and particularly from the point of view of
method - I should like to stress the following:
Correctly - and for reasons with which I entirely agree - the
Court found that the derogation - in substance from the first
sentence of Article 5 para. 3 (art. 5-3) - notified by the United
Kingdom by virtue of Article 15 (art. 15) satisfied the
requirements of that provision. Accordingly, during the period of
validity of that derogation, Article 5 para. 3 (art. 5-3) is quite
simply inapplicable in the United Kingdom. It follows that any
discussion of whether it has been complied with is redundant (see
paragraph 37 of the judgment). I would add that the
inapplicability of Article 5 para. 3 (art. 5-3) necessarily
entails that of Article 5 para. 5 (art. 5-5), as well as that of
Article 13 (art. 13) in respect of the first-mentioned provision.
In my view, a derogation pursuant to Article 15 (art. 15) may
be classified as a temporary "reservation" (within the meaning of
Article 64) (art. 64) as regards its "substantive" effects. The
difference between the two devices - reservation and derogation -
lies in the fact that, in respect of the former, the Court's power
of review is confined to the formal aspects of the validity -
within the meaning of Article 64 (art. 64) - of the declaration
relating thereto (see the Belilos v. Switzerland judgment of
29 April 1988, Series A no. 132, pp. 24 et seq., paras. 50 et
seq.), whereas for the latter the Court must also satisfy itself
that the substantive conditions for its validity have been met
(not only when the derogation is notified, but also subsequently
whenever the Government relies on such a derogation). However, as
I have just said, the "substantive" effects of a reservation and a
declaration of derogation, provided that they are validly made,
are exactly the same, in other words quite simply the
inapplicability of a specific provision of the Convention.
A different line of reasoning applies with regard to the
applicability of Article 14 (art. 14) in conjunction with a
provision of the Convention which is the subject of a derogation
or a reservation; whereas Article 14 (art. 14) cannot be invoked
in relation to a provision which is the subject of a reservation,
it remains applicable in respect of a substantive provision of the
Convention, notwithstanding the fact that the latter is subject to
a derogation. It is, however, unnecessary to go into this question
more thoroughly. It is moreover an aspect which I discussed at the
Fifth International Colloquy on the Convention (Frankfurt-on-Main
1980, p. 136 of the relevant publication); reference may also be
made to my separate opinion on the subject in the Ireland v.
United Kingdom judgment of 18 January 1978, Series A no. 25,
pp. 140 et seq.
DISSENTING OPINION OF JUDGE PETTITI
(Translation)
I parted company with the majority which voted for the
non-violation of Article 5 paras. 3 and 5 and Article 13
(art. 5-3, art. 5-5, art. 13) in so far as it took the view that
the derogation invoked by the Government of the United Kingdom
fulfilled the requirements of Article 15 (art. 15) of the
Convention. I consider that those requirements were not satisfied
and that there was, on the merits, a violation of Articles 5 and
13 (art. 5, art. 13).
The European Court has jurisdiction to carry out a review of
the derogations from the guarantees recognised as essential for
the protection of the rights set out in the Convention, certain of
which are not even susceptible to derogation (Articles 2, 3 and 7)
(art. 2, art. 3, art. 7). It was therefore competent to examine
whether the derogation from the guarantees of Article 5 (art. 5),
following a judgment of the European Court finding on similar
facts a violation of that Article (art. 5) (Case of Brogan and
Others v. the United Kingdom, judgment of 29 November 1988, Series
A no. 145-B) was indeed in conformity with Article 15 (art. 15)
(see the Ireland v. the United Kingdom judgment of 18 January
1978, Series A no. 25).
Even if it is accepted that States have a margin of
appreciation in determining whether they are threatened by a
"public emergency" within the meaning of the Lawless v. Ireland
judgment (judgment of 1 July 1961, Series A no. 3) and, if they
are, in deciding whether to resort to the solution of a
derogation, the situation relied on must be examined by the
European Court.
The fact of terrorism and its gravity in Northern Ireland is
incontestable. It led to the acceptance of an extension of police
custody by the 1974 Act and by the 1976 and 1984 Acts.
Following the Brogan and Others judgment of 29 November 1988,
the United Kingdom availed itself on 23 December 1988 of its right
of derogation under the Convention.
It does not appear from the evidence that the terrorist
phenomenon became more serious in Northern Ireland between the
period of the arrest of Mr Brogan and the other three applicants
and 29 November 1988 and 23 December 1988, which led Mr Brannigan
and Mr McBride to maintain that the request for a derogation was a
means of circumventing the consequences of the Brogan and Others
judgment.
In any event, the derogation cannot constitute a carte blanche
accorded to the State for an unlimited duration, without its
having to adopt the measures necessary to satisfy its obligations
under the Convention.
The Government contended that it was only when the European
Court ruled in the Brogan and Others case that it became apparent
that the powers conferred on the police by the 1974 Act were
incompatible with Article 5 para. 3 (art. 5-3) (excessive duration
of police custody).
The Government accepted the Commission's reasoning according
to which the derogation remains:
"... consistent with the nature and spirit of Article 15
(art. 15), and in particular paragraph 3 (art. 15-3). Implicit in
Article 15 (art. 15) is the requirement that derogation measures
should be kept under constant review and, if necessary, modified
if they are to meet the strict exigencies of an emergency
situation which can recede or otherwise develop. As the Court held
in the case of Ireland v. the United Kingdom, the interpretation
of Article 15 (art. 15) must leave a place for progressive
adaptations (Series A no. 25, p. 83, para. 220)". (Commission's
report, paragraph 56)
However, the need for the above-mentioned powers - for the
derogation - remains constantly open to scrutiny.
The State was under a duty to implement mechanisms complying
with the Brogan and Others judgment and making it possible to
conform thereto without resorting to derogation.
The Commission in the Ireland v. the United Kingdom case
added, correctly,
"There must be a link between the facts of the emergency on
the one hand and the measures chosen to deal with it on the other.
Moreover, the obligations under the Convention do not entirely
disappear. They can only be suspended or modified "to the extent
that is strictly required" as provided in Article 15 (art. 15).
(This limitation, in the circumstances, may require safeguards
against the possible abuse, or excessive use, of emergency
measures.) In the present case, it must be shown that the
emergency affected the normal functioning of the community and the
administration of law" (Series B no. 23-I, p. 119).
The Government argued on the one hand that the introduction of
a judicial element into the procedure for authorising the
extension of detention could not render it compatible with Article
5 para. 3 (art. 5-3); on the other hand, that such a reform, even
if the State had accepted its principle, would have required a
long period of reflection and the elaboration of new legislation.
On the first point, the Government stated that it had ordered
"a full re-examination of the question whether it would be
feasible to introduce a judicial element into the procedure for
authorising extensions, which would be compatible with the
provisions of Article 5 para. 3 (art. 5-3) but which would not
weaken the effectiveness of the response to the serious terrorist
threat. For the reasons given in the Written Answer of the Home
Secretary of 14 November 1989 (see paragraph 2.58 of the
Government's observations) the Government reluctantly concluded
that no satisfactory alternative procedures could be identified.
In particular the view was taken that to involve the judiciary in
the process of granting or approving extensions of detention in
terrorist cases would create a very real risk of undermining their
independence. In the continuing fight against organised terrorism,
the judiciary perform a central and vital role. It is on the
judiciary that the responsibility rests for upholding the rule of
law and for ensuring that those charged with acts of terrorism
receive a fair trial. The judiciary - and particularly the
judiciary in Northern Ireland - have for very many years been
required to perform this role in acutely difficult circumstances.
The Northern Ireland judiciary is small in size (there are at
present ten High Court judges, thirteen County Court judges and
seventeen Resident Magistrates in the whole Province) and on them
falls the heavy burden of trying suspected terrorists and doing so
without the benefit of a jury. In addition to terrorist attacks
(including murders) made on members of the judiciary and on court
buildings since 1973, there have been concerted attacks made on
the authority of the judiciary by terrorist organisations
dedicated to the destruction of the rule of law.
If the judiciary is to continue to play its central role under
the common law system in upholding the rule of law, it is crucial
that it should not only be rigorously independent of the
Executive, including the police, and the prosecuting authority,
but that it should be seen to be independent. If the judiciary
were to be involved in the process of granting or approving
extended detentions on terrorist cases, it could not avoid being
perceived as part of the investigation and prosecution process.
This perception would only be enhanced if, as would almost
invariably be the case, the judicial officer was required to act
on the basis of material which could not be disclosed to the
person detained or his legal advisers. As the Home Secretary's
Written Answer made clear, it is the Government's judgment that
this is a risk, which in the circumstances of the present
terrorist threat simply cannot be taken.
It is recognised that some might disagree with this judgment
and would consider that the risk of damaging public trust in the
judicial system was a risk worth running. While this is doubtless
a legitimate point of view" (paragraph 2.34 of the Government's
memorial),
it is somewhat surprising considering the British tradition
which legitimately places the judge at the summit of the system of
guarantees in all the spheres of freedoms.
It is difficult to believe that the independence of a judge
would be undermined because he took part in proceedings making it
possible to grant or approve an extension of detention.
This system operates in England and in Wales, despite the fact
that terrorist acts are perpetrated there. The argument that the
appeal to a judge would mean that "the application would have to
be made ex parte: the judge would be determining the issue in the
absence of the detained person or his representatives on the basis
of material which could not be disclosed to either" is not
persuasive.
The member States of the Council of Europe which went through
serious periods of terrorism (for example Italy) confronted such
terrorism while retaining judicial involvement in extended police
custody. It would be possible to find in comparative law and in
criminal procedure examples of judicial mechanisms protecting the
use by the police of "informers" who have to remain anonymous. In
camera hearings can be envisaged. The British system too has
recourse to the principle of immunity which makes it possible for
the public prosecutor not to disclose certain prosecution
evidence. It is thus possible to avoid the disadvantages of the
ordinary procedural rules applicable at this stage (see the
Edwards v. the United Kingdom judgment of 16 December 1992,
Series A no. 247-B). Is there not, on the part of the police, a
desire to conceal from the courts some of their practices?
The two dissenting members of the Commission, Mr Frowein and
Mr Loucaides, who was joined by Mrs Thune and Mr Rozakis, noted
that the Government had neither provided any evidence nor put
forward any convincing arguments as to the reasons for which they
had not chosen to proceed otherwise than by using the derogation,
namely by the introduction of judicial review of the extension of
detention from four to seven days.
The means of protecting information concerning State security
exist even in proceedings subject to judicial review, if necessary
by a mechanism imposing a temporary restriction on communication.
It is difficult to see the difference of approach which would in
these circumstances render powerless or less independent the judge
responsible for reviewing extension, or responsible for reviewing
the Minister's decision, in relation to a judge called upon to
rule on a habeas corpus application.
If, on the other hand, other means might be adopted, as has
been suggested by some legal writers, they could surely have been
adopted between 29 November 1988 and 23 December 1988; this would
mean that even if the Court were to take as its basis for the
decision the date on which the derogation came into force or the
date on which Mr Brannigan's application was lodged, i.e.
19 January 1989 rather than the date of the judgment in 1993, it
could have found a violation, because such a reform could have
been adopted, in view of the urgency, within a relatively short
period.
The quid pro quo for a derogation based on a public emergency
threatening a State must be the implementation by the State of
means enabling it to overcome the obstacles, in particular when a
decision of the European Court has found a violation of Article 5
(art. 5), and therefore to re-examine in an appropriately short
time the reality of the emergency and the persistence of the
threat.
The argument based on recourse to habeas corpus does not
appear convincing. The experience of the years 1974 to 1993
establishes that habeas corpus in respect of the extension of
detention is not an effective remedy for the purposes of the
Court's case-law. Even if Article 13 (art. 13) does not require
the incorporation of the Convention into domestic law, it does
require an effective remedy to ensure that that instrument is
complied with.
From that point of view the conditions of the incommunicado
detention were contrary to Article 5 (art. 5).
At paragraph 20 of its comments of 21 August 1992 Amnesty
observed as follows:
"Experience has shown that incommunicado detention of any
period can put detainees at risk. This is not only Amnesty
International's experience as noted above, but also that of the
United Nations. The Special Rapporteur on torture of the United
Nations Commission on Human Rights, Mr Peter Kooijmans, Professor
of International Law at the University of Leiden, has drawn
attention to the connection between incommunicado detention and
torture in every annual report he has submitted to the Commission.
Since 1988 he has routinely called on States to declare such
detention illegal. Amnesty International would be deeply concerned
if States were to be allowed to impose periods of incommunicado
detention, or deny access to judicial redress and/or medical
attention, especially during states of emergency. In the context
of its ruling in this case, Amnesty International urges the Court
to declare that certain minimum guarantees are inherent in the
non-derogable rights and as such can never be the subject of
derogation. It also urges that any restriction to judicial redress
should be carefully scrutinised. A wide margin of appreciation is
inappropriate in such cases."
In my view, the standards and rules of international law
prohibit extended "incommunicado detention" (Principle 37 of the
Body of Principles cited by Amnesty); this is particularly the
case where "the person detained is not brought before a judicial
or other authority provided by law promptly after his arrest".
In the Brannigan and McBride case, in my opinion, the
Government's action fell outside the margin of appreciation which
the Court is able to recognise. The fundamental principle which
must prevail and which is consistent with British and European
tradition is that detention cannot be extended from four days to
seven days without the involvement of a judge, who is the
guarantor of individual freedoms and fundamental rights.
DISSENTING OPINION OF JUDGE WALSH
1. Under the terms of the derogation the Government of the
United Kingdom claims to be no longer answerable to the Convention
organs for failure to comply with Article 5 para. 3 (art. 5-3) of
the Convention in respect of the arrest of persons anywhere in the
United Kingdom under the provisions of the Prevention of Terrorism
Act 1984 in relation to the affairs of Northern Ireland.
2. The terms of Article 15 para. 1 (art. 15-1) of the
Convention have been invoked as a justification for this step,
namely that there is a "time of war or other public emergency
threatening the life of the nation". In the present case "the
nation" is presumed to be the entire United Kingdom. While there
is ample evidence of political violence in Northern Ireland which
could be described as threatening the life of that region of the
United Kingdom there is no evidence that the life of the rest of
the United Kingdom, viz. the island of Great Britain, is
threatened by "the war or public emergency in Northern Ireland",
which is separated by sea from Great Britain and of which it does
not form a part.
3. Furthermore there is no evidence that the operation of the
courts in either Northern Ireland or Great Britain has been
restricted or affected by "the war or public emergency" in
Northern Ireland. It is the United Kingdom Government which wishes
to restrict the operation of the courts by being unwilling to
allow arrested persons to be brought before a judge as prescribed
by Article 5 para. 3 (art. 5-3) of the Convention. The exigency of
the situation relied on is the unwillingness of the Government to
allow a judge to become aware of the grounds of the police's
"reasonable suspicion" that the arrested person has "committed an
offence ..." (see Article 5 para. 1 (c)) (art. 5-1-c), but who has
not been charged with any offence and who has been arrested
because the arresting officer "... has reasonable grounds" for
suspecting that the person has been "concerned ..." in acts of
"terrorism" that is to say "the use of violence for political
ends" or "any use of violence for the purpose of putting the
public or any section of the public in fear" provided the matters
suspected are concerned with the affairs of Northern Ireland, or
any other such acts of "terrorism", except acts concerned solely
with the affairs of any part of the United Kingdom other than
Northern Ireland. The legislation in force does not create any
offence of "terrorism" and no such offence is known to the law in
any part of the United Kingdom. Judicial interpretation of
section 12 (1)(b) of the Act of 1984 has been to the effect that
no specific crime need be suspected to ground a lawful arrest
under that section.
4. Until some specific crime or crimes can reasonably be
suspected it is clear that no charge can be brought. Therefore,
Article 5 para. 2 (art. 5-2) of the Convention cannot be observed
so far as a charge is concerned. But there still remains the
obligation under Article 5 para. 2 (art. 5-2) to inform every
arrested person of the reasons for his arrest. That has not been a
subject of the derogation. It remains to be seen whether the
Convention requirement can be satisfied in a case where no
specific crime is suspected.
5. A reason put forward by the Government for being unwilling
to bring an arrested person before a judge "promptly" after arrest
(or not at all until it is decided to charge him) is the possible
embarrassment to the judges in knowing what was in the mind of the
arresting officer. The reality is the question of the concealment
of secret sources of information. The concealment of sources and
the names of informants, is a matter that arises in many areas in
the prosecution of offences. Rarely, if ever, does a court in the
United Kingdom press for such sources and a police claim of
privilege against disclosure is invariably upheld. It is quite
wrong to suggest that the adversary procedure of the common law
requires such disclosure, particularly on first appearance in
court.
6. One of the suggested remedies for arrested persons in the
present case is the ancient writ of habeas corpus. This remedy can
only be obtained if there is a proven breach of the national law.
A breach of the Convention cannot ground such relief unless it is
also a breach of the national law. It is unfortunate that the
Court has been allowed to believe otherwise, as is evidenced by
the portion of the judgment relating to Article 13 (art. 13). Yet
in the present case the Government suggests that in habeas corpus
proceedings the genuineness of the "reasonable belief" may be
tested (though I doubt if the secret sources would be required to
be disclosed in any court) although that remedy, which fits into
Article 5 para. 4 (art. 5-4) of the Convention, has not been
sought to be excluded by the terms of the derogation. A habeas
corpus writ can, in theory, be sought within an hour or so after
an arrest; in other words well within the period encompassed in
the expression "promptly" in Article 5 para. 3 (art. 5-3). That
procedure, if it is possible to avail of it, could thus impart the
disadvantage to the police secrecy which the respondent Government
claims it is entitled to avoid; yet the Government has not sought
to explain this inconsistency.
7. It appears to me to be an inescapable inference that the
Government does not wish any such arrested person to be brought
before a judge at any time unless and until they are in a position
to and desire to prefer a charge. The real target might appear to
be Article 5 para. 1 (c) (art. 5-1-c). The admitted purpose of the
arrest is to interrogate the arrested person in the hope or
expectation that he will incriminate himself. Article 5 (art. 5)
makes it quite clear that no arrest can be justified under the
Convention if the sole justification for it is the desire to
interrogate the arrested person. If an arresting officer has a
"reasonable belief" that is coupled to the knowledge or intention
that the grounds will never be revealed to a judge, and that the
arrested person must be released if no revealable evidence is
forthcoming, such arrest ought not to be regarded as an arrest in
good faith for the purposes of Article 5 para. 1 (c) (art. 5-1-c)
of the Convention.
8. The grounds relied upon by the Government to qualify as
"exigencies of the situation" are really procedural devices which
could equally be put forward in cases of suspected thefts,
robberies, or drug dealings where the police are in possession of
information from secret informants whose existence they don't wish
to disclose or indicate. For example, the former Attorney General
of England and Northern Ireland, Sir Michael Havers, (later Lord
Chancellor) informed the Court in the Malone case (Series B no.
67, p. 230) that where the only evidence to connect a person with
a crime was a police telephone "tap" he would be allowed to go
free rather than disclose the existence of the telephone
interception by the police.
9. Article 5 para. 3 (art. 5-3) of the Convention is an
essential safeguard against arbitrary executive arrest or
detention, failure to observe which could easily give rise to
complaints under Article 3 (art. 3) of the Convention which cannot
be the subject of derogation. Prolonged and sustained
interrogation over periods of days, particularly without a
judicial intervention, could well fall into the category of
inhuman or degrading treatment in particular cases. In the present
case, the applicant Brannigan, during hudred and fifty-eight hours
of detention, was interrogated forty-three times which means he
was interrogated on average every two and a half hours over that
period, assuming he was allowed the regulation period of eight
hours free from interrogation every twenty-four hours. The
applicant McBride on the same basis was interrogated on average
every three hours over his period of detention of ninety-six
hours. The object of these interrogations was to gain "sufficient
admissions" to sustain a charge, or charges.
10. The Government's plea that it is motivated by a wish to
preserve public confidence in the independence of the judiciary
is, in effect, to say that such confidence is to be maintained or
achieved by not permitting them to have a role in the protection
of the personal liberty of the arrested persons. One would think
that such a role was one which the public would expect the judges
to have. It is also to be noted that neither Parliament nor the
Government appears to have made any serious effort to rearrange
the judicial procedure or jurisdiction, in spite of being advised
to do so by the persons appointed to review the system, to cater
for the requirement of Article 5 para. 3 (art. 5-3) in cases of
the type now under review. It is the function of national
authorities so to arrange their affairs as not to clash with the
requirements of the Convention. The Convention is not to be
remoulded to assume the shape of national procedures.
11. In my opinion the Government has not convincingly shown,
in a situation where the courts operate normally, why an arrested
person cannot be treated in accordance with Article 5 para. 3
(art. 5-3). The fact that out of 1,549 persons arrested in 1990
only 30 were subsequently charged, indicates a paucity of proof
rather than any deficiency in the operation of the judicial
function. It is commonplace in the courts of the United Kingdom
that persons facing criminal charges are brought before a judge
who is almost invariably asked by the prosecution, in non-summary
cases, for an adjournment or a remand to permit of further
inquiries by the police. In Northern Ireland, in proceedings under
the Prevention of Terrorism Acts, court remands in custody have
been known to last for up to two years. In such cases no evidence
of any secret sources of information or evidence has ever been
revealed. A judge remanding such cases is performing a judicial
function and is not performing an executive act. In those cases a
specific charge or charges were laid. What is sought in the
present case is to remove from scrutiny by the Convention organs
cases where no charge is preferred. It should not be beyond the
ability of Parliament to legislate for a situation where the
arrested person could be brought before a judge with liberty to
grant an adjournment for up to a period of five or seven days
before the expiration of which the arrested person must be
released or charged where the arresting officer is prepared to
swear that he has reasonable grounds for suspecting that the
arrested person has been involved in or engaged in "acts of
terrorism" within the meaning of the relevant legislation. He
would not be required, in such event, to reveal the sources of his
belief. It is quite erroneous to believe that the adversary system
creates an obligation to reveal them.
12. The Court, in paragraphs 62 to 67 inclusive of its
judgment, overlooks the information before it to the effect that
the so-called safeguards are, in practice, illusory as their
availability within the first forty-eight hours of detention is
solely dependent upon police willingness. In the result the
arrested person is secretly detained for that period and is held
incommunicado and without legal assistance, of if he receives it,
he may expect to have it overheard by the police, a clear breach
of the spirit of the Court's decision in S. v. Switzerland
(judgment of 28 November 1991, Series A no. 220). Even the great
historic remedy of habeas corpus, theoretically available almost
instantly, can be put out of the reach of the arrested person by
reason of non-access to the world outside the detention centre.
13. In my opinion there has been a breach of Article 5 para. 3
(art. 5-3) of the Convention in respect of the detention of each
of the applicants.
14. Article 13 (art. 13) of the Convention requires that an
effective remedy shall be available before a national authority
for everyone whose rights and freedoms as set forth in the
Convention are violated. The application of Article 13 (art. 13)
does not depend upon a violation being proved. No such authority
is or was available in the United Kingdom and the Convention has
not been incorporated in the national law. It is not correct to
suggest that the remedy of habeas corpus satisfies the
requirements of Article 13 (art. 13). That remedy depends upon
showing a breach of the national laws. It is not available for a
claim that the detention is illegal by reason only of a breach of
the Convention.
15. In my opinion there has also been a breach of Article 13
(art. 13).
CONCURRING OPINION OF JUDGE RUSSO
(Translation)
I share the view of the majority of my colleagues that the
derogation notified by the United Kingdom satisfies the
requirements of Article 15 (art. 15) and that the applicants
cannot therefore validly complain of a violation of Article 5
para. 3 (art. 5-3).
As is noted at paragraph 51 of the judgment the derogation of
23 December 1988 is clearly linked to the persistence of the
emergency situation. This, in my opinion, means that its validity
must be strictly limited to the time necessary for the Government
to find a means of ensuring greater conformity with Convention
obligations (see paragraph 54, third sub-paragraph, of the
judgment).
The finding of a non-violation thus refers to the case in
issue and to the situation which existed when the applicants were
arrested. If the derogation were to be extended and to become
almost permanent, I would consider it to be incompatible with the
guarantees which the Convention affords in respect of liberty of
the person and which are of fundamental importance in a democratic
society. It is therefore "in principle" only that "the decision to
withdraw a derogation is ... a matter within the discretion of the
State (see paragraph 47, second sub-paragraph, of the judgment);
they do not enjoy complete freedom in this area.
DISSENTING OPINION OF JUDGE DE MEYER
Certainly the situation in relation to terrorism connected
with the affairs of Northern Ireland has for a long time been very
serious and it still remains so at the present time. One can thus
understand that for this reason the Government of the United
Kingdom have, since 1957, repeatedly felt it appropriate to avail
themselves of their right of derogation under Article 15 (art. 15)
of the Convention.
In 1984 they had come to the conclusion that this was no
longer necessary.
We have been told that one of their reasons for doing so was
their belief that detaining for up to seven days a person
suspected of terrorism without bringing that person before a judge
or other judicial officer was not inconsistent with their
obligations under the Convention <4>.
--------------------------------
<4> Paragraph 50 of the present judgment.
In our Brogan and Others v. the United Kingdom judgment of 29
November 1988 we held that this assumption was wrong, and we
strongly emphasised the importance of the fundamental human right
to liberty and the need for judicial control of interferences
therewith <5>.
--------------------------------
<5> Series A no. 145, p. 32, para. 58.
The Government of the United Kingdom have tried to escape the
consequences of that judgment by lodging once again a notice of
derogation under Article 15 (art. 15) in order to continue the
practice concerned <6>.
--------------------------------
<6> Paragraphs 30 and 31 of the present judgment.
In my view, this is not permissible: they failed to convince
me that such a far-reaching departure from the rule of respect for
individual liberty could, either after or before the end of 1988,
be "strictly required by the exigencies of the situation".
Even in circumstances as difficult as those which have existed
in respect of Northern Ireland for many years it is not acceptable
that a person suspected of terrorism can be detained for up to
seven days without any form of judicial control.
This was, in fact, what we had already decided in the Brogan
and Others case <7> and there was no valid reason for deciding
otherwise in the present one.
--------------------------------
<7> At p. 33, para. 61.
CONCURRING OPINION OF JUDGE MARTENS
1. The position I have taken in the case of Brogan and Others
(Series A no. 145-B) - a position which I still maintain -
explains why I have voted for finding that the derogation lodged
by the United Kingdom satisfies the requirements of Article 15
(art. 15) of the Convention: in this respect I would compare what
I have said in paragraph 12 of my dissenting opinion in the case
of Brogan and Others with paragraphs 60-67 of the present
judgment.
I would add, however, that I have voted in this way only after
considerable hesitations. I was impressed by Amnesty
International's argument that under a derogation regular judicial
review of extended detention is an essential guarantee to protect
the detainee from unacceptable treatment - a risk which is all the
greater where there is the possibility of incommunicado detention
- even if the procedure to be followed does not meet fully the
requirements implied in Article 5 para. 3 (art. 5-3). I trust that
the United Kingdom Government, in the course of the process of
continued reflection referred to in paragraph 54 of the Court's
judgment, will once more consider the advice submitted by their
own Standing Advisory Commission on Human Rights stressing the
possibility of introducing some form of judicial review of
extended detention.
2. I disagree with the Court's decision in paragraph 43 of the
present judgment according to which a wide margin of appreciation
should be left to the national authorities of the derogating State
with respect both to the question whether there is a "time of war
or other public emergency threatening the life of the nation" and
whether the derogation is "to the extent strictly required by the
exigencies of the situation".
3. For my part, I found Amnesty International's arguments
against so deciding persuasive, especially where Amnesty
emphasised developments in international standards and practice in
answer to world-wide human rights abuses under cover of derogation
and underlined the importance of the present ruling in other parts
of the world. Consequently, I regret that the Court's only
refutation of those arguments is its reference to a precedent
which is fifteen years old.
Since 1978 "present day conditions" have considerably changed.
Apart from the developments to which the arguments of Amnesty
refer, the situation within the Council of Europe has changed
dramatically. It is therefore by no means self-evident that
standards which may have been acceptable in 1978 are still so. The
1978 view of the Court as to the margin of appreciation under
Article 15 (art. 15) was, presumably, influenced by the view that
the majority of the then member States of the Council of Europe
might be assumed to be societies which (as I put it in my
aforementioned dissenting opinion) had been democracies for a long
time and, as such, were fully aware both of the importance of the
individual right to liberty and of the inherent danger of giving
too wide a power of detention to the executive. Since the
accession of eastern and central European States that assumption
has lost its pertinence.
4. However that may be, the old formula was also criticised as
unsatisfactory per se both by Amnesty International and Liberty,
Interights and the Committee on the Administration of Justice, the
latter referring to the 1990 Queensland Guidelines of the ILA
(International Law Association). I agree with these criticisms.
The Court's formula is already unfortunate in that it uses the
same yardstick with regards to two questions which are of a
different nature and should be answered separately.
The first question is whether there is an objective ground for
derogating which meets the requirements laid down in the opening
words of Article 15 (art. 15). Inevitably, in this context, a
certain margin of appreciation should be left to the national
authorities. There is, however, no justification for leaving them
a wide margin of appreciation because the Court, being the
"last-resort" protector of the fundamental rights and freedoms
guaranteed under the Convention, is called upon to strictly
scrutinise every derogation by a High Contracting Party from its
obligations.
The second question is whether the derogation is to "the
extent strictly required by the exigencies of the situation". The
wording underlined clearly calls for a closer scrutiny than the
words "necessary in a democratic society" which appear in the
second paragraph of Articles 8-11 (art. 8-2, art. 9-2, art. 10-2,
art. 11-2). Consequently, with respect to this second question
there is, if at all, certainly no room for a wide margin of
appreciation.
DISSENTING OPINION OF JUDGE MAKARCZYK
I regret that I am unable to share the position of the
majority of the Court in the present case. This is for three main
reasons: the general consequences of the judgment; the question of
a time-limit for the derogation and the reasons for the derogation
as put forward by the respondent Government.
1. The principle that a judgment of the Court deals with a
specific case and solves a particular problem does not, in my
opinion, apply to cases concerning the validity of a derogation
made by a State under Article 15 (art. 15) of the Convention. A
derogation made by any State affects not only the position of that
State, but also the integrity of the Convention system of
protection as a whole. It is relevant for other member States -
old and new - and even for States aspiring to become Parties which
are in the process of adapting their legal systems to the
standards of the Convention. For the new Contracting Parties, the
fact of being admitted, often after long periods of preparation
and negotiation, means not only the acceptance of Convention
obligations, but also recognition by the community of European
States of their equal standing as regards the democratic system
and the rule of law. In other words, what is considered by the old
democracies as a natural state of affairs, is seen as a privilege
by the newcomers which is not to be disposed of lightly. A
derogation made by a new Contracting Party from Eastern and
Central Europe would call into question this new legitimacy and
is, in my opinion, quite improbable. Any decision of the Court
concerning Article 15 (art. 15) should encourage and confirm this
philosophy. In any event it should not reinforce the views of
those in the new member States for whom European standards clash
with interests which they have inherited from the past. I am not
convinced that the reasoning adopted by the majority fulfils these
requirements. This is especially so as the derogation concerns a
provision of the Convention which, for some, should not be the
subject of any derogation at all.
2. I fully recognise the difficulties, and even the
impossibility, for the Court in setting a precise time-limit for
the derogation as a precondition of its validity under Article 15
(art. 15). However, I believe that the judgment should very
clearly and unequivocally indicate that the Court accepts the
derogation only as a strictly temporary measure. After all, it
recognises the non-observance of Article 5 para. 3 (art. 5-3) of
the Convention (paragraph 37 of the judgment), a basic provision
of which the applicants cannot avail themselves of because of the
derogation. The Court also considers the time factor as essential
when speaking of its supervisory role in respect of the margin of
appreciation (paragraph 43 of the judgment). It is true that the
Court emphasises the obligation of the derogating State to review
the situation on a regular basis (paragraph 54 of the judgment).
But this obligation clearly results from the third paragraph of
Article 15 (art. 15-3) and the emphasis does not contribute to
reassure the international community that the Court is doing all
that is legally possible for the full applicability of the
Convention to be restored as soon as practicable. On the contrary,
the present wording of the judgment tends rather to perpetuate the
status quo and opens, for the derogating State, an unlimited
possibility of applying extended administrative detention for an
uncertain period of time, to the detriment of the integrity of the
Convention system and, I firmly believe, of the derogating State
itself.
3. This leads me to the third reason for my dissent which I
consider to be of vital importance.
The main point that, in my opinion, the United Kingdom
Government should attempt to prove before the Court is that
extended administrative detention does in fact contribute to
eliminate the reasons for which the extraordinary measures needed
to be introduced - in other words the prevention and combating of
terrorism. But, as far as I can see, no such attempt has been made
either in the Government's memorial and the attached documents, or
in the pleading before the Court. Instead, the Government's main
arguments have centred on the alleged detrimental effects on the
judiciary of control by a judge of extended detention without the
normal judicial procedure.
I will not enlarge on this last argument, which has been
skilfully called into question by dissenters both in the
Commission and in the Court. I can only add that any form of
judicial control could be beneficial for all concerned. If the
Government had been able to provide valid arguments that extended
detention without any form of judicial control does in fact
contribute both to the punishment and prevention of the crime of
terrorism, I would be ready to accept the legality of the
derogation, notwithstanding the first two reasons of my dissent.
|
