[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
ДОЙМЕЛАНД (DEUMELAND) ПРОТИВ
ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКИ ГЕРМАНИИ
(Страсбург, 29 мая 1986 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
Заявитель г-н Клаус Дитер Доймеланд родился в 1940 г. в
Берлине. В качестве правопреемника своей матери (которая умерла в
декабре 1976 г.) он продолжил судебное дело, начатое ею.
Г-жа Доймеланд добивалась предоставления ей дополнительной пенсии
в связи со смертью мужа, утверждая, что ее муж, бывший земельный
служащий, умер в марте 1970 г. в результате несчастного случая на
производстве: в январе 1970 г., возвращаясь после консультации у
врача, он поскользнулся на покрытом снегом тротуаре и сломал шейку
бедра левой ноги.
25 октября 1972 г. социальный суд Берлина по первой инстанции
отклонил иск г-жи Доймеланд, посчитав, что этот несчастный случай
нельзя рассматривать как происшедший на производстве или по пути
на работу или с работы домой. Берлинский апелляционный социальный
суд от 14 августа 1973 г. оставил это Решение в силе.
13 марта 1975 г. Федеральный социальный суд отменил последнее
Решение и направил дело на новое рассмотрение в апелляционный
социальный суд Берлина, который 16 января 1979 г. вновь отказал в
иске и в разрешении на жалобу по вопросам права.
Г-н Доймеланд безуспешно оспаривал это Решение в Федеральном
социальном суде и в Федеральном Конституционном Суде. Он просил
Берлинский апелляционный суд вновь вернуться к делу, но его
просьба была отклонена 6 августа 1981 г. 23 ноября 1981 г.
Федеральный социальный суд отклонил жалобу заявителя по вопросам
права на это Решение.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
В жалобе, поданной в Комиссию 15 апреля 1981 г., заявитель
утверждал, что было нарушено его право на справедливое судебное
разбирательство и разумный срок в смысле статьи 6 п. 1 Конвенции.
Жалоба была объявлена приемлемой 15 ноября 1983 г.
В своем докладе Комиссия установила факты и пришла к выводу,
что статья 6 п. 1 не подлежит применению к обстоятельствам
настоящего дела и соответственно нарушения статьи 6 п. 1 не было
(восемь голосов против шести).
Комиссия передала дело в Суд 12 октября 1984 г.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. Предполагаемое нарушение статьи 6 п. 1
58. Статья 6 п. 1 гласит:
"Каждый человек имеет право при определении его гражданских
прав и обязанностей... на справедливое и публичное разбирательство
дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом,
созданным на основании закона..."
Заявитель утверждал, что в немецких социальных судах его дело
не нашло справедливого рассмотрения в разумный срок.
Первая проблема, которую предстоит решить, касается
применимости статьи 6 п. 1, т.к. именно этот вопрос оспаривается
большинством членов Комиссии и Правительством.
A. О применимости статьи 6 п. 1
1. О наличии судебного спора о праве
59. В связи с этим вопросом Суд хотел бы обратиться к
принципам, сформулированным в его судебной практике и
суммированным в Решении по делу Бентема от 23 октября 1985 г.
(Серия A, т. 97, с. 14 - 15, п. 32).
Из настоящего дела ясно следует, что судебный спор возник с
началом процесса в Берлинском социальном суде 16 июня 1970 г.; он
был подлинным и серьезным и касался самого наличия права на
дополнительное пособие в случае смерти застрахованного супруга, на
чем настаивала г-жа Доймеланд. Исход соответствующего
разбирательства мог привести - и в данном случае привел - к
подтверждению оспариваемого решения, а именно отказу земли Берлин
предоставить пенсию; это решение было исходным.
Теперь Суду предстоит решить вопрос о праве г-жи Доймеланд на
пенсию.
2. О гражданско-правовом характере спорного права
a) Введение
60. Согласно сложившейся практике Суда понятие "гражданские
права и обязанности" не может толковаться исключительно в свете
внутреннего права государства - ответчика" (см. Решение по делу
Кенига от 28 июня 1978 г. Серия A, т. 27, с. 29 - 30, п. 88 - 89).
Статья 6 охватывает не только частноправовые споры в
традиционном смысле, т.е. споры между физическими лицами или между
частным лицом и государством, в той мере, в какой последнее
выступает как субъект гражданского права, а не как носитель
публичной власти. "Характер законодательства, которое определяет,
как вопрос будет решен... и орган власти, наделенный компетенцией
по данному вопросу... не имеют существенного значения", последний
может быть "общим судом", "административным органом и т.п."
(см. Решение по делу Рингейзена от 16 июля 1971 г. Серия A, т. 13,
с. 39, п. 94). "Значение имеет только характер спорного права"
(см. вышеупомянутое Решение по делу Кенига. Серия A, т. 27, с. 30,
п. 90).
61. Как и в предыдущих делах, Суд не считает, что он обязан
дать в этом случае какое-либо абстрактное определение понятия
"гражданские права и обязанности".
Учитывая, что Суду впервые приходится заниматься сферой
социального страхования, в частности схемой страхования от
несчастных случаев на производстве в земле Берлин, Суд должен
выявить все относящиеся к делу факторы, которые способны прояснить
применение принципов, о которых было сказано выше.
b) Дополнительные факторы, выявившиеся по предмету спора
62. В соответствии с немецким законодательством право, о
котором идет речь, рассматривается как относящееся к сфере
публичного права. Такая классификация, однако, служит лишь
отправной точкой, она не может иметь определяющего значения, не
будучи подтвержденной другими факторами. В Решении по делу Кенига
от 28 июня 1978 г. Суд, в частности, указал:
"Следует ли рассматривать право как гражданское... зависит от
содержания и последствий осуществления данного права, а не от его
юридической классификации в соответствии с внутренним
законодательством заинтересованного государства. При осуществлении
своей контрольной функции Суд должен принимать в расчет предмет и
цели Конвенции, а также национальных правовых систем других
Договаривающихся государств..." (Серия A, т. 27, с. 30, п. 89).
63. В законодательстве и юридической практике государств -
членов Совета Европы, имеющих различные системы социального
страхования, существует большое разнообразие подходов к природе
права на получение пособия при несчастном случае на производстве.
Некоторые государства, включая Федеративную Республику Германии,
трактуют его как категорию публичного права, тогда как другие,
наоборот, рассматривают его как категорию частного права; третьи,
похоже, используют своего рода смешанную систему. Более того, даже
внутри одной и той же правовой системы можно встретить различные
подходы в судебной практике. Так, в некоторых государствах,
например в Бельгии, где доминирует публично-правовой аспект,
имеются Судебные решения, в которых говорится о применимости
статьи 6 п. 1 к требованиям, схожим с теми, что рассматриваются в
настоящем деле. Соответственно не существует какого-либо общего
стандарта, указывающего на единообразное европейское понимание
этого вопроса.
64. Анализ характерных черт германской системы социального
страхования несчастных случаев на производстве показывает, что
право на получение пособия содержит признаки как публичного, так и
частного права.
i) Признаки публичного права
65. Ряд признаков позволяет полагать, что рассматриваемый спор
следует считать относящимся к области публичного права.
1) Характер законодательства
66. Первым таким признаком является характер законодательства.
Правовые нормы, регулирующие получение пособий по социальному
страхованию от несчастных случаев на производстве, во многих
отношениях отличаются от норм, которые применяются к страхованию
вообще и являются частью гражданского права. Немецкое государство
взяло на себя ответственность за определение рамок системы
страхования несчастных случаев на производстве и надзор за
действиями в рамках этой системы. В этих целях оно устанавливает
категории получателей пособий, определяет пределы предоставляемых
гарантий, фиксирует ставки взносов, пособий и т.п.
По некоторым делам (это в особенности относится к делам
Кенига; Ле Конта, Ван Левена и Де Мейера; Бентема) наличие таких
законов или делегированного законодательства не помешало Суду
установить, что рассматриваемое право имеет частный,
гражданско-правовой характер. Аналогично и по настоящему делу
законодательное вмешательство государства недостаточно для того,
чтобы отнести право, на котором настаивает заявитель, к
публично-правовой сфере.
2) Обязательный характер страхования
67. Вторым признаком, имеющим отношение к делу, является
обязанность страхования от несчастного случая на производстве,
или, точнее, быть застрахованным при выполнении установленных
законодательством условий (см. п. 72 ниже). Другими словами, те,
кого это касается, не могут отказаться от обращения к услугам
страхования.
Сопоставимое обязательство можно встретить и в других
областях. Примером могут служить правила обязательного страхования
определенной деятельности, такой, как вождение транспортного
средства или наем жилого помещения. Тем не менее право на
возмещение, предоставляемое таким договором, нельзя
квалифицировать как публично-правовое. Таким образом, Суд не
находит, что обязанность быть застрахованным от несчастного случая
на производстве меняет природу соответствующего права.
3) Принятие государством на себя социальной защиты
68. Последний аспект, который остается обсудить, - это
принятие на себя государством либо государственными или
полугосударственными учреждениями полной или частичной социальной
защиты. По обстоятельствам настоящего дела это было возложено на
Управление по страхованию от несчастных случаев на производстве
Берлина, что отражает возрастание роли государства и
соответственно расширение сферы публичного права.
С другой стороны - и Суд вернется к этому вопросу (см. п. 73
ниже), - настоящий случай имеет много общего с обычным
страхованием, которое традиционно регулируется частным правом.
Поэтому с учетом последствий расширения сферы государственного
вмешательства представляется сложным прийти к каким-либо
однозначным выводам относительно природы спорного права.
69. В общем, даже всех трех упомянутых аспектов вместе взятых
недостаточно, чтобы, проанализировав их, прийти к выводу о
неприменимости статьи 6.
ii) Признаки частного права
70. Напротив, различные соображения говорят в пользу
противоположного вывода.
1) Личная и имущественная природа спорного права
71. Вдова г-на Доймеланда - старшего была ущемлена не в своих
взаимоотношениях с публичной властью как таковой и осуществляющей
свои дискреционные полномочия, а в своем личном качестве как
частное лицо. Она настаивала на праве, предусмотренном четкими
нормами действующего законодательства. Право, о котором идет речь,
является личным, имущественным и субъективным, что явно приближает
его к сфере гражданского права.
2) Связь с трудовым договором
72. По своему положению г-н Доймеланд - старший был работником
и принадлежал к категории служащих земли.
Правовым основанием его работы был трудовой договор,
регламентируемый частным правом. Хотя справедливо, что страхование
было непосредственно предусмотрено законом, а не договором, тем не
менее оно было связано с ним. Страхование являлось одной из
составляющих отношений между работником и работодателем.
Кроме того, дополнительная пенсия, на которую претендовала
вдова г-на Доймеланда - старшего, а затем ее сын, является как бы
продолжением заработной платы, выплачиваемой на основании
договора, и гражданско-правовой аспект здесь также не вызывает
сомнений. Данная пенсия имеет общую правовую природу с договором
и, следовательно, приобретает гражданский характер в смысле
настоящей Конвенции.
3) Сходство со страхованием по общему праву
73. И наконец, немецкое страхование от несчастных случаев на
производстве в нескольких аспектах похоже на страхование вообще. В
немецкой системе страхования от несчастных случаев на производстве
используются техника защиты от рисков и методы управления,
заимствованные у частного страхования. Страхование служащего
частных предприятий осуществляют их профессиональные объединения,
которые строят свои отношения со страхуемым, как и обычная
страховая компания. Служащие земли Берлин находятся в ведении
Управления по страхованию от несчастных случаев на производстве, и
на них распространяется система страхования, отличная от той, что
применяется в частном секторе. Это обстоятельство, однако, не
мешает предпочтительной юридической квалификации рассматриваемого
законодательства как относящегося ко второй из указанных систем.
На самом деле, хотя большая часть финансирования Управления по
страхованию обеспечивается за счет земли Берлин, она делает это в
качестве работодателя, а не как орган государственной власти.
Различия, которые могут существовать между страхованием в
частном секторе и социальным страхованием, не затрагивают
основного характера связи между застрахованным и страхователем.
c) Вывод
74. Дав сравнительную оценку чертам публичного и частного
права в настоящем деле, Суд находит, что последнее в нем
преобладает. Ни одна из разнообразных черт частного права сама по
себе не является решающей, но взятые вместе они наделяют
выдвигаемое требование гражданско-правовым характером в смысле
статьи 6 п. 1 Конвенции, которая, таким образом, применима к
данному случаю.
B. Соблюдение требований статьи 6 п. 1
75. Суд должен теперь ответить на вопрос, удовлетворяет ли
рассмотрение в немецких социальных судах иска, предъявленного
г-жой Доймеланд и продолженного ее сыном, требованиям статьи 6
п. 1.
1. Разумный срок
76. Заявитель жаловался прежде всего на длительность
разбирательства.
a) Период, который следует принять во внимание
77. Рассматриваемый период исчисляется с 16 июня 1970 г. -
дня, когда в Берлинский суд по социальным вопросам был подан иск.
Что касается периода, "время" которого должно быть учтено, то
он охватывает в принципе все прохождение дела, включая его
рассмотрение в апелляционном порядке (см. вышеупомянутое Решение
по делу Кенига). Следует учитывать также время рассмотрения дела в
Федеральном Конституционном Суде; хотя он и не решал дело по
существу, обращение в этот суд могло иметь значение для дальнейшей
судьбы жалобы. С другой стороны, время, потраченное Берлинским
социальным апелляционным судом на решение вопроса о возобновлении
разбирательства, сюда не относится.
Следовательно, окончанием периода следует считать 9 февраля
1981 г., когда Федеральный Конституционный Суд отклонил жалобу
г-на Доймеланда на нарушение его конституционных прав.
Рассматриваемый период длился, таким образом, десять лет семь
месяцев и три недели (с 16 июня 1970 г. по 9 февраля 1981 г.).
b) Применимые критерии
78. Разумность продолжительности разбирательства следует
оценивать в каждом случае в соответствии с конкретными
обстоятельствами дела и с учетом критериев, выработанных практикой
Суда (см., в частности, Решение по делу Бухольц от 6 мая 1981 г.
Серия A, т. 42, с. 15 - 16, п. 49, и Решение по делу Циммермана и
Стейнера от 13 июля 1983 г. Серия A, т. 66, с. 11, п. 24).
i) Степень сложности дела
79. Основная проблема, возникшая по этому делу, заключалась в
установлении того, было ли падение отца г-на Доймеланда, когда он
возвращался домой после посещения в рабочее время отоларинголога,
несчастным случаем на производстве, по дороге на работу или с
работы в смысле Имперского кодекса страхования. Компетентным
социальным судам необходимо было удостовериться, что
непосредственные руководители знали о проблемах г-на Доймеланда со
слухом и сами рекомендовали ему обратиться к врачу в интересах
службы. Это вопрос факта, который мог быть установлен из показаний
свидетелей. Никаких сложных правовых проблем с этим не было
связано. Более того, Правительство не оспаривало этот факт.
ii) Поведение заявителя
80. На различных стадиях г-н Доймеланд - младший предпринимал
шаги, задержавшие ход разбирательства. Некоторые из этих шагов
говорят, если не об обструкции, то по крайней мере об отказе от
сотрудничества.
Так было, например, в отношении отводов судьи Федерального
социального суда и трех судей апелляционного суда Берлина. Эти
отводы были отклонены как необоснованные, за исключением одного,
который был отозван самим заявителем. Кроме того, некоторые
действия или упущения заявителя таковы, что осложнили задачу суда,
а именно: направление письменных ходатайств за день до судебного
заседания; просьб о продлении сроков; ходатайств о внесении
исправлений в изложение фактических обстоятельств в констатирующей
части решения; возражения против приобщения к делу материалов и
отказ представить свои комментарии; отказ предъявить свидетельство
о наследстве.
Суммируя сказанное, заявитель не проявил усердия, которое
можно было ожидать от стороны в такого рода споре. Тем самым он
способствовал затягиванию разбирательства (см. mutatis mutandis
Решение по делу Претто и другие от 8 декабря 1983 г. Серия A,
т. 71, с. 15, п. 34).
iii) Поведение компетентных судов
1) Социальный суд Берлина
81. Разбирательство в этом суде началось 16 июня 1970 г. и
закончилось 7 декабря 1972 г., т.е. заняло два года пять месяцев и
три недели. Трижды дело назначалось к слушанию: 11 мая 1971 г.,
затем 15 марта 1972 г. и, наконец, 26 июня 1972 г. Таким образом,
дело оставалось без движения год месяц и две недели. Правительство
признало существование некоторых задержек, но связало это с
созданием новой палаты из-за перегруженности суда и заменой
председательствующего судьи. Правительство также заявило, что
характер дела требовал приоритетности его рассмотрения.
82. В соответствии со сложившейся практикой Суда некоторое
отставание в прохождении дела в судах не влечет ответственности
государства при условии, что оно незамедлительно предпримет
эффективные меры по исправлению положения (см. Решение по делу
Гинчо от 10 июля 1984 г. Серия A, т. 81, с. 17, п. 40).
Данные, приведенные Правительством, не подтверждают, что имело
место непредвиденное увеличение числа поступивших дел, что и
привело к временным задержкам в их прохождении.
Замена председательствующего судьи - нормальное явление в
жизни любого суда и может вызвать некоторую задержку. Однако
частые замены в короткий промежуток времени осложнили и без того
непростую ситуацию.
2) Апелляционная инстанция (первый этап разбирательства)
83. Дело поступило в апелляционный суд Берлина 23 ноября
1972 г. Суд уведомил г-на Доймеланда о своем решении 14 сентября
1973 г., т.е. по прошествии девяти месяцев и трех недель. Таким
образом, разбирательство в данном суде шло без задержек.
3) Федеральный социальный суд (первый этап
разбирательства)
84. Первый этап разбирательства в Федеральном социальном суде
завершился по прошествии одного года и семи месяцев (11 октября
1973 г. - 15 мая 1975 г.). Был определенный период пассивности с
5 февраля 1974 г. (передача г-ну Доймеланду письменных возражений
ответчика) до 6 декабря 1974 г. (даты слушания). Однако 1 июля
1974 г. заявитель выразил пожелание, чтобы слушания состоялись 6
декабря. Раз это так, то рассматриваемый перерыв можно отнести на
счет Федерального суда лишь частично.
4) Апелляционный суд Берлина (второй этап)
85. Из пяти этапов обращений заявителя в социальные суды его
второе обращение в апелляционный суд Берлина повлекло самое
длительное и сложное разбирательство. Три года и десять месяцев
прошло между уведомлением о Решении Федерального социального суда
(16 мая 1975 г.) и получением г-ном Доймеландом Решения
апелляционного суда (15 марта 1979 г.).
86. Два запроса о направлении материалов дела прервали ход
основного разбирательства; первый поступил от прокуратуры при
апелляционном суде Берлина, а второй - от прокуратуры при
социальном суде первой инстанции. Но промежутки времени, о которых
идет речь, были относительно короткими; три недели в одном случае
(28 августа - 18 сентября 1975 г.) и четыре месяца и две недели -
в другом (29 июля - 9 декабря 1976 г.). Следовательно, эти запросы
не оказали ощутимого влияния на ход разбирательства.
Что касается отводов судьям, заявленных г-ном Доймеландом в
апелляционном суде, то время, которое ушло на то, чтобы их
отклонить, часто было весьма значительным, что вызывает удивление.
Так, потребовалось три года четыре месяца и три недели (26 мая
1975 г. - 17 октября 1978 г.) в случае с судьей Матушевски; год
десять месяцев и две недели (4 августа 1976 г. - 20 июня 1978 г.)
в случае с судьей Брамером и семь месяцев (20 января - 19 августа
1977 г.) и три недели (31 мая - 20 июня 1978 г.) в случае с судьей
Арндтом. Хотя эти отводы, возможно, не очень сильно замедлили
общий ход разбирательства, время, которое ушло на принятие по ним
решения, тем не менее представляется чрезмерным.
5) Федеральный социальный суд (второй этап)
87. Второй этап разбирательства в Федеральном социальном суде
начался 25 марта 1979 г. и завершился 17 декабря 1980 г., т.е.
через год восемь месяцев и три недели. Заслуживают внимания три
периода отсутствия какой-либо активности. Первый тянулся с 9 июля
1979 г. (направление сторонам документов страховой кассы) до
19 ноября 1979 г. (запрос документов от районных властей
Шарлоттенбурга), второй - с 2 января 1980 г. (получение досье от
администрации земли) до 1 апреля 1980 г. (направление г-ну
Доймеланду письма, информирующего о том, что документы поступили),
а третий - с 9 сентября 1980 г. (передача документов сторонам) до
11 декабря 1980 г. (слушания). Правительство ограничило свои
замечания указанием на то, что Федеральный суд по социальным
вопросам истребовал все эти многообразные досье по просьбе
заявителя.
88. Достаточно отметить, что рассматриваемые здесь временные
промежутки сами по себе неразумными не представляются, особенно в
свете того факта, что самый долгий период во многом совпал с
каникулами суда.
6) Федеральный Конституционный Суд
89. Федеральный Конституционный Суд рассмотрел вопрос очень
быстро; ему понадобилось только шесть недель.
c) Общая оценка
90. Судебная тяжба длилась в общей сложности почти одиннадцать
лет. Какова бы ни была цена иска, такая длительность в данных
обстоятельствах ненормальна, особенно учитывая требования к
рассмотрению дел по социальному страхованию. Анализируемый период
занял шесть этапов, связанных с разными судебными инстанциями. В
большой степени ответственность за их длительность падает на
самого г-на Доймеланда. Тем не менее ряд задержек относится на
счет компетентных судов, прежде всего суда первой инстанции и
апелляционного суда по социальным вопросам (второй этап
разбирательства). В результате этих задержек, взятых вместе, дело
заявителя не было рассмотрено в разумный срок, как того требует
статья 6 п. 1. Соответственно имело место нарушение по данному
основанию.
2. Справедливое разбирательство дела
беспристрастным судом
91. Заявитель жаловался также, что его требование не было
"справедливо рассмотрено" "беспристрастным судом". Он утверждал,
что судьи выказывали враждебное отношение к нему по политическим
мотивам, не выполнили лежащий на них долг и вынесли неверное
решение по его делу.
Правительство данные утверждения не комментировало.
92. Суд хотел бы просто указать, что г-н Доймеланд не
представил даже каких-либо отдельных доказательств в обоснование
своих утверждений.
II. Применение статьи 50
93. Статья 50 Конвенции гласит:
"Если Суд установит, что решение или мера, принятые судебными
или иными властями Высокой Договаривающейся Стороны, полностью или
частично противоречат обязательствам, вытекающим из настоящей
Конвенции, а также если внутреннее право упомянутой стороны
допускает лишь частичное возмещение последствий такого решения или
такой меры, то решением Суда, если в этом есть необходимость,
предусматривается справедливое возмещение потерпевшей стороне".
94. В своей памятной записке от 27 марта 1985 г. г-н Доймеланд
заявил о наличии "значительного материального и нематериального
вреда". Оговорив, что размеры ущерба будут определены позднее, он
перечислил следующие пункты: отклонение немецкими судами всех его
требований; отрицательное воздействие хода судебного процесса на
здоровье его матери; присуждение его к оплате всех судебных
издержек, которые он понес в различных социальных судах; попытки
помешать ему заниматься своей профессиональной деятельностью;
время, потраченное им на разбирательство в национальных судах;
ущерб, причиненный его репутации.
Во время слушания заявитель объявил о своей готовности
представить в письменном виде свои соображения по вопросу о
возможном применении статьи 50 и достичь "недорогого мирового
соглашения". Отвечая на просьбу председательствующего, он заявил,
что представит письменное ходатайство в последующем; однако он
этого не сделал.
Ни представитель Правительства, ни уполномоченный Комиссии его
требования не комментировали.
95. Обнаруженное Судом нарушение статьи 6 п. 1 относится в
основном к тому периоду, когда г-жа Доймеланд была еще жива и
доверила защиту своего дела сыну. Последний, хотя он проживал
совместно с матерью, не имел на данной стадии статуса "потерпевшей
стороны" в смысле статьи 50. Однако он приобрел этот статус
8 декабря 1976 г. после смерти матери, чьим единственным
наследником он является.
96. Заявитель не представил достаточно информации в отношении
якобы причиненного материального ущерба. Соответственно Суд
отклоняет его требования по данному пункту.
97. Что касается морального вреда, то нельзя исключить, что
мать г-на Доймеланда испытывала психологические страдания в
течение того времени, когда были превышены разумные сроки
судебного разбирательства. Однако, даже исходя из предположения,
что она могла бы получить некую финансовую компенсацию по этому
поводу, Суд не видит оснований предоставлять таковую данному
заявителю.
98. Заявитель не выдвинул других требований, в частности, не
потребовал возмещения издержек, понесенных в связи с
разбирательством дела в учреждениях Конвенции. В контексте
статьи 50 Суд занимается только теми пунктами требований, которые
были фактически предъявлены: Суд не исследует по своей инициативе
вопрос о причинении заявителю иного ущерба (см. Решение по делу
"Санди таймс" от 6 ноября 1980 г. Серия A, т. 38, с. 9, п. 14).
Таким образом, вопрос о возмещении издержек не стоит.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД
1. Постановил девятью голосами против восьми, что статья 6
п. 1 применима к обстоятельствам настоящего дела;
2. Постановил девятью голосами против восьми, что имело место
нарушение статьи 6 в отношении соблюдения "разумного срока";
3. Постановил единогласно, что данное Решение представляет
само по себе адекватное и справедливое возмещение в целях
статьи 50.
Совершено на английском и французском языках и оглашено во
Дворце прав человека в Страсбурге 29 мая 1986 г.
Председатель
Жерар ВИАРДА
Грефье
Марк-Андре ЭЙССЕН
В соответствии со статьей 51 п. 2 Конвенции и статьей 52 п. 2
Регламента Суда к настоящему Решению прилагаются отдельные мнения
судей.
СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ
СУДЕЙ РИССДАЛЛА, БИНДШЕДЛЕР-РОБЕРТ,
ЛАГЕРГРЕНА, МАТШЕРА, СЭРА ВИНСЕНТА ЭВАНСА,
БЕРНХАРДТА И ГЕРСИНГА
1. Мы согласны с точкой зрения большинства членов Суда о
наличии в данном деле "спора" по поводу права, требуемого матерью
заявителя г-жой Доймеланд. Однако, по нашему мнению, спор не
касается установления ее "гражданских прав и обязанностей" в
смысле статьи 6 п. 1 Конвенции. Наш вывод состоит в том, что
статья 6 п. 1 не применима к настоящему делу.
2. По мнению большинства, разнообразные "признаки частного
права", свойственные пособию по социальному страхованию, которое
требовала г-жа Доймеланд, настолько превалируют над его
"публично-правовыми признаками", что это придает заявленному ею
праву характер "гражданского" в целях статьи 6 п. 1 (см. пункт 74
Решения). Соответствующие "признаки частного права", обнаруженные
большинством, включают, во-первых, личный и имущественный характер
отстаиваемого права; во-вторых, его связь с трудовым договором; и
в-третьих, его родство со страхованием по общему праву. С нашей
точки зрения, слабость этих рассуждений заключается в том, что
большинство рассматривает в качестве определяющих признаки,
которые могут меняться в зависимости от различий систем
социального страхования и даже по различным категориям страхования
в рамках одной и той же системы. Мы опасаемся, что все это породит
неуверенность в отношении обязательств, взятых на себя
Договаривающимися государствами в области социального страхования
по статье 6 п. 1 Конвенции.
3. Наши доводы о неприменимости статьи 6 п. 1 к тому типу
права, которое отстаивает г-жа Доймеланд, следующие.
1. "Гражданские права и обязанности" -
ограничивающее понятие
4. Статья 6 п. 1 устанавливает процессуальную гарантию для
разрешения некоторых споров. Использование формулы "гражданские
права и обязанности" должно было, по замыслу составителей
Конвенции, ограничить пределы применения статьи 6 п. 1. Эту
формулу нельзя понимать как применимую к спорам по всему спектру
"прав и обязанностей", признаваемых внутренним правом: спорное
право или спорная обязанность должны быть такими, чтобы их можно
было квалифицировать как "гражданские". Однако данное
прилагательное способно вместить несколько значений. Текст статьи
недостаточно ясен, чтобы можно было сказать, какое из них она
имеет в виду.
2. Судебная практика
5. Сложившаяся практика Суда дает некоторые ориентиры в
отношении того, где проходит разграничительная линия.
6. Точка отсчета в каждом случае - характер, приданный спорным
правам и обязанностям правовой системой государства - ответчика.
Это, однако, не более чем первоначальное указание, т.к. понятие
"гражданские права и обязанности" является "самостоятельным" в
смысле Конвенции и "не может толковаться только в свете
внутреннего права государства - ответчика": "будет ли право
рассматриваться как гражданское в смысле Конвенции, зависит не от
его юридической квалификации во внутреннем законодательстве
государства", а от того, какое материальное содержание вложено в
него этим законодательством и какие последствия оно связывает с
ним (см. Решение по делу Кенига от 28 июня 1978 г. Серия A, т. 27,
с. 29 - 30, п. 88 - 89).
В этих целях надо учитывать также правовые системы других
Договаривающихся государств, чтобы выяснить, нет ли какой-либо
единообразной концепции "гражданских прав и обязанностей", которая
бы охватывала или исключала фактические обстоятельства настоящего
дела (см. вышеупомянутое Решение по делу Кенига, п. 89).
7. Суд считает, что фраза относительно "споров по поводу
"гражданских прав и обязанностей" охватывает все судебные
разбирательства, результаты которых имеют решающее значение для
прав и обязанностей лица - даже если предмет разбирательства -
спор между частным лицом и органом, представляющим публичную
власть, - независимо от того, отнесены эти права и обязанности в
правовой системе государства - ответчика к сфере частного или
публичного права либо носят смешанный характер (см. Решение по
делу Рингейзена от 16 июля 1971 г. Серия A, т. 13, с. 39, п. 94;
вышеупомянутое Решение по делу Кенига, п. 90, 94). Кроме того,
недостаточно, чтобы спор или разбирательство имели незначительную
или отдаленную связь с последствиями гражданско-правового
характера. "Гражданские права и обязанности" должны быть предметом
или одним из предметов спора; исход разбирательства должен иметь
для такого права прямое и решающее значение" (см. Решение по делу
Ле Конта, Ван Левена и Де Мейера от 23 июня 1981 г. Серия A,
т. 43, с. 21, п. 47).
Кроме того, Суд специально оставил в стороне вопрос о том,
является ли понятие "гражданские права и обязанности" в смысле
статьи 6 п. 1 более широким, чем права частного характера
(см. вышеупомянутое Решение по делу Кенига и Решение по делу
Ле Конта, Ван Левена и Де Мейера).
8. Сложившаяся практика Суда, таким образом, определила
некоторые области, где статья 6 п. 1 применима, оставив открытым
вопрос о том, имеются ли другие подобные области.
3. Применение прецедентных установок Суда
к настоящему делу
9. По немецкому законодательству, право на получение
дополнительной пенсии, требуемой г-жой Доймеланд, ставшей вдовой,
квалифицируется не как частное, а как публичное право.
Несомненно, согласно законодательно установленной системе
страхования, субъектом которой был Доймеланд - старший, существует
определенная связь между правом на пособие при несчастном случае
на производстве и договором трудового найма, который, без
сомнения, относится к сфере частного права. Столь же несомненно,
что нормы, устанавливающие эту связь, не относятся к числу
обязательных для включения в трудовой договор. Требования,
адресованные третьим лицам, не затрагивают непосредственно
частноправовые отношения между работником и работодателем по
трудовому договору, хотя спор по этому поводу может иметь
определенное влияние на исполнение этого договора.
Поэтому можно сказать, что иск, поданный г-жой Доймеланд с
целью получения дополнительной пенсии, настолько отдаленно и
опосредованно связан с частноправовыми отношениями, что это не
может обусловить применение статьи 6 п. 1.
10. Мы согласны с большинством в том, что квалификация по
немецкому праву, хотя и является исходной, не имеет решающего
значения, в особенности если она расходится с правом других
Договаривающихся государств. Однако большинство пришло к выводу
(п. 63), что не существует общеевропейского стандарта права на
пособие в связи с несчастным случаем на производстве. Причем
частноправовой характер такого права признается далеко не всюду.
11. Соответственно обстоятельства настоящего дела не подпадают
под критерии, позволяющие в соответствии с практикой Суда
применить к ним как к частноправовым отношениям статью 6 п. 1.
Остается определить, подпадают ли эти обстоятельства под действие
статьи 6 п. 1 по другим основаниям.
4. Применимые принципы толкования
12. Для того чтобы определить "самостоятельное" значение
формулы "гражданские права и обязанности" в статье 6 п. 1,
необходимо иметь в виду предмет и цели Конвенции
(см. вышеупомянутое Решение по делу Кенига, п. 89). В качестве
общего подхода к толкованию Конвенции, являющейся международным
договором, Суду следует руководствоваться Венской конвенцией о
праве международных договоров (см. Решение по делу Голдера от
21 февраля 1975 г. Серия A, т. 18, с. 14, п. 29). "Общее правило
толкования", как оно изложено в статье 31 п. 1 Венской конвенции,
гласит:
"Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с
обычным значением приводимых в договоре терминов, взятых в
контексте и в свете его предмета и цели".
Статья 32 Венской конвенции далее уточняет, что не исключается
обращение к дополнительным средствам толкования, включая
подготовительные работы и обстоятельства заключения.
Суд признал необходимость толковать Европейскую конвенцию о
защите прав человека также и в свете условий, преобладающих
сегодня в демократических обществах государств - участников, не
ограничиваясь лишь предположениями о том, что имели в виду
составители проекта Конвенции (см. inter alia Решение по делу
Маркс от 13 июня 1979 г. Серия A, т. 31, с. 19, п. 41).
5. Характеристика искомого права
13. Право на пенсию, на которую претендует г-жа Доймеланд,
является имущественным правом, основанным не на частном договоре
между ее мужем и его работодателем, а на установленной
законодателем общей системе защиты работающего населения, и
г-н Доймеланд - старший как относящийся именно к этой части
общества становился в обязательном порядке участником этой
системы. Ее предназначение - обеспечить защиту и благосостояние
участвующих в ней. Она не является лишь иллюстрацией того, что
государство может взять на себя страховую деятельность, которую
мог бы осуществить с тем же успехом частный сектор.
Получение пособия в результате несчастного случая на
производстве согласно соответствующим статьям Имперского кодекса
страхования зависит от существования договора найма; саму пенсию
можно рассматривать как своего рода продолжение зарплаты,
выплачиваемой работодателем в соответствии с этим договором. Можно
сказать, что предусмотренная законом система страхования от
несчастных случаев на производстве имеет некоторое сходство с
классическим страхованием в частном секторе. Однако, по нашему
мнению, ни один из этих признаков не меняет преимущественно
публичного характера отношений между индивидом и обществом,
которые лежат в основе данного спора.
6. Контекст, предмет и цель
14. Вот почему требуется определить в контексте данной нормы и
в свете предмета и цели Конвенции, возможно ли подвести данный вид
правового требования, несмотря на его преимущественно публичный
характер, под понятие "гражданские права и обязанности" в смысле
статьи 6 п. 1.
15. Предмет и цель Конвенции, как они выражены в п. 1
статьи 6, до некоторой степени отличаются от характера
предусмотренных гарантий.
То, как статья 6 п. 1 гарантирует судебные процедуры
рассмотрения споров, отчетливо свидетельствует, что имеются в виду
отношения между лицами. В сфере управления организационные,
экономические и социальные факторы оправдывают легитимное
использование менее строгих и формализованных процедур. Настоящее
дело связано с публичным коллективным порядком предоставления
социальных услуг. Этот порядок имеет ряд особенностей,
предполагает учет ряда факторов, как-то: состояние здоровья лица,
его материальное положение, профессиональный уровень, и должен
уравновешивать публичный интерес с интересами лица. Уподобление
процедуры предоставления социальных услуг судебной во многих
случаях потребует от соискателей обращения к услугам юристов и
медицинских экспертов, что приведет к увеличению расходов и
длительности процедуры. Это показывает, что предмет и цель
статьи 6 п. 1 не идут столь далеко, чтобы гарантировать судебный
контроль за управлением коллективными системами предоставления
социальных услуг.
16. Мы не теряем из виду, что Конвенция в целом преследует
гуманитарные цели и служит защите индивида, что для простого
человека право на получение пособия по социальному страхованию
имеет огромное значение. В равной мере существенно, чтобы
справедливость присутствовала и в административной сфере и чтобы
требования индивида исследовались ответственно и объективно в
соответствии с установленными правилами. Однако это не означает,
что все возможные, многообразные ситуации подпадают под действие
статьи 6 п. 1 Конвенции. Как мы уже отметили, высказывая данное
мнение (п. 15), существуют веские соображения, оправдывающие
использование специальных процедур по делам о социальном
страховании.
17. Если обратиться к сопоставлению "гражданского" и
"уголовного" в контексте статьи 6 п. 1, то оно показывает, что
прилагательное "гражданский" не подразумевает применимость
статьи 6 п. 1 ко всем вопросам, отличным от "уголовных". Это
распространяется и на споры по социальному страхованию, исход
которых чрезвычайно важен для личной жизни заинтересованного лица.
18. Эти соображения подсказывают вывод, что в принципе
коллективные и публично-правовые признаки установленных законом
систем страхования, дающих право на получение пособий, настолько
доминируют, что выводят спорные права и обязанности из сферы
действия "гражданского" в смысле статьи 6 п. 1.
7. Дополнительные средства толкования
19. Предшествующий анализ подкрепляется тем фактом, что
законодательство, о котором идет речь, было создано несколькими
десятилетиями раньше Конвенции; подобное законодательство имелось
во многих других государствах - участниках. Поэтому логично
предположить, что в намерения разработчиков статьи 6 п. 1 не
входило включать установленные законом системы коллективной
социальной защиты в сферу ее действия. Изучение подготовительных
работ подтверждает такое прочтение ее текста.
20. Прилагательное "гражданский" ("civil") было добавлено к
английской версии статьи 6 п. 1 в ноябре, за день до того как
Конвенция была открыта для подписания, когда комитет экспертов
рассматривал текст Конвенции в последний раз и "сделал несколько
формальных поправок и исправлений перевода" (Collected Edition of
the Travaux {preparatoires} <*> of the European Convention on
Human Rights, т. VII, c. 12, п. 6). Тогда не было дано никаких
специальных объяснений по поводу этого изменения, внесенного в
последний момент, и это явно указывает на то, что причиной было
просто стремление сблизить английскую версию текста с французской:
во французском варианте текста говорилось, как и сейчас, о "правах
и обязанностях гражданского характера", английская версия ранее
говорила о "правах и обязанностях, защищаемых гражданским иском"
(suit of law) (там же, т. V, с. 148).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке
набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
Эти две формулы впервые были внесены на встрече (март 1950 г.)
Комитета экспертов по правам человека Совета Европы и, очевидно,
были взяты непосредственно из эквивалентной статьи существовавшего
тогда проекта Международного пакта о гражданских и политических
правах Объединенных Наций (там же, т. II, с. 296; т. III, с. 30,
160, 284, 290, 316; т. IV, с. 60). Поэтому нужно отслеживать их
историю в подготовительных работах Международного пакта.
21. Важнейшая дискуссия по проекту Международного пакта
состоялась 1 июня 1949 г. на пятой сессии Комиссии по правам
человека ООН. Французская и египетская делегации представили
поправку, где речь шла о "правах и обязанностях" без оговорки.
Реакция датского представителя (г-на Соренсена) на эту поправку
охарактеризована в следующей выдержке:
"Представители Франции и Египта предложили, что каждый человек
должен иметь право обратиться в суд при определении его прав и
обязанностей. Г-н Соренсен считал, что эта формула чересчур
широка; может возникнуть тенденция обращаться в суд по поводу
любых действий органов управления, осуществляющих возложенные на
них законом дискреционные полномочия. Он высоко оценил заботу о
том, чтобы индивид был защищен от злоупотребления властью со
стороны административных органов; однако вопрос этот весьма
тонкий, и вряд ли Комиссия сможет тотчас же решить его. Разделение
труда между органами администрации и суда может быть изучено
позже... Г-н Соренсен задал представителям Франции и Египта
вопрос, нельзя ли ограничить сферу действия рассматриваемого
положения, указав, что имеются в виду только споры между
индивидами, а не между индивидами и государством" (Изложение
записи 109-й встречи, doc. E/CN. /SR/109, c. 3 - 4).
Французский представитель (г-н Кассен) ответил, что "заявление
представителя Дании убедило его и что действительно трудно
охватить в одной статье все вопросы отправления правосудия в
отношениях между физическими лицами и правительствами" (там же,
с. 9). Поэтому он был согласен на замену слов "или его права и
обязанности" в первом предложении франко-египетской поправки на
формулу "или споры о правах и обязанностях гражданского характера"
(в английской версии "или его права и обязанности, защищенные
гражданским иском"). Он также согласился, что "проблема до конца
не проработана и должна быть проанализирована более тщательно".
В этот же день, позднее, редакционный комитет подготовил
текст, в английском варианте которого говорилось "защищаемые
иском", а во французском - "гражданского характера"
(de {caractere} civil) (doc.E/CN. 4/286). В тексте была
использована та самая формулировка, которая в итоге была
утверждена для статьи 14 Международного пакта в 1966 г.
22. Поэтому представляется достаточно очевидным, что введение
ограничительного термина "гражданского характера" во французский
текст проекта Международного пакта было направлено на исключение
из сферы его действия некоторых категорий споров, "касающихся
отправления правосудия в отношениях между физическими лицами и
правительствами".
8. Практика государств и эволюционное толкование
23. Нельзя сказать, что после вступления Конвенции в силу
государства - участники начали рассматривать право на получение
пособия в результате несчастного случая на производстве,
предусматриваемое законодательно созданными системами социального
страхования, как "гражданские права и обязанности" в смысле
статьи 6 п. 1. Как уже отмечалось выше (см. п. 10), в правовых
системах Договаривающихся государств нельзя обнаружить какие-либо
общие позиции в отношении "гражданского" или иного характера
такого права. В общем, в этом вопросе не существует единообразного
европейского подхода, который бы противоречил тому толкованию, к
которому мы пришли на основе приведенных выше соображений.
Наоборот, разнообразие существующих сегодня подходов скорее
показывает, что если судебная защита типа той, что гарантирует
статья 6 п. 1, охватывает притязания на пособие в результате
несчастного случая на производстве, как в деле г-жи Доймеланд, то
для этого нужно политическое решение Договаривающихся государств;
это решение должно учитывать как преимущества, так и недостатки,
которые влечет такой шаг; но статьей 6 п. 1 в ее нынешнем виде
такая жалоба не охватывается.
24. Не ведет к другому выводу и эволютивное толкование
статьи 6. Подписавшие Конвенцию правительства выразили в ней свою
решимость "сделать первые шаги на пути коллективного осуществления
ряда прав, сформулированных во Всеобщей декларации прав человека".
Эволютивное толкование позволяет проверить в свете условий
современной жизни имеющиеся в Конвенции понятия, содержание
которых может претерпеть изменения (см., например, Решение по делу
Тайрера от 25 апреля 1978 г. Серия A, т. 26, с. 15 - 16, п. 31;
вышеупомянутое Решение по делу Маркс. Серия A, т. 31, с. 19 - 20),
но оно не позволяет вводить в Конвенцию новые понятия, ибо это
совместная законодательная функция государств - членов Совета
Европы. Желательность предоставления надлежащих гарантий при
рассмотрении исков во все расширяющейся сфере социального
страхования очевидна. Однако существуют пределы эволютивного
толкования, и обстоятельства настоящего дела в том, что касается
применения статьи 6 п. 1, выходят за эти рамки.
Мы не находим, что значительное развитие сферы социальных
услуг после принятия Конвенции стало таким, что изменило существо
прав и обязанностей, о которых идет спор в иске, инициированном
г-жой Доймеланд.
9. Вывод
25. Принимая во внимание текст статьи 6 п. 1, предмет, цель и
историю разработки, мы делаем принципиальный вывод: существуют
сферы, находящиеся в ведении публичных властей, где действует
особый институциональный режим, подобный тому, что имеет место в
области социального страхования, при котором права и обязанности
лица, не носящие частноправового характера, могут по различным
основаниям (см. п. 15) определяться путем специальной процедуры, а
не в судебном порядке, с соблюдением всех требований статьи 6
п. 1. С нашей точки зрения, гарантии статьи 6 п. 1 в отношении
споров о "гражданских правах и обязанностях" не относятся к спорам
в сферах, о которых сказано выше, если только, как это подчеркнуто
в практике Суда (см. п. 7), исход процесса не является
определяющим для признания частных прав.
В свете всех соображений, изложенных выше, мы приходим к
выводу, что процесс, начатый г-жой Доймеланд в социальных судах и
продолженный впоследствии ее сыном в социальных судах, не
затрагивает определения "гражданских прав и обязанностей" в смысле
статьи 6 п. 1; и что гарантии этой статьи, относящиеся к
отправлению правосудия, в силу этого не применимы в
обстоятельствах данного дела.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ПИНЕЙРО ФАРИНЬИ
1. Статья 6 п. 1 Конвенции гарантирует справедливое судебное
разбирательство при определении "гражданских прав и обязанностей"
лица и при рассмотрении предъявленного ему "уголовного обвинения".
2. Вопрос об уголовном обвинении в настоящем деле не
возникает. Подпадают ли его обстоятельства под "определение
гражданских прав и обязанностей"?
3. Г-н Доймеланд - старший как служащий городского управления
Берлина был в обязательном порядке застрахован от несчастных
случаев на производстве (см. п. 10 Решения).
Для работников частных фирм организациями, отвечающими за
страхование от несчастных случаев на производстве, являются
профессиональные союзы, фонды которых образуются из частных
взносов работников; размеры взносов зависят от величины зарплаты
страхуемого лица и вероятности наступления несчастного случая.
В Берлине служащие этой земли застрахованы Управлением
страхования от несчастных случаев на производстве - публичным
органом, который находится под непосредственным контролем властей
земли и финансируется главным образом за счет средств бюджета
земли, т.е. государственных средств, а оставшаяся сумма
покрывается за счет взносов некоторых государственных предприятий.
Наличие договора найма - единственное условие появления права на
страховку, и г-ну Доймеланду - старшему не надо было платить
никаких страховых взносов.
4. Я делаю вывод - в силу отсутствия зависимости от
профессиональных ассоциаций и, наоборот, наличия связи с публичным
учреждением, находящимся под непосредственным контролем земли, и
финансирования страхования от несчастных случаев на производстве
главным образом из бюджета земли, - что применительно к данному
случаю нельзя говорить об определении "гражданских прав", поэтому
статья 6 не подлежала применению и, следовательно, не была
нарушена.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ ПЕТТИТИ И РУССО
Мы голосовали вместе с большинством за применимость статьи 6,
нарушение которой имело место. Решающее значение для нашего
голосования имели преобладание характерных черт гражданского права
и последовательность самых разных исков, предъявленных членами
семьи Доймеланд.
1. Начало делу положил несчастный случай на улице, от которого
пострадал г-н Доймеланд - старший. То обстоятельство, что ему были
или не были предоставлены пособия как жертве несчастного случая на
производстве, по пути на работу или с нее, не меняет природы
спорного права. Ущерб, причиненный в результате несчастного
случая, мог бы повлечь спор о гражданской либо уголовной
ответственности с гражданско-правовыми последствиями для
собственника здания, неочищенный снег на тротуаре перед которым
вызвал падение г-на Доймеланда - старшего.
2. Основной спор касался возможной причинно-следственной связи
между несчастным случаем по дороге с работы домой (если трактовать
происшедшее как несчастный случай на производстве) и смертью
г-на Доймеланда - старшего. Будучи установленным, это влекло бы за
собой начисление дополнительных лет выслуги за время, прошедшее
между несчастным случаем и датой смерти, что, в свою очередь,
увеличивало бы в определенной степени пенсию по возрасту,
получаемую г-жой Доймеланд. На карту была поставлена не
дополнительная страховка, а основание для расчета пенсии.
3. Еще одну характерную для гражданского права черту можно
встретить в процессуальном моменте - доказательства статуса
наследника г-на Доймеланда - младшего.
4. К владельцу здания мог быть предъявлен регрессный иск о
возмещении причиненного ущерба в результате перехода к Управлению
страхования от несчастных случаев на производстве прав
г-на Доймеланда - старшего, и в этом случае речь шла бы о
гражданской ответственности. Использование права на иск к
собственнику здания зависело от заинтересованных лиц.
Окончательный отказ Управления мог бы повлечь другой спор о
гражданско-правовой ответственности. Все эти черты - право
регресса, отказ от использования прав, осуществление права на
предъявление иска - являются характерными для гражданского права.
Суд отнес неоправданную длительность разбирательства главным
образом на период установления причинно-следственной связи с
вытекавшими отсюда последствиями, а не к первой стадии спора, где
речь шла о том, следует ли классифицировать несчастный случай,
происшедший по дороге с работы домой, как несчастный случай на
производстве.
Дело Доймеланда не затрагивает, с нашей точки зрения,
действующей в Германии системы разрешения споров по социальному
страхованию применительно к несчастным случаям на производстве.
Интересная полемика - о ней хорошо рассказано в особом мнении
меньшинства - в ходе подготовительных работ в ООН и в Совете
Европы в связи с толкованием формулы "гражданские права и
обязанности" не является решающей для оценки настоящего дела с
учетом его особых обстоятельств и преобладания в нем черт частного
права, описанных выше.
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
CASE OF DEUMELAND v. GERMANY
JUDGMENT
(Strasbourg, 29.V.1986)
In the Deumeland case <1>,
--------------------------------
<1> Note by the Registrar: The case is numbered 9/1984/81/128.
The second figure indicates the year in which the case was
referred to the Court and the first figure its place on the list
of cases referred in that year; the last two figures indicate,
respectively, the case's order on the list of cases and of
originating applications (to the Commission) referred to the Court
since its creation.
The European Court of Human Rights, taking its decision in
plenary session in pursuance of Rule 50 of the Rules of Court and
composed of the following judges:
Mr. G. Wiarda, President,
Mr. R. Ryssdal,
Mr. J. Cremona,
Mr. {Thor Vilhjalmsson},
Mr. W. Ganshof van der Meersch,
Mrs. D. Bindschedler-Robert,
Mr. G. Lagergren,
Mr. {F. Golcuklu},
Mr. F. Matscher,
Mr. J. Pinheiro Farinha,
Mr. L.-E. Pettiti,
Mr. B. Walsh,
Sir Vincent Evans,
Mr. C. Russo,
Mr. R. Bernhardt,
Mr. J. Gersing,
Mr. A. Spielmann,
and also of Mr. M.-A. Eissen, Registrar, and Mr. H. Petzold,
Deputy Registrar,
Having deliberated in private on 31 May 1985, 2 October 1985
and from 21 to 24 April 1986,
Delivers the following judgment, which was adopted on the
last-mentioned date:
PROCEDURE
1. The present case was referred to the Court by the European
Commission of Human Rights ("the Commission") on 12 October 1984,
within the three-month period laid down by Article 32 para. 1 and
Article 47 (art. 32-1, art. 47) of the Convention for the
Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the
Convention"). The case originated in an application (no. 9384/81)
against the Federal Republic of Germany lodged with the Commission
on 15 April 1981 under Article 25 (art. 25) by a German citizen,
Mr. Klaus Dieter Deumeland.
The Commission's request referred to Articles 44 and 48 (art.
44, art. 48) and to the declaration whereby the Federal Republic
of Germany recognised the compulsory jurisdiction of the Court
(Article 46) (art. 46). The purpose of the request was to obtain a
decision as to whether or not the facts of the case disclosed a
breach by the respondent State of its obligations under Article 6
para. 1 (art. 6-1).
2. In response to the inquiry made in accordance with Rule 33
para. 3 (d) of the Rules of Court, Mr. Deumeland stated that he
wished to take part in the proceedings before the Court. The
President of the Court gave him leave to present his case in
person and to use the German language (Rule 30 para. 1, second
sentence, and Rule 27 para. 3).
3. The Chamber of seven judges to be constituted included, as
ex officio members, Mr. R. Bernhardt, the elected judge of German
nationality (Article 43 of the Convention) (art. 43), and Mr.
Wiarda, the President of the Court (Rule 21 para. 3 (b)). On 22
October 1984, the President of the Court drew by lot, in the
presence of the Deputy Registrar, the names of the five other
members, namely Mr. L. Liesch, Mr. E. {Garcia de Enterria}, Mr.
L.-E. Pettiti, Mr. R. Macdonald and Mr. J. Gersing (Article 43 in
fine of the Convention (art. 43) and Rule 21 para. 4).
Subsequently, Mr. J. Cremona, substitute judge, replaced Mr.
Liesch who was prevented from taking part in the consideration of
the case (Rules 22 para. 1 and 24 para. 1).
4. Having assumed the presidency of the Chamber (Rule 21 para.
5), Mr. Wiarda, acting through the Registrar, consulted the Agent
of the German Government (the "Government"), the Delegate of the
Commission and the applicant with regard to the procedure to be
followed. On 29 November 1984, he decided that the Agent and the
applicant should each have until 29 March 1985 to file a memorial,
and that the Delegate should be entitled to reply in writing
within two months from the date on which the Registrar transmitted
to him whichever of the two memorials should last be filed (Rule
37 para. 1). On 25 March 1985, he extended the first of these
time-limits until 15 April 1985.
5. On 27 February 1985, the Chamber decided to relinquish
jurisdiction forthwith in favour of the plenary Court (Rule 50).
6. The applicant's memorial was received in the registry on 27
March and that of the Government on 18 April. On 24 April, the
Secretary to the Commission informed the Registrar that the
Delegate did not intend to reply in writing.
7. After consulting, through the Registrar, the Agent of the
Government, the Delegate of the Commission and the applicant, the
President directed on 8 March 1985 that the oral proceedings
should open on 29 May 1985 (Rule 38). On 17 April, he gave leave
to the Agent and her advisers to use the German language on that
occasion (Rule 27 para. 2).
8. The hearings were held in public at the Human Rights
Building, Strasbourg, on the appointed day. Immediately prior to
their opening, the Court had held a preparatory meeting.
There appeared before the Court:
- for the Government
Mrs. I. Maier, Ministerialdirigentin, Federal
Ministry of Justice, Agent,
Mr. J. Meyer-Ladewig, Ministerialrat, Federal
Ministry of Justice,
Mr. H. Kreuzberg, Administrative Court Judge,
Federal Ministry of Justice,
Mr. R. Schmitt-Wenkelbach, Director of the Berlin
Industrial Accident Insurance Office, Advisers;
- for the Commission
Mr. B. Kiernan, Delegate;
- for the applicant
Mr. K.D. Deumeland, Rechtsanwalt, Applicant.
The Court heard addresses by Mrs. Maier for the Government, by
Mr. Kiernan for the Commission and by Mr. Deumeland.
9. On various dates between 23 May and 3 June 1985, the
Registrar received from the Commission and the Government several
documents whose production had been requested on behalf of the
Court.
AS TO THE FACTS
I. Particular circumstances of the case
10. Mr. Klaus Dieter Deumeland, a German national, was born in
1940 and resides in Berlin.
As heir to his mother, who died on 8 December 1976, he
continued the proceedings she had commenced before the social
courts against the Land, represented by the Berlin Industrial
Accident Insurance Office (Eigenunfallversicherung - "the Berlin
Insurance Office").
Mrs. Johanna Deumeland applied for a widow's supplementary
pension (Hinterbliebenenrente), claiming that the death of her
husband Gerhard on 25 March 1970 had been the consequence of an
industrial accident. Coming home on 12 January 1970 from an
appointment with an ear-nose-and-throat specialist whom he had
consulted on leaving his workplace, he had slipped on a
snow-covered pavement, breaking his left thigh-bone. As an
employee (Angestellter) of the Berlin City Authorities, he was
compulsorily insured against accidents.
1. Proceedings in the Berlin Social Court
(16 June 1970 - 7 December 1972)
11. Represented by her son, Mrs. Deumeland commenced
proceedings in the Berlin Social Court (Sozialgericht) on 16 June
1970.
On 18 June 1970, the presiding judge of the competent chamber
ordered communication of the originating claim to the defendant,
who was given one month to comment on it. On 9 July, the Berlin
Insurance Office submitted written pleadings, accompanied by a
file on the accident, to which Mr. Klaus Dieter Deumeland replied
on 9 September.
Wishing to elucidate certain points, the presiding judge sent
a list of questions on 17 September 1970 to the
ear-nose-and-throat specialist, who replied in writing on 22
October 1970. On 29 September, the applicant had himself produced
a photocopy of a certificate issued by the doctor.
On 8 January 1971, Mr. Deumeland inspected the file on the
case but was not allowed to take it away.
He was asked, on 5 February 1971, whether his father's
superiors had spoken to his father about his hearing problem and
had asked him to seek treatment in the interests of the service;
he replied on 22 February. The Social Court also asked the Berlin
Barmer Ersatzkasse to supply certain details; on 24 March, the
latter provided a schedule of the periods of incapacity for work.
12. Two days later, the presiding judge gave instructions to
the registry for re-submission of the case-file in six weeks'
time. On 11 May 1971, he declared the case ready for hearing. His
successor, appointed on 1 June 1971, did likewise on 24 June. A
third presiding judge, who was appointed on 1 January 1972,
declared the case ready for hearing on 15 March 1972; the same
day, he wrote to Mr. Deumeland, who had telephoned on 28 January
to ask how matters stood, stating that he could not yet fix a date
for the hearing since the chamber's programme was too full. On 1
April 1972, the case was transferred to a newly-established
chamber. On 26 June 1972, its presiding judge declared in turn
that the case was ready for hearing; on 21 September 1972, he
decided that the oral proceedings should open on 25 October. In a
memorandum dated 16 June and received on 26 June, the applicant
had requested that a date be fixed for the hearing and that it be
held in a court-room sufficiently large to accommodate members of
the public, since he expected students, whom he would be lecturing
in the autumn and winter, to attend.
13. At the close of the hearing, the Social Court rejected
Mrs. Deumeland's claim, holding that the accident in question had
been neither an industrial accident nor an accident on the way to
or from work within the meaning of sections 548 (1), first
sentence, and 550 (1) of the Reich Insurance Code
(Reichsversicherungsordnung).
On 26 October 1972, the Social Court sent the parties a copy
of the record of the previous day's hearing, including the
operative provision of the judgment. On 7 December 1972, Mr.
Deumeland received the full text of the judgment, which was six
pages long.
14. In June 1970, when Mrs. Deumeland brought her action, the
Berlin Social Court had two chambers responsible for dealing with
industrial-accident insurance claims. Three further chambers were
set up in October 1970, January 1971 and April 1972.
According to statistics supplied by the Government, the number
of such claims pending was 713 at the end of 1969, 778 at the end
of 1970, 766 at the end of 1971 and 668 at the end of 1972. As far
as the chamber hearing Mrs. Deumeland's action was concerned,
there were 324 cases on its pending list on 1 January 1972.
2. First set of proceedings in the Berlin Social Court
of Appeal (23 November 1972 - 14 September 1973)
15. Mrs. Deumeland appealed against the judgment on 23
November 1972.
On 4 December, the Social Court sent the case-file to the
Berlin Social Court of Appeal (Landessozialgericht), where Mr.
Deumeland inspected it on 10 January 1973.
Having been asked on 21 February 1973 to state his reasons for
appealing, the applicant submitted his arguments on 12 March; the
defendant replied on 19 April 1973. On 24 April, the presiding
judge of the chamber directed that this reply be communicated to
Mr. Deumeland for information and comment.
16. Judge Matuczewski was appointed reporting judge on 25
April and declared, on 28 May 1973, that the case was ready for
hearing; the presiding judge confirmed this on the following day.
On 13 July 1973, Judge Matuczewski asked the Charlottenburg
District Authority (Bezirksamt) to send him the personal file on
Mr. Deumeland's father, which was received on 6 August.
On 23 July, he set the case down for hearing on 14 August
1973.
On the day before the hearing, the applicant filed further
written pleadings, seeking for his mother a death grant
(Sterbegeld) as well as a widow's pension (see paragraph 10
above).
17. On 14 August 1973, the Appeal Court dismissed the appeal:
it had been unable to establish, on a sufficient balance of
probability, any causal link between Mr. Deumeland Senior's visit
to a doctor and his employment by a public authority.
After telephoning the registry six days later, the applicant
was immediately sent a copy of the record of the hearing and, on
14 September 1973, a copy of the judgment, which was eleven and a
half pages long.
On 17 September, he asked the Appeal Court to rectify the
statement of facts, but the Court refused his request on 15
October 1973. This decision was communicated to the applicant on
27 October and also provoked a request for rectification, which
the presiding judge of the third chamber rejected on 29 October
1973.
3. First set of proceedings in the Federal
Social Court (11 October 1973 - 15 May 1975)
18. On 2 October 1973, the applicant's mother entered an
appeal on points of law (Revision) to the Federal Social Court
(Bundessozialgericht) and this was registered on 11 October 1973.
She also asked for extension of the time-limit for submission of
supplementary written pleadings, since the Berlin Social Court of
Appeal had not yet decided on the request for rectification (see
paragraph 17 above).
The file was dispatched on 5 November 1973 and reached the
Federal Social Court on 7 November. The previous day, Mr.
Deumeland had asked for a further extension of the time-limit so
that he could consult the document supplied by the Charlottenburg
District Authority (see paragraph 16 above).
19. The applicant filed written pleadings on 13 November 1973.
The following day's date was affixed to the document by the Court,
which sent it to the defendant with two months to reply.
On 7 December 1973, Mr. Deumeland wrote to ask what action had
been taken on his written pleadings of 13 November and his request
of 6 November. Judge {Kuster} replied by letter of 13 December
1973 that the written pleadings had been received, but a
regrettable error in the registry had delayed examination of the
request.
20. In the meantime, the presiding judge of the second chamber
had, amongst other things, ordered the transmission of the
case-file to the Berlin Social Court and asked the Berlin
Insurance Office and the Land Administrative Authority
(Verwaltungsamt) to send certain documents directly to the court,
so that Mr. Deumeland could study them.
When informed that various files were open to him, Mr.
Deumeland told the Social Court, on 17 December 1973, that he
would inspect them after Christmas, since the documents to be
furnished by the Berlin Insurance Office had only been obtained
that afternoon. He consulted the files on 4 January 1974.
21. An order was made on 14 January 1974, giving the defendant
until 20 March to submit its arguments (see paragraph 19 above).
These were filed at the Federal Social Court on 4 February.
On 5 February, the reporting judge decided to transmit them to
Mr. Deumeland. Mr. Deumeland requested, on 1 July 1974, that a
date be fixed for the hearing, preferably 6 December 1974, and the
judge wrote to him on 4 July, stating that the chamber's workload
made it impossible to say when this decision would be taken and
that he had noted the applicant's wish to consult the case-file on
5 or 6 December.
On 4 December 1974, the applicant inspected the file in
Kassel, seat of the Federal Social Court.
22. On 22 January 1975, Mr. Deumeland challenged Judge
{Kuster}, whom he suspected of delaying the proceedings. Judge
{Kuster} rejected the allegation of partiality in a declaration
dated 31 January. The applicant, who was entitled to submit
observations on this point up to 21 February 1975, repeated his
allegations by letter on 15 February. In a decision adopted on 20
February and notified on 28 February, the second chamber of the
Federal Social Court dismissed the challenge.
On 25 February 1975, Judge {Kuster}, replacing the presiding
judge, set the case down for hearing on 13 March.
23. As soon as the hearing began, Mr. Deumeland challenged
Judge {Kuster}. The sitting continued with Judge Friedrich
presiding. Having heard Judge {Kuster} and deliberated, the
chamber rejected the application. Under the presidency of Judge
{Kuster} and with the same membership, it proceeded with
examination of the case. On the same day, it set aside the
decision of the Berlin Social Court of Appeal and referred the
case back to that Court on the ground that Mrs. Deumeland's case
had not been given a proper legal hearing.
Notice of the record of the hearing, of the decision on the
challenge and of the judgment, which was fourteen and a half pages
long, was given on 15 May 1975.
4. Second set of proceedings in the Berlin Social
Court of Appeal (16 May 1975 - 15 March 1979)
24. On 16 May 1975, the Federal Social Court transmitted to
the Social Court of Appeal authentic copies of the judgment and
the decision of 13 March, as well as the files of the Social
Court, the Social Court of Appeal and the Charlottenburg District
Authority. On 6 June 1975, it sent the Social Court of Appeal the
documents relating to the appeal on points of law, specifying 1
May 1977 as the date for the return of those documents.
25. In written pleadings dated 17 May 1975 and received on 26
May, Mr. Deumeland challenged Judge Matuczewski for partiality; he
held Judge Matuczewski responsible for the defect found by the
Federal Social Court (see paragraph 23 above), complaining that
the judge had asked for documents without his mother's knowledge
and had arranged for the disappearance of a photocopy produced at
the hearing on 14 August 1973 (see paragraph 17 above). He also
requested police intervention, if that proved necessary, and
supervision of the challenged judge's access to the case-file.
On 27 May 1975, the presiding judge of the third chamber of
the Berlin Social Court of Appeal transmitted the pleadings to the
President of the Court, who contacted the Bar Association.
On 29 May 1975, he requested that the case-file be sent to the
Berlin Labour Court (Arbeitsgericht), which had, on 29 March 1971,
granted Gerhard Deumeland entitlement to a special bonus for
twenty-five years of service.
26. By order dated 3 June 1975, the presiding judge directed
the applicant to tell him which documents he had submitted on 14
August 1973 (see paragraph 17 above): if these were photocopies,
he could be presumed to have the originals. The applicant replied
on 16 July 1975 that he could supply no further information. The
presiding judge reminded him on 12 August 1975 that he had,
according to his written pleadings of 12 November 1973 to the
Federal Court, supplied a copy of one of the Court's judgments,
and asked him to confirm this. He also invited him to reconsider
his applications of 17 May 1975 (see paragraph 25 above) and, if
he wished to uphold his challenge, to state his reasons.
27. In the meantime, the parties had been notified that the
case-file had been received from the Berlin Labour Court and the
defendant had inspected it on 16 July 1975.
28. On 28 August 1975, the public prosecutor's department
attached to the Berlin Court of Appeal (Kammergericht) asked the
Social Court of Appeal to send it the case-file. This was received
on 12 September 1975 and returned on 18 September.
29. In written pleadings dated 9 September 1975 and received
on 15 September, Mr. Deumeland explained why he challenged Judge
Matuczewski.
30. On 6 January 1976, the presiding judge appointed Judge
{Bramer} reporting judge and asked him to ascertain whether the
case was ready for hearing.
On 12 January 1976, Judge {Bramer} wrote to the administrative
authorities of the Land, asking them to transmit to him any
documents in their possession concerning Mr. Deumeland Senior. He
forwarded copies of this letter to the parties for information and
asked the applicant whether he would consent to the case-file's
being communicated to the Barmer Ersatzkasse.
Mr. Deumeland objected to this on 23 January 1976, arguing
that the Barmer Ersatzkasse should be joined as a third party; he
also enquired what measures had been taken to prevent Judge
Matuczewski from having access to the case-file. The judge wrote
on 26 January, asking him why he wished such a joinder and
pointing out that Judge Matuczewski was no longer acting as
reporting judge in the case. In the absence of any reaction from
Mr. Deumeland, the judge wrote a further letter on 22 March 1976.
The applicant replied on 21 April that he refused to comment on
this point before the filing of the defendant's written pleadings.
Under an order issued on 28 April 1976, a copy of this letter was
sent for information to the defendant.
In the meantime (26 January 1976), the Land administrative
authorities had indicated that they had no documents relating to
Mr. Deumeland's father, apart from the personal file which they
had already produced. By decision of the judge, taken on 30
January 1976, their letter was communicated to the parties for
information.
31. On 8 June 1976, the applicant's mother personally
complained to the presiding judge of the third chamber, alleging
that photocopies had been made of documents in the case-file for
transmission to a third party. The president denied this by letter
on 23 June; he explained, however, that the case-file had been
passed to the public prosecutor's department in execution of a
request for the taking of evidence on commission (see paragraph 28
above). On 29 June 1976, Mrs. Deumeland declared that
communication of the case-file in this way was improper. The
reporting judge forwarded this second letter to the presiding
judge of the chamber, but since the latter was away on holiday the
case-file came before the deputy presiding judge, Judge
Matuczewski, who, being subject to challenge (see paragraph 25
above), felt unable to deal with the matter. Considering that the
letter required no action, the reporting judge ordered
re-submission of the case-file to the presiding judge on his
return from holiday.
In a letter dated 14 July 1976 and received on 26 July, the
public prosecutor's department attached to the Berlin Regional
Court (Landgericht) asked for the case-file. This was dispatched
on 29 July in accordance with an order issued on 27 July, and was
returned on 9 December 1976.
32. On 28 July 1976, Mr. Deumeland visited the Social Court of
Appeal, wishing to remove the case-file and study it. The
reporting judge allowed him only to inspect it on the spot.
33. On 4 August 1976, the applicant challenged Judge {Bramer}.
On 6 August, the presiding judge of the third chamber replied that
the chamber could not take a decision on this matter for the time
being, since the case-file was with the public prosecutor's
department attached to the Regional Court. Judge {Bramer} was
invited on 16 December 1976 to submit observations, and did so on
20 December. On 20 June 1978, the third chamber rejected the
challenge against this judge, as well as the challenge against the
presiding judge, Judge Arndts (see paragraphs 35, 36 and 37
below).
34. On 4 November 1976, Mr. Deumeland filed written pleadings.
On 8 November, the presiding judge ordered that the case-file
be re-submitted on its return (see paragraph 31 above).
In a letter dated 3 December 1976 and received on 9 December,
the applicant stated, inter alia, that he would continue to appear
in the proceedings, but not as counsel. The president replied on 4
January 1977.
35. Three days later, the Land administrative authorities
informed the Social Court that Mrs. Deumeland had died on the
night of 7 to 8 December 1976. The presiding judge of the chamber
asked the applicant, on 18 January 1977, whether he wished to
pursue the case; the applicant replied, on 20 January, that he did
so wish. Since he also challenged the presiding judge, Judge
Arndts, the case-file was passed to Judge Sander, who requested
the applicant on 28 January to produce a certificate of heredity.
On 22 February 1977, Mr. Deumeland pointed out that, as an
only son, he was his mother's sole heir and was thus not obliged,
in the absence of property and a will, to bring proceedings to
obtain a certificate. On 25 April 1977, Judge Sander wrote to
inform the applicant that he could claim succession if he had been
living in the same house as his mother at the time of her death,
but that he would have to produce evidence of this. The applicant
confirmed by letter on 21 June 1977 that he had in fact lived with
his mother, and referred to an attestation by a neighbour.
36. On 25 February 1977, Judge Sander asked Mr. Deumeland to
give reasons for his challenge of the presiding judge, Judge
Arndts, and told him that he would take a decision with two
members of the eleventh chamber. The applicant wrote on 8 March -
his letter was received on 14 March - asking the names of these
two other judges; Judge Sander replied that there was no way of
knowing their names in advance. On 24 March 1977, he forwarded the
case-file to the presiding judge of the third chamber, asking him
to comment on the challenge. In a memorandum dated 7 April 1977,
the judge rejected the allegations of partiality made against him.
In an order dated 19 August 1977, the third chamber dismissed the
challenge.
After receiving the order, Mr. Deumeland telephoned the Social
Court of Appeal on 4 October, demanding correction of the heading,
which referred to his professional status as a lawyer; he renewed
his demand in writing on 28 December 1977 and again on 27 April
1978, on which date he also asked when the case would be set down
for hearing. On 5 May 1978, the presiding judge of the third
chamber replied that the Berlin Bar Association, which he had
consulted on 2 January 1978, had confirmed on 6 February that the
applicant was a member of the Bar. He requested the applicant to
comment on this point.
37. On 31 May 1978, Mr. Deumeland again challenged the
presiding judge, Judge Arndts, complaining that he had contacted
the Bar Association without his knowledge. In a memorandum dated 7
June 1978, the judge rejected any accusation of partiality. By
order dated 20 June 1978, the third chamber dismissed the
challenge, as well as the challenge of Judge {Bramer} (see
paragraph 33 above).
38. On 10 July 1978, the Federal Social Court enquired when
judgment was likely to be given and was told that it might be
given in October 1978.
39. Two weeks later, the reporting judge, considering the case
ready for hearing, forwarded the case-file to the presiding judge.
The case was registered as such on 25 July.
40. On 6 September 1978, the presiding judge fixed 17 October
as the date for the opening of the oral proceedings.
With this in view, Mr. Deumeland submitted written pleadings
dated 16 October. At the hearing, he stated that his challenge of
Judge Matuczewski had become devoid of object (see paragraph 25
above). Deliberating immediately after the hearing, the chamber
decided that further information was required ({Sachaufklarung}).
On 23 October 1978, the court summoned the Barmer Ersatzkasse
to appear; in addition, the reporting judge asked the
Charlottenburg District Authority to comment on four points which
concerned the state of health of Mr. Deumeland Senior at the time
of the accident and which seemed to require elucidation. A
reminder was sent on 12 December 1978, and the said authority
replied the same day with a letter, dated 30 November, accompanied
by appendices. On 13 December 1978, the presiding judge decided to
send a copy of this to the parties. The reporting judge
transmitted the case-file to him: he considered the case ready for
hearing but thought that two witnesses should be heard as a
precaution.
41. On 15 December 1978, the presiding judge set the case down
for hearing on 16 January 1979 and summoned the witnesses to
appear on that date.
The Social Court of Appeal delivered judgment at the close of
the hearing: it declared the appeal inadmissible as regards the
death grant and unfounded as regards the widow's pension. It
refused leave to appeal on points of law.
On 21 February 1979, Mr. Deumeland expressed surprise that he
had still not received the text of the judgment. The reporting
judge replied by letter on 27 February that the text had been
drawn up. The applicant received a copy on 15 March 1979; the text
was sixteen pages long.
5. Second set of proceedings in the Federal Social
Court (25 March 1979 - 17 December 1980)
42. On 16 March 1979, Mr. Deumeland appealed against the
decision refusing him leave to appeal (Nichtzulassungsbeschwerde);
his appeal, posted in East Berlin, reached the Federal Social
Court on 25 March.
On 27 March 1979, the Federal Social Court asked the Berlin
Social Court of Appeal to forward it the case-file, which arrived
on 11 April.
In a letter dated 21 April, again posted in East Berlin and
received on 25 April, Mr. Deumeland sought a one-month extension
of the time-limit for submission of written pleadings. On 26
April, the presiding judge extended the time-limit to 15 June
1979.
On 28 May 1979, the applicant visited the registry of the
second chamber of the Federal Social Court, where he inspected the
files of the Federal Court and of the Court of Appeal.
43. On 13 June 1979, he submitted supplementary written
pleadings, which the reporting judge transmitted to the defendant
on the same day. The defendant replied on 4 July, enclosing with
its observations a file on the accident.
On 5 July 1979, the reporting judge directed that the
counter-pleadings and their appendix be communicated to Mr.
Deumeland and to the Barmer Ersatzkasse (see paragraph 40 above).
The following day, the Barmer Ersatzkasse lodged its
administrative file and stated that it did not intend to comment
on the appeal. On 9 July, the reporting judge ordered the
communication of this statement to the two parties. He scheduled a
further submission of the case-file for 1 September.
On 19 November 1979, the Charlottenburg District Authority and
the Berlin Labour Court were asked to submit files. The
Charlottenburg Authority replied on 29 November that, for reasons
of competence, it had passed the request on to the Land
Administrative Authority. After a reminder had been sent to the
latter on 21 December 1979, the file was received at the Federal
Social Court on 2 January 1980. The file requested from the Labour
Court had been lodged on 30 November 1979.
In a letter dated 1 April 1980, the reporting judge notified
Mr. Deumeland that the documents requested had been received and
that the chamber expected to give a decision in June - July 1980.
On 11 June 1980, the applicant inspected the case-file in
Kassel. On 3 June, he had written complaining that the personal
file on his father was incomplete.
This letter was received on 10 June and forwarded the
following day to the defendant, who was entitled to submit
observations. The court sent the defendant a reminder on 16 July
1980; on 12 August, it set the defendant a time-limit until 1
September for the lodging of observations.
On 19 August 1980, the defendant produced new documents
provided by the Charlottenburg District Authority. It specified
that since the Land authority probably possessed further
documents, it had asked for these and would forward them as soon
as they were received. Its letter was sent to the parties the
following day.
On 2 September 1980, the defendant produced certain documents,
which the reporting judge ordered on 9 September to be
communicated to the parties.
On that day, Mr. Deumeland visited the registry of the second
chamber and was given permission to inspect the file on the
premises. He did not, however, do so.
44. The Federal Social Court dismissed Mr. Deumeland's appeal
on 11 December 1980. In its judgment, which was nine pages long,
it ruled that his procedural complaints were partly unfounded and
partly inadmissible; and that, furthermore, the case raised no
issue of general interest ({grundsatzliche} Bedeutung).
In a letter dated 18 December 1980, the applicant
unsuccessfully contested this decision, which had been notified to
him the day before.
6. Proceedings in the Federal Constitutional Court
(23 December 1980 - 9 February 1981)
45. On 23 December 1980, Mr. Deumeland referred the case to
the Federal Constitutional Court (Bundesverfassungsgericht) and,
on 3 January 1981, submitted supplementary written pleadings. He
complained that the Federal Social Court had refused him access to
the files; that its decision of 11 December 1980 had taken him by
surprise; that it was aware that the lower court judges lacked the
requisite personal and objective independence; and that it had
been mistaken in holding that the case raised no issue of general
interest. On 9 February 1981, the Federal Constitutional Court
decided not to entertain the complaint, since, even assuming it to
be admissible, its chances of succeeding were insufficient.
7. Application to have the proceedings re-opened
(10 March 1981 - 23 November 1981)
46. On 10 March 1981, the Berlin Social Court of Appeal
registered an application from Mr. Deumeland, dated 25 February,
to have the proceedings re-opened (Wiederaufnahme des Verfahrens).
It rejected this application on 6 August 1981, after a hearing
which had also dealt with challenges of various judges, and fined
Mr. Deumeland 800 DM for bringing vexatious proceedings
(mutwillige {Prozessfuhrung}).
47. On 23 November 1981, the Federal Social Court rejected the
appeal on points of law which the applicant had brought against
the latter judgment.
II. Relevant legislation
1. General
48. The German social security system is principally governed
by the Reich Insurance Code (Reichsversicherungsordnung), which
covers sickness, accident and old-age insurance. Dating from 1911,
it is rooted in laws passed between 1883 and 1889. Subsequently,
social protection was extended by legislation to new categories of
person and of risk.
2. Industrial accident insurance scheme
49. In the Federal Republic of Germany, everyone employed on
contract (die auf Grund eines Arbeits-, Dienst- oder
{Lehrverhaltnisses Beschaftigten}) by private firms or a public
authority is compulsorily insured against industrial accidents
(section 539(1)(1) of the Reich Insurance Code). Civil servants
(Beamte) are in a different position and are covered by the
Federal, Land or local authority regulations, depending on their
employer.
50. Employees who are not civil servants are very broadly
protected against industrial accidents, and are not obliged to
prove fault, to bring legal proceedings or to suffer the
consequences of an employer's insolvency. The victim - or his
beneficiaries (sections 589 and 590 of the Reich Insurance Code) -
receive the benefits specified in section 547 (allowances,
pensions, etc.), even when the victim was partly responsible for
the accident. He only loses his rights if he has caused the
accident intentionally.
The notion of industrial accidents, defined in section 548 of
the Code, includes accidents on the way to or from work
(section 550).
51. Employees (who are not civil servants) do not contribute
to the accident insurance scheme, which is wholly financed by
employers (section 723 of the Code). The amount of their
contributions depends essentially on the salaries of the persons
covered and on the likelihood of accidents (section 725(1)).
52. For employees of private firms, the bodies ({Trager})
responsible for insurance against industrial accidents are the
occupational associations (Berufsgenossenschaften); employees in
the public sector are covered by the Federation, the {Lander}, the
local authorities or the Federal Labour Office (Bundesanstalt
{fur} Arbeit), as the case may be (sections 646 - 657 and 767 of
the Code). Every occupational association has a compulsory
membership extending to all undertakings, including those in the
craft sector, whose activities are carried on in the same economic
field and whose company or trading centre is based in the
association's catchment area.
53. In Berlin, Land employees are covered by the Industrial
Accident Insurance Office (Eigenunfallversicherung), a public body
directly controlled by the Land authority. Its funds come chiefly
from a sum included annually in the Land budget and otherwise from
contributions paid by certain public concerns.
3. Social Courts
54. Under German law, disputes concerning application of the
social security legislation are decided by specialised courts.
There are three levels of jurisdiction: the Social Courts
(Sozialgerichte), the Social Courts of Appeal
(Landessozialgerichte) and the Federal Social Court
(Bundessozialgericht) (Article 96 of the Basic Law; Social Courts
Act 1953 - Sozialgerichtsgesetz). These courts are empowered to
review all decisions taken in this field by the administrative
authorities and contested by those concerned. The relevant
procedure is very similar to that before the administrative
courts.
PROCEEDINGS BEFORE THE COMMISSION
55. In his application of 15 April 1981 (no. 9384/81), Mr.
Deumeland complained that the social courts had not given the case
a fair hearing within a reasonable time, contrary to the
requirements of Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention.
56. The Commission declared the application admissible on 15
November 1983. In its report of 9 May 1984 (Article 31) (art. 31),
it came to the conclusion that Article 6 para. 1 (art. 6-1) did
not apply to the instant case, that it was not necessary to
determine whether the proceedings in question had complied with
that provision and, by eight votes to six, that there had been no
breach of the provision in question.
The full text of the Commission's opinion and of the two
separate opinions contained in the report is reproduced as an
annex to the present judgment.
FINAL SUBMISSIONS MADE TO THE COURT BY THE GOVERNMENT
57. At the hearings on 29 May 1985, the Government maintained
the final submissions set out in their memorial, whereby they
requested the Court to find
"that Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention is not
applicable to the present case and that the Court cannot deal with
the merits of the case, on the ground of non-compatibility with
the provisions of the Convention;
or, alternatively
that the Federal Republic of Germany has not violated Article
6 (art. 6) of the Convention".
I. Alleged violation of Article 6 para. 1 (art 6-1)
58. Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention reads as
follows:
"In the determination of his civil rights and obligations ...,
everyone is entitled to a fair and public hearing within a
reasonable time by an independent and impartial tribunal
established by law. ..."
The applicant claimed that the German social courts had not
given the case a fair hearing within a reasonable time.
In view of the submissions made, the first issue to be decided
concerns the applicability of paragraph 1 of Article 6 (art. 6-1),
this being a matter disputed by the majority of the Commission and
by the Government.
A. Applicability of Article 6 para. 1 (art. 6-1)
1. Existence of a "contestation" (dispute) over a right
59. As to the existence of a "contestation" (dispute) over a
right, the Court would refer to the principles enunciated in its
case-law and summarised in its Benthem judgment of 23 October 1985
(Series A no. 97, pp. 14 - 15, para. 32).
In the present case, it appears clear that a "contestation"
(dispute) arose at the latest on the institution of proceedings
before the Berlin Social Court on 16 June 1970 (see paragraph 11
above). This "contestation" was genuine and serious, and concerned
the actual existence of the right asserted by Mrs. Deumeland to
receive a widow's supplementary pension. The outcome of the
relevant proceedings was capable of leading - and in the event did
lead - to confirmation of the decision being challenged, namely
the refusal of the Land of Berlin to grant the pension; it was
thus directly decisive for the right in issue.
The competent courts therefore had to determine a contestation
(dispute) concerning a right claimed by Mrs. Deumeland.
2. Whether the right at issue was a civil right
(a) Introduction
60. According to the case-law of the Court, "the notion of
'civil rights and obligations' cannot be interpreted solely by
reference to the domestic law of the respondent State" (see the
{Konig} judgment of 28 June 1978, Series A no. 27, pp. 29 - 30,
paras. 88 - 89).
In addition, Article 6 (art. 6) does not cover only
"private-law disputes in the traditional sense, that is disputes
between individuals or between an individual and the State to the
extent that the latter had been acting as a private person,
subject to private law", and not "in its sovereign capacity" (see
the same judgment, loc. cit., p. 30, para. 90). "The character of
the legislation which governs how the matter is to be determined
... and that of the authority which is invested with jurisdiction
in the matter ... are ... of little consequence": the latter may
be an "ordinary court, [an] administrative body, etc." (see the
Ringeisen judgment of 16 July 1971, Series A no. 13, p. 39, para.
94). "Only the character of the right at issue is relevant" (see
the above-mentioned {Konig} judgment, Series A no. 27, p. 30,
para. 90).
61. As in previous cases, the Court does not consider that it
has to give on this occasion an abstract definition of the concept
of "civil rights and obligations".
This being the first time that the Court has had to deal with
the field of social security, and more particularly the
industrial-accident insurance scheme in the Land of Berlin, the
Court must identify such relevant factors as are capable of
clarifying or amplifying the principles stated above.
(b) Supplementary factors disclosed by the subject matter of
the litigation
62. Under German legislation, the right in issue is treated as
a public-law right (see paragraphs 49-52 above). This
classification, however, provides only a starting point (see
notably, mutatis mutandis, the Engel and Others judgment of 8 June
1976, Series A no. 22, p. 35, para. 82); it cannot be conclusive
of the matter unless corroborated by other factors. In its {Konig}
judgment of 28 June 1978, the Court stated in particular:
"Whether or not a right is to be regarded as civil ... must be
determined by reference to the substantive content and effects of
the right - and not its legal classification - under the domestic
law of the State concerned. In the exercise of its supervisory
functions, the Court must also take account of the object and
purpose of the Convention and of the national legal systems of the
other Contracting States ... ." (Series A no. 27, p. 30, para. 89)
63. There exists great diversity in the legislation and
case-law of the member States of the Council of Europe as regards
the juridical nature of the entitlement to industrial-accident
insurance benefits under social security schemes, that is to say
as regards the category of law to which such entitlement belongs.
Some States - including the Federal Republic of Germany - treat it
as a public-law right, whereas others, on the contrary, treat it
as a private-law right; others still would appear to operate a
mixed system. What is more, even within the same legal order
differences of approach can be found in the case-law. Thus, in
some States where the public-law aspect is predominant, some court
decisions have nevertheless held Article 6 para. 1 (art. 6-1) to
be applicable to claims similar to the one in issue in the present
case (for example, the judgment of 11 May 1984 by the Brussels
Labour Court of Appeal, Journal des Tribunaux 1985, pp. 168 -
169). Accordingly, there exists no common standard pointing to a
uniform European notion in this regard.
64. An analysis of the characteristics of the German system of
industrial-accident social insurance discloses that the claimed
entitlement comprises features of both public law and private law.
(i) Features of public law
65. A number of factors might tend to suggest that the dispute
in question should be considered as one falling within the sphere
of public law.
(1) Character of the legislation
66. The first such factor is the character of the legislation.
The rules governing social security benefits in the context of
industrial-accident insurance differ in many respects from the
rules which apply to insurance in general and which are part of
civil law. The German State has assumed the responsibility of
regulating the framework of the industrial-accident insurance
scheme and of overseeing the operation of that scheme. To this
end, it specifies the categories of beneficiaries, defines the
limits of the protection afforded, lays down the rates of the
contributions and the allowances, etc.
In several cases (see notably {Konig}; Le Compte, Van Leuven
and De Meyere; Benthem), State intervention by means of a statute
or delegated legislation has nonetheless not prevented the Court
from finding the right in issue to have a private, and hence
civil, character. In the present case likewise, such intervention
cannot suffice to bring within the sphere of public law the right
asserted by the applicant.
(2) Compulsory nature of the insurance
67. A second factor of relevance is the obligation to be
insured against industrial accidents or, more precisely, the fact
of being covered by insurance in the event of fulfilling the
conditions laid down by the legislation (see paragraph 72 below).
In other words, those concerned cannot opt out of the benefits
under the scheme.
Comparable obligations can be found in other fields. Examples
are provided by the rules making insurance cover compulsory for
the performance of certain activities - such as driving a motor
vehicle - or for householders. Yet the entitlement to benefits to
which this kind of insurance contract gives rise cannot be
qualified as a public-law right. The Court does not therefore
discern why the obligation to belong to an industrial-accident
insurance scheme should change the nature of the corresponding
right.
(3) Assumption by the State of responsibility for social
protection
68. One final aspect to be considered is the assumption, by
the State or by public or semi-public institutions, of full or
partial responsibility for ensuring social protection. There was
an assumption of responsibility of this kind in the present case
by the Berlin Industrial Accident Insurance Office. Whether viewed
as the culmination of or a stage in the development of the role of
the State, such a factor implies, prima facie, an extension of the
public-law domain.
On the other hand - and the Court will revert to the point
later (see paragraph 73 below) -, the present case concerns a
matter having affinities with insurance under the ordinary law,
which insurance is traditionally governed by private law. It thus
seems difficult to draw from the consequences of the extent of
State intervention any firm conclusion as to the nature of the
right in issue.
69. In sum, even taken together the three foregoing factors,
on analysis, do not suffice to establish that Article 6 (art. 6)
is inapplicable.
(ii) Features of private law
70. In contrast, various considerations argue in favour of the
opposite conclusion.
(1) Personal and economic nature of the asserted right
71. To begin with, the widow of Mr. Deumeland Senior was not
affected in her relations with the public authorities as such,
acting in the exercise of discretionary powers, but in her
personal capacity as a private individual. She was claiming a
right flowing from specific rules laid down by the legislation in
force. The right in question was a personal, economic and
individual right, a factor that brought it close to the civil
sphere.
(2) Connection with the contract of employment
72. Secondly, the position of Mr. Deumeland Senior was closely
linked with the fact of his being a member of the working
population, having been a salaried employee of the Land.
The legal basis of his work was a contract of employment
governed by private law. Whilst it is true that the insurance
provisions derived directly from statute and not from an express
clause in the contract, these provisions were in a way grafted
onto the contract. They thus formed one of the constituents of the
relationship between employer and employee. In addition, the
supplementary pension claimed by the widow of Mr. Deumeland Senior
and then by his son was an extension of the salary payable under
the contract, the civil character of this salary being beyond
doubt. This pension shared the same nature as the contract and
hence was also invested with a civil character for the purposes of
the Convention.
(3) Affinities with insurance under the ordinary law
73. Finally, the German industrial-accident insurance is
similar in several respects to insurance under the ordinary law.
In general, under the German industrial-accident insurance scheme,
recourse is had to techniques of risk-covering and to management
methods which are inspired by those current in the private
insurance sphere. Salaried employees of private firms belong to
occupational associations (see paragraph 52 above) which conduct
their dealings, notably with those insured, in the same way as a
company providing insurance under the ordinary law, for example as
regards calculation of risks, verification of fulfilment of the
conditions for receipt of benefits, and payment of allowances.
Employees of the Land of Berlin are admittedly dependent on the
Industrial Accident Insurance Office and are thus subject to a
different scheme from that applicable in the private sector. This
fact is not, however, such as to preclude reference being made to
the latter scheme in order to give a legal qualification to the
legislation in issue. In point of fact, whilst the Land provides
the greater part of the funding of the Insurance Office (see
paragraph 53 above), it does so in its capacity as employer and
not as public authority.
Such differences as may exist between private sector insurance
and social security insurance do not affect the essential
character of the link between the insured and the insurer.
(c) Conclusion
74. Having evaluated the relative cogency of the features of
public law and private law present in the instant case, the Court
finds the latter to be predominant. None of these various features
of private law is decisive on its own, but taken together and
cumulatively they confer on the asserted entitlement the character
of a civil right within the meaning of Article 6 para. 1 (art.
6-1) of the Convention, which was thus applicable.
B. Compliance with Article 6 para. 1 (art. 6-1)
75. The Court must therefore inquire whether the proceedings
brought by Mrs. Deumeland and continued by her son before the
German social courts satisfied the conditions laid down in Article
6 para. 1 (art. 6-1).
1. Reasonable time
76. The applicant complained firstly of the length of these
proceedings.
(a) Period to be taken into consideration
77. The starting point of the period in issue is 16 June 1970,
the date on which the action was instituted before the Berlin
Social Court (see paragraph 11 above).
As far as the close of the period is concerned, the "time"
whose reasonableness is to be reviewed covers in principle the
entirety of the litigation, including the appeal proceedings (see
the above-mentioned {Konig} judgment, Series A no. 27, pp. 33 -
34, para. 98). The Federal Constitutional Court is to be taken
into account in this respect (see paragraph 45 above), in that,
although it had no jurisdiction to rule on the merits, its
decision was capable of affecting the outcome of the claim. On the
other hand, the time spent by the Berlin Social Court of Appeal in
examining the application for re-opening of the proceedings is not
material (see paragraphs 46 - 47 above), because this application
involved a fresh set of proceedings.
Consequently, the close of the period is 9 February 1981, when
the Federal Constitutional Court rejected Mr. Deumeland's
constitutional complaint (see paragraph 45 above).
The period to be considered thus lasted ten years, seven
months and three weeks (16 June 1970 - 9 February 1981).
(b) Relevant criteria
78. The reasonableness of the length of proceedings is to be
assessed in each instance according to the particular
circumstances of the case and having regard to the criteria stated
in the case-law of the Court (see notably the Buchholz judgment of
6 May 1981, Series A no. 42, pp. 15 - 16, para. 49, and the
Zimmermann and Steiner judgment of 13 July 1983, Series A no. 66,
p. 11, para. 24).
(i) Degree of complexity of the case
79. The main issue raised by the case consisted in determining
whether the fall of Mr. Deumeland's father when returning home
from an appointment with an ear-nose-and-throat specialist whom he
had consulted on leaving his workplace (see paragraph 10 above)
constituted an industrial accident or an accident on the way to or
from work for the purposes of the Reich Insurance Code. The
competent social courts had in particular to satisfy themselves
that the work superiors of the father had spoken to him about his
hearing problems and asked him to seek treatment in the interests
of the service (see paragraph 11 above). This was above all a
question of fact to be elucidated by taking evidence from a few
witnesses. Furthermore, no difficult legal issue was involved. The
Government, moreover, did not contest this.
(ii) Behaviour of the applicant
80. At various stages, Mr. Deumeland Junior took steps that
slowed the progress of the proceedings. Certain of these steps
disclosed, if not a wish to obstruct, at least an attitude of
non-cooperation.
This was so, for example, as regards the challenges he made -
five in total - against one judge on the Federal Social Court and
three judges on the Berlin Social Court of Appeal (see paragraphs
22, 25, 33, 35 and 37 above). These challenges were dismissed as
unfounded, with the exception of one which was withdrawn by the
complainant. In addition, several acts or omissions on the part of
the applicant were such as to complicate the task of the courts.
The Court need only cite the most noteworthy, namely the filing of
written pleadings the day before hearings (see paragraphs 16 and
40 above), making requests for extension of time-limits (see
paragraphs 18 and 42 above) or for rectification of the statement
of facts included in a judgment and subsequently in the decision
rejecting the original request (see paragraph 17 above), being
incapable of helping the court to trace a document lodged by
himself and asserted by him to be of importance (see paragraph 26
above), objecting to the communication of files and declining to
submit comments (see paragraph 30 above), refusal to produce an
inheritance certificate (see paragraph 35 above).
In sum, the applicant did not display the diligence to be
expected of a party to litigation of this kind. He thereby
contributed to prolonging the proceedings (see, mutatis mutandis,
the Pretto and Others judgment of 8 December 1983, Series A no.
71, p. 15, para. 34).
(iii) Conduct of the competent courts
(1) Berlin Social Court
81. The proceedings before the Berlin Social Court began on 16
June 1970 and ended on 7 December 1972, that is two years, five
months and three weeks later. Yet on three occasions the case was
declared to be ready for hearing, on 11 May 1971, then on 15 March
1972 and finally on 26 June 1972 (see paragraph 12 above). The
case was thus dormant for one year, one month and two weeks. The
Government acknowledged the existence of some delay, but
attributed this primarily to the creation of a new chamber as a
result of the increase in the court's workload, and to successive
changes of presiding judge. The Government also stated that the
nature of the case did not warrant its being given priority
treatment.
82. According to the Court's established case-law, a temporary
backlog of court business does not engage the international
responsibility of the State concerned, provided that the State
takes effective remedial action with the requisite promptness
(see, as the most recent authority, the Guincho judgment of
10 July 1984, Series A no. 81, p. 17, para. 40).
The evidence adduced by the Government does not support the
conclusion that in the present case there occurred a sudden and
unforeseeable increase in the number of actions being brought,
thereby generating a temporary backlog of business.
The changes of presiding judge represent a natural part of the
life of a court and may occasion a degree of delay. The frequency
of the changes within a very short period served to aggravate the
situation as it already was in the circumstances.
(2) Berlin Social Court of Appeal (first set of
proceedings)
83. The case having been brought before it on 23 November
1972, the Berlin Social Court of Appeal notified its judgment to
Mr. Deumeland on 14 September 1973, that is after nine months and
three weeks. On the evidence, the procedure before this court was
not subject to any delay.
(3) Federal Social Court (first set of proceedings)
84. The first set of proceedings before the Federal Social
Court ended one year and seven months after it had been commenced
( 11 October 1973 - 15 May 1975). There was a period of inactivity
from 5 February 1974 (transmission to Mr. Deumeland of the
defendant's pleadings) until 6 December 1974 (hearing). However,
the applicant had expressed the wish on 1 July 1974 that the
hearing should be held on 6 December (see paragraph 21 above).
This being so, the interval in question is only partially
attributable to the Federal Social Court.
(4) Berlin Social Court of Appeal (second set of
proceedings)
85. Of the five sets of proceedings brought by the applicant
before the social courts, the second set before the Berlin Social
Court of Appeal is the longest and most complicated. Three years
and ten months elapsed between the notification of the judgment by
the Federal Social Court (16 May 1975) and receipt by Mr.
Deumeland of the judgment by the Social Court of Appeal (15 March
1979).
86. Two requests for communication of the case-file
interrupted the course of the main proceedings; the first came
from the public prosecutor's department attached to the Berlin
Court of Appeal, and the second from the public prosecutor's
department attached to the Berlin Regional Court (see paragraphs
28 and 31 above). The periods in question nevertheless remained
relatively brief, that is to say, three weeks in one instance (28
August - 18 September 1975) and four months and two weeks in the
other (29 July - 9 December 1976). These requests did not
therefore have an appreciable incidence on the conduct of the
proceedings.
As far as the challenges of judges submitted by Mr. Deumeland
to the Berlin Social Court of Appeal are concerned, the time it
took to reject them was often considerable and, at first sight,
surprising; thus, it took three years, four months and three weeks
(26 May 1975 - 17 October 1978) in the case of Judge Matuczewski,
one year, ten months and two weeks (4 August 1976 - 20 June 1978)
in the case of Judge {Bramer}, and seven months (20 January - 19
August 1977) and three weeks (31 May - 20 June 1978) in the case
of Judge Arndts (see paragraphs 25, 33, 35 - 37 and 40 above).
Although these challenges did not perhaps greatly slow the
progress of proceedings, the time taken to decide them would
nonetheless appear to be excessive.
(5) Federal Social Court (second set of proceedings)
87. The second set of proceedings before the Federal Social
Court was commenced on 25 March 1979 and it terminated on 17
December 1980, that is to say, one year, eight months and three
weeks later. Three periods of lack of activity merit attention
(see paragraphs 43 - 44 above). The first runs from 9 July 1979
(dispatch to the parties of a statement by the Barmer Ersatzkasse)
until 19 November 1979 (request to the Charlottenburg District
Authority for documents), the second from 2 January 1980 (receipt
of a file from the Land Administrative Authority) until 1 April
1980 (dispatch to Mr. Deumeland of a letter informing him of
receipt of documents), and the third from 9 September 1980
(transmission of documents to the parties) until 11 December 1980
(hearing). The Government limited their observations to pointing
out that in so far as the Federal Social Court had ordered
communciation of all the various files, this had been done at the
request of the applicant.
88. It suffices to note that the intervals of time in
question, considered on their own, do not seem unreasonable,
especially in view of the fact that the longest interval coincided
largely with the court's vacation.
(6) Federal Constitutional Court
89. The Federal Constitutional Court, for its part, dealt with
the matter with great expedition, since it took only six weeks to
deliver its ruling.
(c) Overall assessment
90. In all, the litigation in issue extended over almost
eleven years. Whatever might have been the value of the benefit
being claimed, an interval of such length is abnormal for the
circumstances, especially having regard to the particular
diligence required in social security cases. It is true that the
period under consideration is divided into six distinct phases,
corresponding to six sets of proceedings, and that responsibility
for its duration rests to a large degree with Mr. Deumeland
himself. Nevertheless, a number of delays are attributable to the
competent courts, primarily the Berlin Social Court and Social
Court of Appeal (second set of proceedings). As a result of these
delays, viewed together and cumulatively, the applicant's case was
not heard within a reasonable time, as required by Article 6 para.
1 (art. 6-1). There has accordingly been a violation under this
head.
2. Fair trial before an impartial tribunal
91. The applicant further complained that the claim had not
been given a "fair hearing" before an "impartial tribunal". In his
submission, the judges on the social courts exhibited a hostile
attitude towards him for political reasons, failed in the duties
incumbent upon them and delivered incorrect decisions in his case.
The Government did not comment on these claims.
92. The Court would merely point out that Mr. Deumeland has
not adduced a shred of evidence capable of supporting his
allegations.
II. Application of Article 50 (art. 50)
93. Article 50 (art. 50) of the Convention provides:
"If the Court finds that a decision or a measure taken by a
legal authority or any other authority of a High Contracting Party
is completely or partially in conflict with the obligations
arising from the ... Convention, and if the internal law of the
said Party allows only partial reparation to be made for the
consequences of this decision or measure, the decision of the
Court shall, if necessary, afford just satisfaction to the injured
party."
94. In his memorial of 27 March 1985 (see paragraph 6 above),
Mr. Deumeland alleged "considerable material and non-material
damage". Specifying that he would quantify the prejudice at a
later date, he listed the following items: rejection by the German
courts of all his claims; harmful effect of the conduct of the
proceedings on his mother's health; award made against him of all
the court costs incurred before the different social courts;
attempts to hamper the practice of his profession; time devoted to
the proceedings before the national courts, at the expense of his
other activities; injury to his reputation.
At the hearing, the applicant declared his readiness to deal
in writing with the question of the possible application of
Article 50 (art. 50) and to reach "an inexpensive settlement". In
response to a request by the President, he stated that he would
subsequently file written submissions; he has not done so,
however.
Neither the Agent of the Government nor the Delegate of the
Commission commented on his claims.
95. The breach of Article 6 para. 1 (art. 6-1) found by the
Court relates essentially to a period of time when Mrs. Deumeland
was still alive and had entrusted the defence of her case to her
son (see paragraph 90 above). The latter, although he was living
under the same roof as his mother (see paragraph 35 above), did
not at that stage have the status of an "injured party" for the
purposes of Article 50 (art. 50). He did, however, acquire that
status on 8 December 1976 on the death of his mother, whose sole
heir he is (see paragraph 35 above).
96. In respect of the material damage alleged, the applicant
has not provided sufficient information. Accordingly, the Court
rejects the claim under this head.
97. As far as the alleged non-material damage is concerned, it
cannot be excluded that Mr. Deumeland's mother suffered some
psychological distress during the period when the reasonable time
had been exceeded. However, even supposing that she might have
obtained financial compensation on this score, the Court sees no
reason to grant any to the applicant himself since the present
judgment affords him adequate just satisfaction.
98. The applicant made no other claim, in particular no claim
for legal costs incurred in the proceedings before the Convention
institutions. In the context of Article 50 (art. 50), the Court
looks only to the items actually claimed; since no question of
public policy is involved, the Court will not of its own motion
inquire whether the applicant has been otherwise prejudiced (see
the Sunday Times judgment of 6 November 1980, Series A no. 38, p.
9, para. 14). There is thus no call to award reimbursement of
costs.
FOR THESE REASONS, THE COURT
1. Holds, by nine votes to eight, that Article 6 para. 1
(art. 6-1) was applicable to the circumstances of the present
case;
2. Holds, by nine votes to eight, that there has been a breach
of Article 6 para. 1 (art. 6-1) as regards compliance with the
requirement of trial within a reasonable time;
3. Holds, unanimously, that the foregoing finding in itself
constitutes adequate just satisfaction for the purposes of Article
50 (art. 50).
Done in English and in French, and delivered at a public
hearing at the Human Rights Building, Strasbourg, on 29 May 1986.
Signed: {Gerard} WIARDA
President
Signed: {Marc-Andre} EISSEN
Registrar
The separate opinions of the following judges are annexed to
the present judgment in accordance with Article 51 para. 2
(art. 51-2) of the Convention and Rule 52 para. 2 of the Rules of
Court:
- joint dissenting opinion of Mr. Ryssdal, Mrs.
Bindschedler-Robert, Mr. Lagergren, Mr. Matscher, Sir Vincent
Evans, Mr. Bernhardt and Mr. Gersing;
- dissenting opinion of Mr. Pinheiro Farinha;
- concurring opinion of Mr. Pettiti and Mr. Russo.
Initialled: G. W.
Initialled: M.-A.E.
JOINT DISSENTING OPINION OF JUDGES RYSSDAL,
BINDSCHEDLER-ROBERT, LAGERGREN, MATSCHER,
SIR VINCENT EVANS, BERNHARDT AND GERSING
1. We agree with the view of the majority of the Court as to
the existence in the present case of a "contestation" (dispute)
over a right claimed by the applicant's mother, Mrs. Deumeland. In
our opinion, however, the dispute did not involve the
determination of her "civil rights and obligations" ("droits et
obligations de {caractere} civil"), within the meaning of
Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention. Our conclusion,
therefore, is that Article 6 para. 1 (art. 6-1) is not applicable
in the present case.
2. The majority finds that various "features of private law"
comprised in the particular social security benefit claimed by
Mrs. Deumeland so outweighed the "features of public law" as to
confer on her claimed entitlement the character of a "civil right"
for the purposes of Article 6 para. 1 (art. 6-1) (see paragraph 74
of the judgment). The relevant "features of private law"
identified by the majority are, firstly, the personal and economic
nature of the asserted right; secondly, the connection with the
contract of employment; and, thirdly, the affinities with
insurance under the ordinary law. In our view, the weakness in
this reasoning is that the majority is taking as determining
factors matters which may vary as between different social
security systems and even from one category of benefit to another
under the same system. We fear that this will give rise to
uncertainty as to the obligations undertaken by the Contracting
States in the field of social security by virtue of Article 6
para. 1 (art. 6-1) of the Convention.
3. Our reasons for finding Article 6 para. 1 (art. 6-1) to be
inapplicable to the kind of right asserted by Mrs. Deumeland are
as follows.
1. "Civil rights and obligations" - a limitative concept
4. Article 6 para. 1 (art. 6-1) lays down a procedural
guarantee for the adjudication of certain disputes. The use of the
expression "civil rights and obligations" must have been intended
by the drafters of the Convention to set some limit on the
application of Article 6 para. 1 (art. 6-1). The expression cannot
be read as applying to disputes over the whole range of "rights
and obligations" recognised by domestic law: the right or
obligation in issue must be one that can be qualified as "civil".
This adjective, however, is capable of bearing several meanings.
The text of the Article (art. 6) is not sufficiently clear for it
to be said, without more, which meaning was intended.
2. The Court's case-law
5. The Court's existing case-law gives some guidance as to
where the line is to be drawn.
6. The starting point must in each case be the character
attributed to the rights and obligations in question under the
legal system of the respondent State. This, however, provides no
more than an initial indication, as the notion of "civil rights
and obligations" is an "autonomous" one within the meaning of the
Convention and "cannot be interpreted solely by reference to the
domestic law of the respondent State": "whether or not a right is
to be regarded as civil within the meaning of this expression in
the Convention must be determined by reference to the substantive
content and effects of the right - and not its legal
classification - under the domestic law of the State concerned"
(see the {Konig} judgment of 28 June 1978, Series A no. 27,
pp. 29 - 30, paras. 88 - 89).
For this purpose, account should also be taken of the legal
systems of the other Contracting States, notably to see whether
there exists any uniform concept of "civil rights and obligations"
such as would either embrace or exclude the facts of the present
case (see the above-mentioned {Konig} judgment, Series A no. 27,
p. 30, para. 89).
7. The Court has held that the phrase "contestations"
(disputes) over "civil rights and obligations" covers all
proceedings the result of which is decisive for private rights and
obligations, even if the proceedings concern a dispute between an
individual and a public authority acting in its sovereign capacity
and irrespective of whether under the domestic legal system of the
respondent State they fall within the sphere of private law or of
public law or indeed are of a mixed character (see the Ringeisen
judgment of 16 July 1971, Series A no. 13, p. 39, para. 94; the
above-mentioned {Konig} judgment, Series A no. 27, pp. 30 and 32,
paras. 90 and 94). Moreover, it is not enough for the dispute or
the proceedings to have a tenuous connection with or remote
consequences affecting civil rights or obligations: "civil rights
and obligations must be the object - or one of the objects - of
the 'contestation' (dispute); the result of the proceedings must
be directly decisive for such a right" (see the Le Compte, Van
Leuven and De Meyere judgment of 23 June 1981, Series A no. 43, p.
21, para. 47).
Beyond this, the Court has expressly reserved for future
consideration the question whether the concept of "civil rights
and obligations", within the meaning of Article 6 para. 1 (art.
6-1), extends beyond those rights which have a private nature (see
the above-mentioned {Konig} judgment, Series A no. 27, p. 32,
para. 95; and the above-mentioned Le Compte, Van Leuven and De
Meyere judgment, Series A no. 43, p. 22, para. 48 in fine).
8. The Court's existing case-law has thus identified certain
areas to which Article 6 para. 1 (art. 6-1) is applicable, whilst
leaving open whether or not there might be other such areas.
3. Application of the Court's
existing case-law to the particular facts
9. Under German law, the entitlement to a widow's
supplementary pension asserted by Mrs. Deumeland is not private in
character but is classified as a public-law right.
Undoubtedly, under the statutory insurance scheme to which Mr.
Deumeland Senior was subject, certain connections exist between
the entitlement to industrial-accident allowances and the
insured's current or former contract of employment, which contract
does clearly fall within the domain of private law. Nonetheless,
the provisions governing industrial-accident allowances do not
constitute clauses incorporated by law in, or deriving from, the
contract of employment; the claim is enforceable against a third
party not privy to the contract; and the outcome of the claim does
not directly affect the private legal relationship between the
employer and employee created by the contract of employment,
although it may have a certain incidence on performance of that
contract.
Hence it cannot be said that the proceedings brought by Mrs.
Deumeland to enforce her claim to a widow's supplementary pension
concerned, or entailed a result directly decisive for, a private
right recognised by German law. Such consequences as there were
for private rights were, in our view, too remote and tenuous to
attract the application of Article 6 para. 1 (art. 6-1) on that
ground alone.
10. We agree with the majority that the classification under
German law, whilst it provides an initial indication, cannot be
decisive, especially if it is out of line with the legal systems
of the other Contracting States. However, as the majority
concluded in paragraph 63 of the judgment, there exists no common
European standard as regards the juridical nature of entitlement
to industrial-accident allowances under statutory social security
schemes. In particular, such entitlement is not generally
recognised as being private in character.
11. Accordingly, the facts of the present case fall outside
the private-right criteria for the application of Article 6 para.
1 (art. 6-1) as established under the Court's existing case-law.
What remains to be determined is whether those facts nonetheless
do come within the scope of Article 6 para. 1 (art. 6-1) on other
grounds.
4. Relevant principles of interpretation
12. In order to ascertain the meaning of the "autonomous"
notion of "civil rights and obligations" in Article 6 para. 1
(art. 6-1), regard must be had to the object and purpose of the
Convention (see the above-mentioned {Konig} judgment, Series A no.
27, p. 30, para. 89). As a matter of general approach, in the
interpretation of the Convention, which is an international
treaty, it is appropriate for the Court to be guided by the 1969
Vienna Convention on the Law of Treaties (see the Golder judgment
of 21 February 1975, Series A no. 18, p. 14, para. 29). The
"general rule of interpretation", as set out in Article 31 para. 1
of the Vienna Convention, reads:
"A treaty shall be interpreted in good faith in accordance
with the ordinary meaning to be given to the terms of the treaty
in their context and in the light of its object and purpose."
Article 32 of the Vienna Convention further specifies that
"recourse may be had to supplementary means of interpretation,
including the preparatory work of the treaty and the circumstances
of its conclusion, in order to confirm the meaning resulting from
the application of Article 31 ...".
The Court has also recognised the need to construe the
European Convention on Human Rights in the light of modern-day
conditions obtaining in the democratic societies of the
Contracting States and not solely according to what might be
presumed to have been in the minds of the drafters of the
Convention (see, inter alia, the Marckx judgment of 13 June 1979,
Series A no. 31, p. 19, para. 41).
5. Characteristics of the asserted right
13. The pension right claimed by Mrs. Deumeland was an
economic right deriving, not from the private contract between her
husband and his employer, but from a collective scheme of
protection of the working population set up by the legislature. An
allocation of society's resources as generated within the
employment context has been decided upon by the domestic
legislature; and Mr. Deumeland Senior, as a member of the section
of society concerned, was compelled to participate in that scheme.
Such schemes represent performance of society's duty to protect
the health and welfare of its members; they are not merely
examples of the State taking on or regulating an insurance
activity equally capable of being carried on by the private
sector.
Admittedly, concerning as it does the employment sphere, the
German statutory scheme of industrial-accident insurance is bound
to have some repercussions on, connections with or features in
common with "civil rights and obligations" existing under the
ordinary law in that sphere. Thus, the availability of
industrial-accident allowances under the relevant provisions of
the Reich Insurance Code is dependent upon there having been a
contract of employment; the pension itself may be analysed as a
kind of extension of the salary payable by the employer under the
contract of employment; the statutory scheme of
industrial-accident insurance could be said to have some affinity
with classic insurance in the private sector. In our opinion,
however, none of these factors alters the essential public
character of the relationship between the individual and the
collectivity which lies at the heart of the claimed statutory
entitlement.
6. Context, object and purpose
14. It must therefore be determined, in the context of the
provision and in the light of the object and purpose of the
Convention, whether this kind of entitlement, despite its
essential public character, is included within the notion of
"civil rights and obligations", within the meaning of Article 6
para. 1 (art. 6-1).
15. The object and purpose of the Convention as pursued in
Article 6 para. 1 (art. 6-1) are, to some extent, discernible from
the nature of the safeguards provided.
The judicialisation of dispute procedures, as guaranteed by
Article 6 para. 1 (art. 6-1), is eminently appropriate in the
realm of relations between individuals but not necessarily so in
the administrative sphere, where organisational, social and
economic considerations may legitimately warrant dispute
procedures of a less judicial and formal kind. The present case is
concerned with the operation of a collective statutory scheme for
the allocation of public welfare. As examples of the special
characteristics of such schemes, material to the issue of
procedural safeguards, one might cite the large numbers of
decisions to be taken, the medical aspects, the lack of resources
or expertise of the persons affected, the need to balance the
public interest for efficient administration against the private
interest. Judicialisation of procedures for allocation of public
welfare benefits would in many cases necessitate recourse by
claimants to lawyers and medical experts and hence lead to an
increase in expenses and the length of the proceedings.
The nature of the safeguards afforded thus tends to show that
the object and purpose of Article 6 para. 1 (art. 6-1) do not go
so far as to guarantee judicial control of the administration of
statutory collective schemes for the distribution of public
welfare.
16. We have not overlooked the fact that the overall object of
the Convention is the humanitarian one of the protection of the
individual and that, for the man or woman in the street,
entitlement to social security benefits is of extreme importance
for his or her daily life. However, as the Delegate of the
Commission submitted, the economic importance for Mrs. Deumeland's
livelihood of the allowance claimed is insufficient, on its own,
to bring into play the applicability of Article 6 para. 1 (art.
6-1) and its specific judicial guarantees. Of course, it is
equally essential that in the administrative field justice should
be done and the individual's claims should be investigated in a
responsible and objective manner in accordance with the rules laid
down, but that is not to say that all the various requirements of
Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention are therefore
applicable. Indeed, as pointed out above in the present opinion
(at paragraph 15), there exist underlying considerations
justifying special procedures in social welfare cases.
17. This being so, the juxtaposition of "civil" and "criminal"
in the context of Article 6 para. 1 (art. 6-1) cannot reasonably
be taken to be a comprehensive reference to all systems of
adjudicative proceedings under domestic law. On this construction,
the use of the adjective "civil" would not therefore imply the
applicability of Article 6 para. 1 (art. 6-1) to disputes over all
matters other than "criminal" even where, as in social security
disputes, the outcome is crucial for the personal life of the
individual concerned.
18. These considerations point to the conclusion that, in
principle, the collective and public features of the statutory
insurance scheme giving entitlement are so predominant as to take
the rights and obligations in issue outside the "civil" domain,
within the meaning of Article 6 para. 1 (art. 6-1).
7. Supplementary means of interpretation
19. The foregoing analysis is corroborated by the fact that
the relevant legislation predates the elaboration of the
Convention by some decades, and there existed similar legislation
predating the Convention in many other of the Contracting States.
It is therefore reasonable to assume that the intention of the
drafters of Article 6 para. 1 (art. 6-1) was not to include such
statutory schemes of collective social protection within its
ambit. On examination, the drafting history confirms this reading
of the text.
20. The adjective "civil" was added to the English version of
Article 6 para. 1 (art. 6-1) in November 1950 on the day before
the Convention was opened for signature, when a committee of
experts examined the text of the Convention for the last time and
"made a certain number of formal corrections and corrections of
translations" (Collected Edition of the Travaux {preparatoires} of
the European Convention on Human Rights, vol. VII, p. 12, para.
6). Whilst no specific explanation was given for the last-minute
change to Article 6 para. 1 (art. 6-1), it is a fair inference
that the reason was merely to align the English text more closely
with the language of the French text: prior to the change,
although the French version had spoken, as now, of "droits et
obligations de {caractere} civil", the English version had read
"rights and obligations in a suit of law" (ibid., vol. V, p. 148).
These two expressions had first been introduced at a meeting
(March 1950) of the Committee of Experts on Human Rights of the
Council of Europe and were evidently taken directly from the
equivalent Article of the then existing draft of the International
Covenant on Civil and Political Rights of the United Nations
(ibid., vol. II, p. 296; vol. III, pp. 30, 160, 284, 290, 316;
vol. IV, p. 60). It is therefore relevant to trace their history
in the travaux {preparatoires} of the International Covenant.
21. The crucial discussion on the draft International Covenant
took place on 1 June 1949 during the fifth session of the United
Nations Commission on Human Rights. The French and Egyptian
delegations had presented an amendment that referred to "droits et
obligations"/"rights and obligations", without qualification. The
reaction of the Danish representative (Mr. {Sorensen}) to this
amendment was reported as follows:
"The representatives of France and Egypt proposed that
everyone should have the right to have a tribunal determine his
rights and obligations. Mr. {Sorensen} considered that that
provision was much too broad in scope; it would tend to submit to
judicial decision any action taken by administrative organs
exercising discretionary power conferred on them by law. He
appreciated that the individual should be ensured protection
against any abuse of power by administrative organs but the
question was extremely delicate and it was doubtful whether the
Commission could settle it there and then. The study of the
division of power between administrative and judicial organs could
be undertaken later. ... Mr. {Sorensen} asked the representatives
of France and Egypt whether the scope of the provision in question
might be limited to indicate that only cases between individuals
and not those between individuals and the State were intended."
(summary record of the 109th meeting, doc. E/CN.4/SR.109, pp. 3 -
4)
The French representative (Mr. Cassin), speaking in French,
replied that "the Danish representative's statement had convinced
him that it was very difficult to settle in that article all
questions concerning the exercise of justice in the relationships
between individuals and governments" (ibid., p. 9). He was
therefore prepared to let the words "soit de ses droits et
obligations" in the first sentence of the Franco-Egyptian
amendment be replaced by the expression "soit des contestations
sur ses droits et obligations de {caractere} civil" (rendered in
the English version of the summary record as "or of his rights and
obligations in a suit of law"). He agreed that the problem "had
not been fully thrashed out and should be examined more
thoroughly".
Later the same day, a drafting committee produced a text which
contained the expressions "in a suit of law" in English and "de
{caractere} civil" in French (doc. E/CN.4/286). The formula
employed in this text is the one that was ultimately adopted for
Article 14 of the International Covenant in 1966.
22. It thus seems reasonably clear that the intended effect of
the insertion of the qualifying term "de {caractere} civil" in the
French text of the draft International Covenant was to exclude
from the scope of the provision certain categories of disputes in
the field of administration "concerning the exercise of justice in
the relationships between individuals and governments".
8. State practice and evolutive interpretation
23. It is not the case that, since the entry into force of the
Convention, State practice has developed to the point where the
Contracting States can be said to treat entitlement to
industrial-accident allowances under statutory social security
schemes as giving rise to "civil rights and obligations" for the
purposes of Article 6 para. 1 (art. 6-1). Indeed, as noted above
(see paragraph 10), no common ground can be identified in the
legal systems of the Contracting States as to the "civil" or other
character of such entitlement. In sum, there is no uniform
European approach in this regard such as to run counter to the
interpretation we have reached on the basis of the other foregoing
considerations. On the contrary, the diversity of approach
existing even today tends to show that whether judicial protection
of the kind guaranteed by Article 6 para. 1 (art. 6-1) should be
afforded to claims, such as Mrs. Deumeland's, for
industrial-accident allowances is a policy decision for the
Contracting States to take in the light of the various merits and
disadvantages involved, but it is not as such required by Article
6 para. 1 (art. 6-1) itself.
24. Neither does an evolutive interpretation of Article 6
para. 1 (art. 6-1) lead to a different conclusion. The Convention
is selective in the protection it affords, as is shown by the
recital in the Preamble wherein the signatory Governments
expressed their underlying resolve to be "to take the first steps
for the collective enforcement of certain of the rights stated in
the [United Nations] Universal Declaration" of Human Rights (see
the above-mentioned Golder judgment, Series A no. 18, p. 16, para.
34). An evolutive interpretation allows variable and changing
concepts already contained in the Convention to be construed in
the light of modern-day conditions (see, for example, the Tyrer
judgment of 25 April 1978, Series A no. 26, pp. 15 - 16, para. 31;
the above-mentioned Marckx judgment, Series A no. 31, pp. 19 - 20,
para. 41; the Dudgeon judgment of 22 October 1981, Series A no.
45, pp. 23 - 24, para. 60), but it does not allow entirely new
concepts or spheres of application to be introduced into the
Convention: that is a legislative function that belongs to the
member States of the Council of Europe. The desirability of
affording proper safeguards for the adjudication of claims in the
ever-increasing field of social security is evident. There are,
however, limits to evolutive interpretation and the facts of the
present case go beyond those limits as far as Article 6 para. 1
(art. 6-1) is concerned.
We do not find the considerable developments witnessed in the
social welfare field since the elaboration of the Convention to be
such as to alter the essential character of the rights and
obligations in issue in the action instituted by Mrs. Deumeland.
9. Conclusion
25. Having regard to the text of Article 6 para. 1 (art. 6-1),
to its object and purpose and to its drafting history, the
conclusion of principle which we draw is that there exist areas
within the field of public administration subject to special
institutional regimes, such as that relating to social security,
under which the rights and obligations of the individual not of a
private nature may justifiably, for various reasons (see paragraph
15 above), be determined by special procedures of adjustment
rather than by tribunals complying with all the requirements of
Article 6 para. 1 (art. 6-1). In our view, the guarantees of
Article 6 para. 1 (art. 6-1) attaching to "contestations"
(disputes) over "civil rights and obligations" do not apply to
disputes within such areas unless, as stated in the Court's
case-law (see paragraph 7 above), the outcome of the dispute is
directly decisive for private rights.
In the light of all the various considerations set out above,
we accordingly conclude that the proceedings brought by Mrs.
Deumeland and subsequently continued by her son before the German
social courts did not involve determination of "civil rights and
obligations", within the meaning of Article 6 para. 1 (art. 6-1);
and that the judicial guarantees of this provision were therefore
not applicable to the circumstances of the instant case.
DISSENTING OPINION OF JUDGE PINHEIRO FARINHA
(Translation)
1. Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention guarantees a
fair trial in the determination of a person's "civil rights and
obligations" and of "any criminal charge against him".
2. No question of a "criminal charge" arises in the present
case. Did the facts involve the determination of civil rights and
obligations?
3. Mr. Deumeland Senior was an employee (Angestellter) of the
Berlin City Authorities and he was compulsorily insured against
industrial accidents (see paragraph 10 of the judgment).
For employees of private firms, the bodies responsible for
insurance against industrial accidents are the occupational
associations (Berufsgenossenschaften) (see paragraph 52 of the
judgment), whose funds are provided by the employers by means of
private contributions which depend essentially on the salaries of
the persons covered and on the likelihood of accidents (see
paragraph 51).
In Berlin, Land employees are covered by the Industrial
Accident Insurance Office (Eigenunfallversicherung), a public body
directly controlled by the Land authority and financed chiefly by
a sum included annually in the Land budget, that is by public
monies, and for the rest by contributions paid by certain public
concerns (see paragraph 53). The contract of employment
constituted a mere condition of entitlement and Mr. Deumeland
Senior had not paid any contributions towards the insurance.
4. I conclude - by reason of the lack of dependence on the
occupational associations, the connection with a public body under
the direct control of the Land, and the funding of this
industrial-accident insurance which was chiefly provided from the
budget of the Land - that one cannot speak of a determination of a
"civil right" and that Article 6 (art. 6) was not applicable and
hence not breached.
CONCURRING OPINION OF JUDGES PETTITI AND RUSSO
(Translation)
We have voted with the majority in favour of the applicability
and violation of Article 6 (art. 6). What was crucial for our vote
was the predominance of the features of civil law in the
succession of very different proceedings brought by the members of
the Deumeland family.
1. At the origin of the affair was a street accident suffered
by Mr. Deumeland Senior. The fact of his being granted or not
being granted benefits as the victim of an industrial accident on
the way to or from work does not alter the nature of the right at
issue. The damage sustained as a result of the accident could
raise an issue of civil liability or criminal liability entailing
civil consequences on the part of the owner of the building in
front of which the snow-covered pavement caused the fall of Mr.
Deumeland Senior.
2. The principal litigation was concerned with the possible
causal link between the accident on the way home from work (in so
far as treated as an industrial accident) and the death of Mr.
Deumeland Senior. This, if established, would have entailed the
attribution of additional years of service between the date of the
accident and the date of the death, which would in turn have
increased to a certain extent the old-age pension received by Mrs.
Deumeland. What was at stake was not a supplementary insurance,
but the basis of calculation of a pension.
3. A further feature of civil law is to be found in the
procedural incident concerning the proof of Mr. Deumeland Junior's
status as heir.
4. The action for recovery of damages that could have been
brought against the owner of the building as a result of the
Industrial Accident Insurance Office being subrogated to the
rights of Mr. Deumeland Senior related to a civil liability claim.
It was for those concerned to reserve their right of action
against the building owner. The final refusal of responsibility by
the Insurance Office could have raised another issue of liability.
All these features - subrogation, surrender of rights, exercise of
the right to sue - are features of civil law.
The Court has situated the unreasonable length of the
proceedings mainly in the period relating to the litigation
concerning the causal link and to the subsequent procedural
incidents, and not in the first stage of the social insurance
dispute which dealt with whether the accident on the way home from
work should be classified as an industrial accident.
The Deumeland case does not, in our view, involve putting in
issue the German system for settlement of social insurance
disputes concerning industrial accidents. The extremely
interesting controversy - which is remarkably expounded in the
separate opinion of the minority - surrounding the interpretation
of the travaux {preparatoires} of the United Nations and the
Council of Europe in connection with the expression "civil rights
and obligations" does not necessarily furnish a crucial element of
appraisal, having regard to the particular circumstances of the
present case and to the predominant features of private law
described above.
|
