[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
ЭНГЕЛЬ (ENGEL) И ДРУГИЕ ПРОТИВ НИДЕРЛАНДОВ
(Страсбург, 8 июня 1976 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
Пятью заявителями по данному делу являются Корнелиус Й.М.
Энгель, Петер Ван дер Виел, Геррит Ян Де Вит, Йоханнес С. Дона и
Виллем А.С. Шул, все - граждане Нидерландов, проходившие в 1970 -
1971 гг. срочную службу в различных сержантских званиях в
вооруженных силах Нидерландов. По разным поводам соответствующими
командирами на них были наложены различные наказания за нарушения
воинской дисциплины. Г-н Энгель и г-н Ван дер Виел обвинялись в
самовольной отлучке, г-н Де Вит - в нарушении правил управления
автомобилем и неисполнении приказов. Г-н Дона и г-н Шул были
редакторами газеты "Аларм" ("Тревога") Ассоциации военнослужащих;
они подверглись наказанию за появление в газете материалов,
направленных на подрыв воинской дисциплины.
Наказанием, наложенным первоначально на г-на Де Вита,
г-на Дона и г-на Шула, было направление в дисциплинарное
подразделение. Наказаниями для г-на Энгеля и г-на Де Вита были
несколько дней ареста с "мягким", "усиленным" и "строгим" режимом
содержания. Поскольку г-н Энгель проигнорировал свое первое
взыскание, он был временно подвергнут аресту со строгим режимом
содержания до определения ему дальнейшего наказания.
Каждый из заявителей обратился к офицеру, занимающемуся
разбором жалоб, а затем в Высший военный суд, который по существу
подтвердил оспариваемые решения. Высший военный суд тем не менее
снизил наказание для г-на Де Вита до 12 дней ареста с усиленным
режимом содержания и срок заключения для г-на Шула с четырех до
трех месяцев. Пока рассматривались апелляции г-на Дона и
г-на Шула, они временно находились под стражей в виде ареста с
усиленным режимом содержания чуть меньше месяца; их наказание было
осуществлено вскоре после того, как Высший военный суд принял
Решение по этому делу.
Рядовой военнослужащий или сержант, отбывающий арест с мягким
режимом содержания, как правило, находится в казарме, но может
свободно передвигаться в расположении части во внеслужебное время.
Содержание под стражей с усиленным режимом изоляции означает
заключение, но только во внеслужебное время, в специально
предназначенное для этого, но не запирающееся помещение. Рядовые и
сержантский состав, находящиеся под строгим арестом, запираются в
камере как в служебное, так и внеслужебное время. Направление в
дисциплинарное подразделение, которое применялось только к
рядовому составу, означало более строгие, чем обычно,
дисциплинарные меры в виде направления правонарушителя в
специальное учреждение на период от трех до шести месяцев.
Последние два вида наказания были отменены в 1974 г.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
Общим для жалоб, поданных заявителями в Европейскую комиссию
по правам человека в разное время в течение 1971 г., было то, что
наложенные на них наказания представляли собой лишение свободы,
противоречащее статье 5, разбирательства в военных органах и
Высшем военном суде не отвечали требованиям статьи 6 и что
обращение с ними носило дискриминационный характер, чем нарушалась
статья 14 в сочетании со статьями 5 и 6 п. 1. Г-н Энгель
утверждал, что отдельные нарушения статьи 5 имели место в связи с
его предварительным заключением, а г-н Дона и г-н Шул - в
отношении их временного содержания под стражей. Два последних
заявителя далее утверждали, что в их делах имели место нарушения
статей 10, 11, 14, 17 и 18.
Комиссия в своем докладе выразила мнение, что, за исключением
вопроса об аресте с мягким режимом содержания, по жалобам
заявителей были обнаружены нарушения статьи 5 п. 1 и 4, что
предварительное заключение г-на Энгеля также явилось нарушением
статьи 5 п. 1, но в том, что касается остальных жалоб, нарушений
Конвенции обнаружено не было.
Дело было передано Комиссией в Суд 8 октября 1974 г. и
Правительством Нидерландов - 17 декабря 1974 г.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
54. Правительство, Комиссия и заявители единодушны в том, что
Конвенция в принципе распространяется не только на гражданских
лиц, но и на военнослужащих. В статьях 1 и 14 Конвенции
указывается, что каждый человек, находящийся под юрисдикцией
Высоких Договаривающихся Сторон, должен пользоваться "без
какой-либо дискриминации" правами и свободами, перечисленными в
разделе I. Статья 4 п. 3 "b", которая исключает из запрета
принудительного или обязательного труда военную службу, далее
подтверждает тем самым, что, как правило, гарантии Конвенции
распространяются и на военнослужащих. То же самое верно и в
отношении статьи 11 п. 2 in fine, которая позволяет
Договаривающимся Сторонам вводить специальные ограничения на
использование свободы собраний и объединений в вооруженных силах.
Тем не менее, толкуя и применяя нормы Конвенции в настоящем
деле, Суд не должен забывать об особенностях армейской жизни и
последствиях этого для военнослужащих.
55. Установив эти предварительные моменты, Суд далее
последовательно рассмотрит каждую из жалоб, поданных пятью
заявителями или некоторыми из них, в свете всех вышеупомянутых
статей.
I. О предполагаемом нарушении статьи 5
A. О предполагаемом нарушении статьи 5 п. 1,
взятой отдельно
56. Все заявители утверждают, что дисциплинарное наказание или
мера, примененная к ним, противоречат статье 5 п. 1, которая
гласит:
"Каждый человек имеет право на свободу и личную
неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в
следующих случаях и в порядке, установленном законом:
a) законное содержание лица под стражей после его осуждения
компетентным судом;
b) законный арест или задержание лица за невыполнение
законного решения суда или с целью обеспечения выполнения любого
обязательства, предписанного законом;
c) законный арест или задержание лица, произведенное с тем,
чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по
обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае,
когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо
предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему
скрыться после его совершения;
d) задержание несовершеннолетнего лица на основании законного
постановления для воспитательного надзора или его законное
задержание, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед
компетентным органом;
e) законное задержание лиц с целью предотвращения
распространения инфекционных заболеваний, а также душевнобольных,
алкоголиков, наркоманов или бродяг;
f) законный арест или задержание лица с целью предотвращения
его незаконного въезда в страну или лица, против которого
предпринимаются меры по его высылке или выдаче".
1. О праве на свободу в контексте военной службы
57. В период подготовки и принятия Конвенции подавляющее
большинство Договаривающихся государств обладали оборонительными
силами с соответствующей системой военной дисциплины, которая по
самой своей природе подразумевает возможность наложения на
некоторые права и свободы военнослужащих ограничений, которые не
могут быть применены к гражданским лицам. Существование такой
системы само по себе не противоречит их обязательствам.
Военная дисциплина тем не менее не выпадает из сферы
применения статьи 5 п. 1. Дело не только в том, что этот текст
должен рассматриваться в свете статей 1 и 14 (см. п. 54 выше), но
и в том, что перечень случаев лишения свободы, приведенный в нем,
является исчерпывающим, что следует из слов "иначе как в следующих
случаях". Следовательно, дисциплинарное взыскание или мера может
представлять собой нарушение статьи 5 п. 1. Правительство признает
это.
58. Провозглашая "право на свободу", статья 5 п. 1 говорит о
личной свободе в ее классическом смысле, т.е. физической свободе
лица. Ее цель - гарантировать, чтобы никто не мог быть произвольно
лишен этой свободы. Как указали Правительство и Комиссия, речь не
идет о таких ограничениях, как свобода передвижения (статья 2
Протокола N 4). На это ясно указывают такие термины, как "лишенный
свободы", "арест" и "задержание", которые появляются также в
п. 2 - 5, это также следует из сравнения статьи 5 с другими
нормами Конвенции и Протоколов к ней.
59. Отправной точкой для определения, был ли кто-либо "лишен
свободы" по смыслу статьи 5, должна быть конкретная ситуация.
Военная служба в том виде, как она существует в Высоких
Договаривающихся государствах, никоим образом не представляет
собой лишение свободы по смыслу Конвенции, и это специально
оговорено в статье 4 п. 3 "b". Довольно широкие ограничения
свободы передвижения военнослужащих вызваны особыми требованиями
военной службы; другие ограничения, сопровождающие ее, не
подпадают под действие статьи 5.
Каждая Договаривающаяся Сторона правомочна устанавливать свою
собственную систему военной дисциплины и пользуется в этом вопросе
определенной свободой усмотрения. Рамки, за которые, как этого
требует статья 5, Договаривающаяся Сторона не должна заходить, не
одинаковы для военнослужащих и гражданских лиц. Дисциплинарные
наказания или мера, которые могут рассматриваться как лишение
свободы при применении их к гражданскому лицу, могут не обладать
той же характеристикой, когда их налагают на военнослужащего. Тем
не менее и в последнем случае может применяться статья 5, когда
они принимают форму ограничений, которые явно отклоняются от
обычных условий жизни в вооруженных силах Договаривающихся
государств. Для того чтобы установить, действительно ли это так,
необходимо принять во внимание целый ряд факторов, таких как
характер, продолжительность, последствия и способ исполнения
данного наказания или дисциплинарной меры.
2. О наличии фактов лишения свободы в данном деле
60. Именно на основе этих предпосылок Суд будет изучать вопрос
о том, имели ли место в данном деле один или более случаев лишения
свободы. По основному утверждению Правительства, ответ на этот
вопрос должен быть негативным в отношении всех оспариваемых
наказаний и мер (п. 15 - 19 памятной записки и устная
аргументация), тогда как, по мнению Комиссии, только арест с
мягким режимом содержания не вызывает никаких вопросов в контексте
п. 1 статьи 5 (см. п. 67 - 76 доклада).
61. Никакого вывода о лишении свободы нельзя сделать из 3 -
4-дневного ареста с мягким режимом содержания, которому
подверглись, соответственно, г-н Энгель (см. п. 34 - 36 выше,
второе наказание) и г-н Ван дер Виел (п. 37 - 39). Военнослужащие,
подвергнутые такому наказанию, хотя и находятся во внеслужебное
время, в зависимости от обстоятельств, под домашним арестом или в
помещении своего подразделения, но не содержатся под замком и
продолжают выполнять свои обязанности (статья 8 Закона 1903 г. и
п. 18 настоящего Решения). Они остаются в рамках более-менее
обычной армейской жизни.
62. Арест с усиленным режимом содержания отличается от ареста
с мягким режимом содержания только одним: во внеслужебное время
военнослужащие отбывают наказание в специально отведенном месте,
которое они не могут покидать, чтобы пойти в столовую, кинозал или
комнаты отдыха, но они не содержатся под замком (статья 9-B Закона
1903 г. и п. 19 настоящего Решения). Следовательно, Суд не считает
лишением свободы и арест с усиленным режимом содержания в течение
12 дней, по поводу которого была подана жалоба г-ном Де Витом
(см. п. 41 выше).
63. Арест со строгим режимом содержания, отмененный в 1974 г.,
отличался от ареста с мягким и усиленным режимом содержания тем,
что сержанты и рядовые военнослужащие отбывали наказание, будучи в
течение всех суток запертыми в камере, и, соответственно, не
допускались к выполнению своих обычных обязанностей (статья 10-B
Закона 1903 г. и п. 20 настоящего Решения). Это характерно для
лишения свободы. Отсюда следует, что предварительный арест,
который был назначен г-ну Энгелю в виде ареста строгого режима
(статья 44 Закона 1903 г.; п. 26, 34 и 35 настоящего Решения),
носил именно такой характер, несмотря на свою краткость
(20 - 22 марта 1971 г.).
64. Направление в дисциплинарное подразделение, также
отмененное в 1974 г., но примененное в 1971 г. к г-ну Дона и
г-ну Шулу, представляло собой наиболее суровое взыскание по
военно-дисциплинарному праву Нидерландов. Рядовые, подвергавшиеся
этому наказанию, в дисциплинарном порядке отбывали его вместе с
теми, для кого это было по приговору дополнительным наказанием.
Продолжительность такого наказания составляла от 3 до 6 месяцев;
это гораздо дольше, чем продолжительность других наказаний,
включая арест со строгим режимом содержания, который мог
накладываться на период от одного до четырнадцати дней. Кроме
того, как выясняется, г-н Дона и г-н Шул провели ночь под замком в
камере (статьи 5, 18 и 19 Закона 1903 г., Королевский декрет от
14 июня 1971 г. и п. 21 и 50 настоящего Решения). По этим
различным основаниям Суд считает, что в данных обстоятельствах
имело место лишение свободы.
65. Это не относится к мере - с 8 октября по 3 ноября
1971 г., - которая предшествовала вышеуказанному направлению в
дисциплинарное подразделение, поскольку г-н Дона и г-н Шул
отбывали временное содержание под стражей в виде ареста с
усиленным режимом содержания (статья 20 Закона 1903 г., п. 22, 46,
48 и 62 настоящего Решения).
66. Таким образом, Суд приходит к выводу, что ни арест
г-на Энгеля и Ван дер Виела с мягким режимом содержания, ни арест
г-на Де Вита с усиленным режимом, ни временное содержание под
стражей г-на Дона и г-на Шула не требуют дальнейшего рассмотрения
в свете статьи 5 п. 1.
Наказание в виде 2-дневного ареста со строгим режимом
содержания, наложенное на г-на Энгеля 7 апреля 1971 г. и
подтвержденное Высшим военным судом 23 июня 1971 г., совпало на
практике с ранее назначенной мерой: предполагалось, что заявитель
уже отбыл его ранее, т.е. с 20 по 22 марта 1971 г. во время
предварительного ареста.
С другой стороны, Суд должен определить, согласовываются ли
вышеупомянутый предварительный арест, а также направление
г-на Дона и г-на Шула в дисциплинарное подразделение со
статьей 5 п. 1.
3. О совместимости случаев лишения свободы,
установленных в данном деле, исходя из статьи 5 п. 1
67. Правительство утверждало в субсидиарном порядке, что
направление г-на Дона и г-на Шула в дисциплинарное подразделение и
предварительный арест г-на Энгеля удовлетворяли требованиям
статьи 5 п. 1 "a", "b" (п. 21 - 23 памятной записки); на
подпункты "c" и "f" Правительство не ссылалось.
68. Статья 5 п. 1 "a" разрешает "законное содержание лица под
стражей после его осуждения компетентным судом".
Суд, как и Правительство (слушание 29 октября 1975 г.),
отмечает, что эта статья не проводит различия по юридическому
характеру правонарушения, в котором данное лицо признано виновным.
Она применяется к любому "осуждению", к лишению свободы,
вынесенному "судом", независимо от того, уголовным или
дисциплинарным было дело, в соответствии с внутренним
законодательством данного государства.
Г-н Дона и г-н Шул были действительно лишены свободы "после"
их осуждения Высшим военным судом. В соответствии со статьей 64
Закона 1903 г. их жалобы на Решение их начальников от 8 октября
1971 г. и 19 октября 1971 г. имели приостанавливающее действие, но
на этот факт Комиссия, очевидно, не обратила внимания (п. 85 и
приложение IV к докладу), тогда как Правительство справедливо
подчеркнуло его (п. 21 памятной записки). Следовательно, их
перевод в штрафные казармы произошел только на основании
окончательных приговоров, вынесенных 17 ноября 1971 г. (п. 28, 48
и 50 выше)
Остается установить, были ли эти приговоры вынесены
"компетентным судом", как это предусмотрено статьей 5 п. 1 "a".
Высший военный суд, чья юрисдикция никоим образом не оспаривалась,
с организационной точки зрения является судом. Хотя четыре его
члена - военнослужащих не являются несменяемыми, но, как и два
гражданских члена, обладают независимостью, присущей понятию "суд"
в соответствии с Конвенцией (см. Решение по делу Де Вильде, Оомс и
Версип против Бельгии от 18 июня 1971 г. Серия A, т. 12, с. 41,
п. 78, и п. 30 настоящего Решения).
Кроме того, из материалов дела (см. п. 31 - 32 и 48 - 49 выше)
не следует, что г-н Дона и г-н Шул не пользовались в Высшем
военном суде гарантиями, адекватными статье 5 п. 1 "a", требования
которой не всегда сопоставимы с требованиями статьи 6. Гарантии,
которые были предоставлены двум заявителям, представляются
"адекватными" для целей статьи 5 п. 1 "a", если учитывать "особый
характер обстоятельств", при которых проходило разбирательство
(см. вышеупомянутое Решение от 18 июня 1971 г. Серия A, т. 12,
с. 41 - 42, п. 78). Что касается статьи 6, то Суд рассмотрит
далее, применима ли она в данном деле, и если применима, была ли
она соблюдена.
Наконец, наложенное наказание было назначено и затем
осуществлено "законно" и "в порядке, установленном законом".
Короче говоря, оно не противоречило статье 5 п. 1.
69. Предварительный арест г-на Энгеля, в свою очередь, как это
совершенно очевидно, не попадает в рамки, установленные
статьей 5 п. 1 "а".
Правительство ссылается на подпункт "b", который разрешает
"законный арест или задержание" с целью "обеспечения выполнения
любого обязательства, предписанного законом".
Суд считает, что слова "обеспечение выполнения любого
обязательства, предписанного законом", относятся только к тем
случаям, когда закон разрешает задержание лица, чтобы заставить
его выполнить особое и конкретное обязательство, которое оно до
этого момента выполнить не смогло. Широкое толкование повлекло бы
за собой последствия, несовместимые с идеей верховенства права,
лежащей в основе Конвенции (см. Решение по делу Голдера от
21 февраля 1975 г. Серия A, т. 18, с. 16 - 17, п. 34). Оно
оправдало бы, например, административное задержание лица, чтобы
заставить его выполнить любое требование на основании его общей
обязанности подчиняться закону.
На самом деле предварительный арест г-на Энгеля вовсе не имел
целью обеспечение выполнения в будущем такого обязательства.
Статья 44 Закона 1903 г., применяемая в тех случаях, когда офицер
имеет "достаточное основание предполагать, что его подчиненный
совершил серьезное нарушение воинской дисциплины", имеет в виду
поведение в прошлом. Предусмотренная в этой связи мера является
подготовительным этапом к военно-дисциплинарному судопроизводству
и, следовательно, должна считаться карательной. Возможно, в
некоторых случаях эта мера имеет также побочную цель - побудить
военнослужащего впредь выполнять свои обязанности, но только при
очень богатом воображении эту меру можно подвести под
подпункт "b". Если бы это было действительно так, этот подпункт
можно было бы, кроме того, распространить на наказания stricto
sensu, включающие лишение свободы как средство устрашения или
сдерживания. Это лишило бы такие наказания основных гарантий,
содержащихся в подпункте "a".
Упомянутая мера в действительности скорее напоминает ту, о
которой говорится в п. 1 "c" статьи 5 Конвенции. Однако в
настоящем деле она не отвечает одному из требований этой статьи,
поскольку задержание Энгеля с 20 по 22 марта 1971 г. не было
"произведено с тем, чтобы он предстал перед компетентным судебным
органом" (п. 86 - 88 доклада Комиссии).
Предварительный арест г-на Энгеля не был "законным" и с точки
зрения статьи 5 п. 1, поскольку он превысил на 22 - 30 часов - по
информации, представленной на слушании 28 октября 1975 г., -
максимальный срок в 24 часа, предусмотренный статьей 45 Закона
1903 г.
По информации Правительства, офицер, занимавшийся разбором
жалоб, исправил позднее это несоответствие, посчитав, что
дисциплинарное взыскание в виде 2-дневного ареста строгого режима,
наложенного на заявителя 5 апреля 1971 г. и подтвержденного Высшим
военным судом 23 июня 1971 г., было уже отбыто им ранее, т.е. с
20 по 22 марта 1971 г. Однако, как ясно следует из сложившейся
практики Европейского суда, зачет предварительного заключения в
последующем приговоре не может устранить нарушение статьи 5 п. 3,
но может иметь последствия для применения статьи 50, поскольку эта
мера ограничивает причиненный ущерб (см. Решение по делу
Стогмюллера от 10 ноября 1969 г. Серия A, т. 9, с. 27, 36 и 39 -
45; Решения по делу Рингейзена от 16 июля 1971 г. и 22 июня
1972 г. Серия A, т. 13, с. 20 и 41 - 45, а также т. 15, с. 8,
п. 21; Решение по делу Неймастера от 7 мая 1974 г. Серия A, т. 17,
с. 18 - 19, п. 40 - 41). Суд не видит причины для того, чтобы
прийти к другому выводу при оценке соответствия предварительного
ареста г-на Энгеля статье 5 п. 1. Следовательно, лишение заявителя
свободы с 20 по 22 марта 1971 г. произошло в условиях,
противоречащих этой статье.
B. О предполагаемом нарушении статьи 5 п. 1
и статьи 14, взятых в сочетании
70. По утверждению заявителей, оспариваемые наказания и меры
также противоречили статье 5 п. 1 в сочетании со статьей 14,
которая гласит:
"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей
Конвенции, должно быть обеспечено без какой-либо дискриминации по
признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или
иных убеждений, национального или социального происхождения,
принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного
положения, рождения или любым иным обстоятельствам".
71. Поскольку некоторые из упомянутых наказаний и мер не
подразумевали лишения свободы (см. п. 61, 62 и 65 выше), не
возникает и вопроса о возможной дискриминации по смыслу статьи 14,
т.к. никакого ущерба пользованию правом, изложенным в п. 1
статьи 5, нанесено не было. То же можно сказать о предварительном
аресте г-на Энгеля и направлении в дисциплинарное подразделение
г-на Дона и г-на Шула (п. 63 - 64).
72. Г-н Энгель, г-н Дона и г-н Шул прежде всего жалуются на
различия в положении военнослужащих. В соответствии со статьями 10
и 44 Закона 1903 г. предварительный арест, налагаемый в виде
ареста строгого режима, отбывался офицерами по месту их
проживания - в палаточном лагере или казармах, тогда как
сержантский состав и рядовые содержались при этом запертыми в
камере (см. п. 20 выше). Что касается направления в дисциплинарное
подразделение, этому наказанию подвергались только рядовые
(статьи 3 - 5 Закона 1903 г. и п. 16 и 21 настоящего Решения).
Различие, основанное на звании, может войти в противоречие со
статьей 14. Перечень, содержащийся в ней, не является
исчерпывающим, что особенно наглядно подтверждает французский
текст, и может включать и "звание". Различие в способе
осуществления наказания или меры, предусматривающих лишение
свободы, попадает в сферу действия статьи 14 также и потому, что
оно не может не повлиять на способ, которым "обеспечивается"
"осуществление" права, предусмотренного в п. 1 статьи 5. Суд не
согласен с утверждением Правительства по этим двум пунктам
(п. 40 (1) доклада Комиссии) и скорее разделяет позицию Комиссии
(там же, п. 133 - 134).
Суд учитывает, что соответствующее законодательство ряда
Договаривающихся государств, судя по всему, склоняется, хотя и в
разной степени, к большему равенству в области дисциплины между
офицерами, сержантским составом и рядовыми. Нидерландский Закон от
12 сентября 1974 г. дает яркий пример такой тенденции. Отменив, в
частности, арест со строгим режимом содержания и направление в
дисциплинарное подразделение, этот Закон положил конец различиям,
которые критиковали г-н Энгель, г-н Дона и г-н Шул.
Для того чтобы установить, являлись ли вышеупомянутые различия
дискриминационными с точки зрения статей 5 и 14, вместе взятых,
необходимо тем не менее учесть время, когда они существовали. Суд
рассмотрит этот вопрос в свете своего Решения от 23 июля 1968 г.
по делу "О языках в Бельгии" (Серия A, т. 6, с. 33 - 35,
п. 9 - 10).
Иерархическая структура армии влечет за собой установление
различий в зависимости от звания. Различным званиям соответствует
разная степень ответственности, что в свою очередь оправдывает
определенное неравенство в области применения дисциплинарных мер.
Такое неравенство традиционно встречается в Договаривающихся
государствах и допускается международным гуманитарным правом
(п. 140 доклада Комиссии; статья 88 Женевской конвенции от
12 августа 1949 г. об обращении с военнопленными). В этой области
Европейская конвенция предоставляет компетентным национальным
органам значительную свободу усмотрения.
В рассматриваемое время различия, против которых выступили три
заявителя, существовали во внутреннем правопорядке практически
всех Договаривающихся государств. Основанные на объективном
факторе, т.е. звании, эти различия были продиктованы легитимной
целью, а именно поддержанием дисциплины методами, соответствующими
каждой категории военнослужащих. В то время как только рядовые
рисковали быть направленными в дисциплинарное подразделение, они
же, совершенно очевидно, не подвергались такому серьезному
наказанию, которое угрожало другим военнослужащим, а именно
понижению в звании. Что касается содержания в камере при аресте
строгого режима, то нидерландские законодатели могли иметь
достаточно причин не применять его к офицерам. В целом
законодатели, по-видимому, в этих обстоятельствах не злоупотребили
свободой усмотрения, предоставленной им Конвенцией. Кроме того,
Суд не считает, что принцип соразмерности, как он определен в
вышеупомянутом Решении от 23 июля 1968 г. (Серия A, т. 6, с. 34,
п. 10, 2-й абз. in fine), был в данном деле нарушен.
73. Энгель, Дона и Шул возражали также против неравенства в
обращении с военнослужащими и гражданскими лицами. Фактически
гражданские лица, даже подчиняющиеся в силу своего рода занятий
определенной дисциплинарной системе, не могут подвергаться в
Нидерландах наказаниям, аналогичным обсуждаемым. Однако это не
приводит к какой-либо дискриминации, несовместимой с Конвенцией,
поскольку условия и требования армейской и гражданской жизни
различны по своей природе (см. п. 54 и 57 выше).
74. Таким образом, Суд не находит нарушения статьи 5 п. 1 и
статьи 14, взятых в сочетании.
C. О предполагаемом нарушении статьи 5 п. 4
75. Помимо п. 1 статьи 5 заявители ссылаются также на ее п. 4,
который гласит:
"Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет
право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно
решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление
о его освобождении, если задержание незаконно".
76. Этот вопрос возникает только в связи с направлением
г-на Дона и г-на Шула в дисциплинарное подразделение. Г-н Энгель
не поднимал этот вопрос в отношении своего предварительного ареста
даже с точки зрения фактических обстоятельств; что касается других
оспариваемых наказаний или мер, то они не "лишали" никого "свободы
путем ареста или задержания" (см. п. 62 - 66 выше).
77. Суд напоминает, что направление г-на Дона и г-на Шула в
дисциплинарное подразделение явилось следствием их "осуждения
компетентным судом", как это предусмотрено статьей 5 п. 1 "а"
(см. п. 68 выше). Хотя "статья 5 п. 4 обязывает Договаривающиеся
Стороны предоставлять... право обращения за помощью к суду", когда
"решение, лишающее какое-либо лицо свободы, принимается
административным органом", "нет никаких указаний на то, что это
относится и к тем случаям, когда решение принимается судом по
завершении судебного разбирательства". "В последнем случае", для
примера, "когда приговор о тюремном заключении выносится после
"осуждения компетентным судом" (п. 1 "a" статьи 5 Конвенции)",
"контроль, требуемый по статье 5 п. 4, включен в это Решение"
(см. Решение по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от
18 июня 1971 г. Серия A, т. 12, с. 40 - 41, п. 76). Таким образом,
Суд, как и Правительство (п. 21 памятной записки), делает вывод,
что в деле г-на Дона и г-на Шула нарушение статьи 5 п. 4 не имело
места.
II. О предполагаемом нарушении статьи 6
A. О предполагаемом нарушении статьи 6, взятой отдельно
78. Пять заявителей утверждают, что имело место нарушение
статьи 6, которая гласит:
"1. Каждый человек имеет право при определении его гражданских
прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного
обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное
разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным
судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется
публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные
заседания в течение всего процесса или его части по соображениям
морали, общественного порядка или государственной безопасности в
демократическом обществе, а также когда того требуют интересы
несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в
той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при
особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы
правосудия.
2. Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного
преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность
не будет установлена законным порядком.
3. Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного
преступления, имеет как минимум следующие права:
a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном
ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;
b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей
защиты;
c) защищать себя лично или через посредство выбранного им
самим защитника или, если у него нет достаточных средств для
оплаты услуг защитника, иметь назначенного ему защитника
бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь
право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на
вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и
для свидетелей, показывающих против него;
e) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не
понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом
языке".
79. Как для Правительства, так и для Комиссии,
судопроизводство в отношении г-на Энгеля, г-на Ван дер Виела,
г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула не включало ни определения
"гражданских прав и обязанностей", ни "любого уголовного
обвинения".
Вынужденный, таким образом, изучить вопрос о применимости
статьи 6 в настоящем деле, Суд сначала исследует, касались ли
упомянутые судебные разбирательства "любого уголовного обвинения".
Хотя эти дела были дисциплинарными в соответствии с нидерландским
правом, они тем не менее имели своей целью пресечение с помощью
наказания правонарушений, предположительно совершенных
заявителями, а такая цель аналогична общей задаче уголовного
права.
1. О применимости статьи 6
a) О наличии "любого уголовного обвинения"
80. Все Договаривающиеся государства уже давно проводят в той
или иной форме и степени разграничение между дисциплинарным и
уголовным судопроизводством. Тем, на кого это распространяется,
первое обычно дает существенные преимущества по сравнению с
последним, например, в отношении наказания; дисциплинарные
наказания в общем менее суровы, не вносятся в досье лица,
совершившего правонарушение, и влекут за собой более ограниченные
последствия. Однако может быть и иначе; более того, уголовное
судопроизводство, как правило, сопровождается более полными
гарантиями.
Таким образом, необходимо задать вопрос, является или нет
решение, принятое в этой связи на национальном уровне,
убедительным с точки зрения Конвенции. Прекращается ли применение
статьи 6 только потому, что компетентные органы Договаривающейся
Стороны классифицируют какое-либо действие или бездействие, а
также судебное разбирательство в отношении нарушителя как
дисциплинарные, или, напротив, эта статья применяется в некоторых
случаях независимо от этой классификации? Данная проблема,
важность которой признает Правительство, была справедливо поднята
Комиссией; это, в частности, происходит, когда действие или
бездействие рассматривается по внутреннему законодательству
государства - ответчика как смешанное преступление, т.е. и
уголовное, и дисциплинарное, и в таком случае существует
возможность выбора между уголовным и дисциплинарным производством
или даже их объединения.
81. Суд уделил внимание соответствующим утверждениям
заявителей, Правительства и Комиссии относительно того, что
касается "автономности" понятия "уголовное обвинение", но не может
полностью согласиться с каким-либо из этих утверждений (доклад
Комиссии п. 33 - 34, п. 114 - 119 и отдельное мнение г-на Велтера;
памятная записка Правительства п. 25 - 34; памятная записка
Комиссии п. 9 - 16, п. 14 - 17 приложения I и п. 12 - 14
приложения II; стенографический отчет о слушаниях 28 и 29 октября
1975 г.).
В Решении по делу Неймастера от 27 июня 1968 г. Суд уже
указывал, что слово "обвинение" следует понимать "по смыслу
Конвенции" (Серия A, т. 8, с. 41, п. 18 в сравнении с подпунктом 2
на с. 28 и подпунктом 1 на с. 35; см. также Решение по делу
Вемхофа от 27 июня 1968 г. Серия A, т. 7, с. 26 - 27, п. 19, и
Решение по делу Рингейзена от 16 июля 1971 г. Серия A, т. 13,
с. 45, п. 110).
Вопрос об "автономности" понятия "уголовный" не ведет к точно
такому же ответу.
Конвенция, без всякого сомнения, позволяет государствам при
выполнении ими функций блюстителей общественных интересов
сохранять или устанавливать разграничение между уголовным и
дисциплинарным правом, а также проводить между ними разграничение,
но только с учетом определенных условий. Конвенция предоставляет
государствам свободу определять как уголовное преступление
какое-либо действие или бездействие, отклоняющееся от нормального
осуществления одного из прав, которые она защищает. Это особенно
ясно следует из статьи 7. Такой выбор, который является следствием
прочтения статей 6 - 7, в принципе не подпадает под контроль Суда.
Противоположный выбор ограничен более строгими правилами. Если
бы Договаривающиеся государства могли по своему усмотрению
классифицировать правонарушение как дисциплинарное вместо
уголовного или преследовать исполнителя "смешанного"
правонарушения на дисциплинарном, а не на уголовном уровне,
действие основных положений статей 6 и 7 было бы подчинено их
суверенной воле. Такое расширение полномочий могло бы привести к
результатам, несовместимым с целями и задачами Конвенции. Поэтому
Суд в соответствии со статьей 6 и даже без ссылки на статьи 17 и
18 вправе убедиться в том, что дисциплинарное никоим образом не
заменяет уголовное.
Короче говоря, "автономность" понятия "уголовный" действует,
так сказать, только в одном направлении.
82. Отсюда следует, что Суд должен точно установить,
ограничиваясь сферой военной службы, каким образом он будет
определять, считается ли данное "обвинение", выдвинутое
государством и носящее дисциплинарный характер, тем не менее
"уголовным" по смыслу статьи 6.
В этой связи необходимо прежде всего узнать, принадлежат
соответствующие статьи во внутреннем праве государства - ответчика
к уголовному или дисциплинарному праву или тому и другому
одновременно. Это, однако, не более чем отправная точка.
Полученные таким образом данные имеют только формальную и
относительную ценность и должны быть изучены в свете общего
знаменателя, выводимого из законодательств различных государств -
участников.
Сам характер правонарушения является гораздо более важным
фактором. Когда военнослужащий обвиняется в каком-либо действии
или бездействии, противоречащем правовой норме, регулирующей
деятельность вооруженных сил, государство в принципе может
применить против него дисциплинарное, а не уголовное право. В этом
отношении Суд выражает свое согласие с Правительством.
Однако контроль Суда на этом не заканчивается. Он окажется
иллюзорным, если не учитывается также степень суровости наказания,
которому обвиняемый рискует подвергнуться. В обществе, где
действует принцип верховенства права, наказания в виде лишения
свободы отнесены к "уголовной сфере", за исключением тех, которые
по своему характеру, продолжительности или способу исполнения не
могут считаться наносящими ощутимый ущерб. Серьезность того, что
поставлено на карту, традиции государства и значение, придаваемое
Конвенцией уважению физической свободы личности, - все это
требует, чтобы именно так и было (см. mutatis mutandis Решение по
делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от 18 июня 1971 г.
Серия A, т. 12, с. 36, последний абзац и с. 42 in fine).
83. Именно на основе этих критериев Суд будет выяснять, все ли
заявители или только некоторые из них были объектами "уголовного
обвинения" в контексте статьи 6 п. 1.
В данных обстоятельствах обвинение, которое следует оценить,
заключалось в решении командира и затем было подтверждено или
смягчено офицером, занимающимся разбором жалоб. Несомненно, именно
это решение установило окончательно характер наказания, поскольку
судебное учреждение, т.е. Высший военный суд, не был компетентен
определить более суровое наказание (см. п. 31 выше).
84. Правонарушения, в которых обвинялись Энгель, Ван дер Виел,
Де Вит, Дона и Шул, подпадают под статьи, относящееся по
законодательству Нидерландов к дисциплинарному праву (Закон
1903 г. и Дисциплинарный устав вооруженных сил), хотя те
правонарушения, за которые должны отвечать г-н Дона и г-н Шул
(статья 147 Военно-уголовного кодекса) и, возможно, даже
г-н Энгель и г-н Де Вит (статьи 96 и 114 указанного Кодекса, по
мнению г-на Ван дер Шанса, слушание 28 октября 1975 г.), подпадают
также и под уголовное производство. Кроме того, все правонарушения
свелись, с точки зрения военных властей, к нарушению правовых
норм, регулирующих деятельность вооруженных сил Нидерландов. С
этой точки зрения выбор дисциплинарных мер был оправдан.
85. Максимальное наказание, которое мог определить Высший
военный суд, составляло четырехдневный арест с мягким режимом
содержания для г-на Ван дер Виела, двухдневный арест строгого
режима для г-на Энгеля (третье наказание) и трех- или
четырехмесячное содержание под стражей в дисциплинарном
подразделении для г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула.
Следовательно, г-н Ван дер Виел подлежал только легкому
наказанию, не влекущему за собой лишение свободы (см. п. 61 выше).
В то же время наказание в виде лишения свободы, которое
теоретически угрожало г-ну Энгелю, было слишком коротким по
времени, чтобы относить его к "уголовному" праву. Более того, он
не рисковал подвергнуться этому наказанию по окончании судебного
разбирательства, возбужденного им в Высшем военном суде 7 апреля
1971 г., поскольку он уже отбыл его с 20 по 22 марта (п. 34 - 36,
63 и 66 выше).
С другой стороны, "обвинения" против г-на Де Вита, г-на Дона и
г-на Шула действительно подпадают под "уголовную" сферу, поскольку
вели к назначению серьезного наказания в виде лишения свободы
(см. п. 64 выше). Правда, Высший военный суд приговорил г-на Де
Вита только к 12-дневному аресту с усиленным режимом содержания,
т.е. к наказанию, не связанному с лишением свободы (п. 62 выше),
но окончательное решение по жалобе не может снизить серьезность
того наказания, которое грозило ему изначально.
Конвенция, конечно, не обязывает компетентные органы
преследовать г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула в соответствии с
Военно-уголовным кодексом в военном трибунале (см. п. 14 выше),
т.к. такое решение могло бы оказаться менее благоприятным для
заявителей. Однако Конвенция обязывает органы власти предоставить
им гарантии по статье 6.
b) О наличии "определения" "гражданских прав"
86. Трое из пяти заявителей утверждали, что разбирательства,
возбужденные против них, касались "определения" "гражданских
прав": г-н Энгель характеризует как "гражданскую" свободу собраний
и ассоциации (статья 11), г-н Дона и г-н Шул - свободу выражать
свое мнение (статья 10).
87. Статья 6 оказалась менее точной при определении таких
прав, чем при определении "уголовных обвинений"; если ее п. 1
относится к обоим случаям, то п. 2 - 3 защищают только лиц,
"обвиняемых в уголовном преступлении". Поскольку г-н Дона и
г-н Шул были объектами "уголовных обвинений" (п. 85 in fine),
статья 6 могла быть применена к ним полностью и вопрос об
определении "гражданских прав" лишен какого-либо практического
интереса. Что касается г-на Энгеля, который не был "обвинен в
уголовном преступлении" (п. 85 абз. 3), то судопроизводство против
него было возбуждено исключительно из-за нарушения им военной
дисциплины, а именно из-за его отсутствия по месту проживания
17 марта 1971 г. и дальнейшего несоблюдения взысканий, наложенных
на него в течение последующих двух дней. При таких обстоятельствах
нет необходимости давать какое-то определение по этому делу о том,
является ли свобода собраний и ассоциации "гражданским" правом.
88. Короче говоря, Суд должен рассмотреть в контексте статьи 6
наказания, назначенные г-ну Де Виту, г-ну Дона и г-ну Шулу, но не
то, на что жалуются г-н Энгель и г-н Ван дер Виел.
2. О соблюдении статьи 6
89. Высший военный суд, перед которым предстали г-н Де Вит,
г-н Дона и г-н Шул, является "независимым и беспристрастным судом,
созданным на основании закона" (см. п. 30 и 68 выше), и нет
никаких указаний на то, что он не обеспечил им "справедливое
разбирательство". "Срок" между "обвинением" и решением также
является "разумным". Он составлял менее шести недель для г-на Дона
и г-на Шула (8 октября - 17 ноября 1971 г.) и чуть больше двух
месяцев для г-на Де Вита (22 февраля - 28 апреля 1971 г.).
Приговор был "объявлен публично".
С другой стороны, слушания были закрытыми в соответствии с
установившейся практикой Высшего военного суда при проведении
дисциплинарных разбирательств (см. п. 31 выше). Фактически
заявители, по-видимому, никоим образом не пострадали из-за этого,
т.к. по сути дела вышеупомянутый суд облегчил участь двоих из них,
а именно г-на Шула и даже в большей степени г-на Де Вита. Тем не
менее сфера применения статьи 6 требует в самом общем плане, чтобы
судебное разбирательство проводилось публично. Статья 6, конечно,
предусматривает исключения, и они в ней перечислены, но ни из
заявления Правительства, ни из документов дела не следует, что
обстоятельства данного дела сводятся к одному из случаев, в
которых статья 6 предусматривает, что "пресса и публика могут не
допускаться". Следовательно, по этому конкретному вопросу имело
место нарушение статьи 6 п. 1.
90. Г-н Дона и г-н Шул высказали жалобу относительно того, что
Высший военный суд принял во внимание их участие в публикации (до
выхода N 8 "Alarm") двух материалов, распространение которых было
только временно запрещено согласно Указу от 21 декабря 1967 г. и
за которые они никогда не преследовались в судебном порядке
(см. п. 49 выше). Как утверждается, Высший военный суд тем самым
пренебрег презумпцией невиновности, провозглашенной в статье 6
п. 2 (доклад Комиссии, п. 45, третий от конца абзац).
В действительности вопреки мнению этих двух заявителей
статья 6 п. 2 относится только к доказательству вины, а не к виду
или степени наказания и не препятствует национальному судье при
принятии решения о наказании учитывать факторы, относящиеся к
характеристике данной личности.
Г-н Дона и г-н Шул Высшим военным судом были "признаны
виновными в соответствии с законом" в совершении
инкриминированного им правонарушения. Исключительно с целью
определения им наказания с учетом их характеристик и предыдущего
послужного списка вышеуказанный суд также принял во внимание
некоторые установленные факты, достоверность которых они не
оспаривали. Суд не выносил им наказания за эти факты как таковые
(статья 37 Закона 1903 г. и памятная записка, поданная
Правительством в Комиссию 24 августа 1973 г.).
91. Г-н Де Вит, г-н Дона и г-н Шул не отрицают, что нормы
статьи 6 п. 3 "a" были по отношению к ним соблюдены, и,
естественно, не ссылаются на подпункт "e". С другой стороны, они
утверждают, что не пользовались гарантиями, предусмотренными
подпунктами "b", "c" и d".
Однако их утверждения слишком неопределенны, чтобы подвести
Суд к выводу о том, что было нарушено их право "иметь достаточное
время и возможности для подготовки своей защиты", как это
предусмотрено статьей 6 п. 3 "b".
К тому же у каждого из трех заявителей была возможность
"защищать себя лично" на различных этапах судебных разбирательств.
Кроме того, они получили привилегию иметь в Высшем военном суде
(а в деле г-на Де Вита при рассмотрении его жалобы у инспектора)
"выбранного им(и) самим(и) защитника"; этим защитником был их
сослуживец, который до службы в армии был юристом. Услуги г-на
Эггенкампа были, конечно, ограничены только спорными правовыми
вопросами. В обстоятельствах этого дела данное ограничение
совместимо с интересами правосудия, поскольку заявители были в
состоянии сами представить объяснения по очень простым фактам, в
которых их обвиняли. Следовательно, никакого посягательства на
право, предусмотренное в подпункте "c", из материалов этого дела
не вытекает.
В свете информации, полученной Судом, в частности, по поводу
слушаний 28 и 29 октября 1975 г., не обнаружено никакого нарушения
подпункта "d". Хотя заявители придерживаются противоположного
мнения, статья 6 п. 3 "d" не требует присутствия и допроса всех
свидетелей со стороны обвиняемого. Ее основной целью, как это
следует из слов "на тех же условиях", является в данном случае
полное "равенство сторон". С этим условием статья предоставляет
компетентным национальным органам решить вопрос, какие
свидетельские показания необходимы по данному делу в целях
справедливого судебного разбирательства - основного требования
статьи 6. Статья 65 Закона 1903 г. и статья 56 "Временных
инструкций" от 20 июля 1814 г. ставят обвинение и защиту в равные
условия: свидетели с каждой стороны вызываются только в том
случае, если инспектор по разбору жалоб или Высший военный суд
сочтут это необходимым. Что касается применения этих норм в данном
деле, Суд отмечает, что по делу г-на Де Вита, г-на Дона и
г-на Шула в Высшем военном суде свидетели, дававшие показания
против них, не заслушивались и в документах по делу нет указаний
на то, что эти заявители просили вышеуказанный суд заслушать
свидетелей с их стороны. Несомненно, г-н Де Вит может возразить,
что инспектор по разбору жалоб заслушал только одного из трех
предложенных им свидетелей, но этот факт сам по себе не может
считаться достаточным для утверждения о нарушении статьи 6
п. 3 "d".
B. О предполагаемом нарушении статей 6 и 14,
взятых в сочетании
92. По утверждению заявителей, обжалованное ими дисциплинарное
производство не соответствовало статьям 6 и 14, взятым вместе,
поскольку оно не сопровождалось такими же гарантиями, как
уголовное производство в отношении гражданских лиц (доклад
Комиссии, п. 37).
Хотя судебное дисциплинарное производство не сопровождается
теми же гарантиями, что и уголовное судопроизводство в отношении
гражданских лиц, оно, со своей стороны, предоставляет существенные
льготы тем, кто ему подлежит (см. п. 80 выше). Различия между
этими двумя типами судопроизводства в законодательствах Высоких
Договаривающихся Сторон объясняются разницей в условиях армейской
и гражданской жизни. Они не могут считаться дискриминационными в
отношении военнослужащих в контексте статей 14 и 6, взятых в
сочетании.
C. Предполагаемое нарушение статей 6 и 18,
взятых в сочетании
93. Согласно заявлению г-на Дона и г-на Шула, решение
возбудить против них дисциплинарное, а не уголовное производство
имело своим результатом или даже целью лишить их преимуществ,
предоставляемых статьей 6. Выбор, сделанный компетентными
органами, якобы носил произвольный характер, что несовместимо со
статьей 18 (доклад Комиссии, п. 53).
Выводы Суда о применимости и соблюдении статьи 6 в деле этих
двух заявителей (п. 85 и 89 - 91) делают ненужным принятие решения
по данной жалобе.
III. О предполагаемом нарушении статьи 10
A. О предполагаемом нарушении статьи 10,
взятой отдельно
94. Г-н Дона и г-н Шул утверждают, что имело место нарушение
статьи 10, которая гласит:
"1. Каждый человек имеет право на свободу выражать свое
мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и
свободу получать и распространять информацию и идеи без
какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и
независимо от государственных границ. Настоящая статья не
препятствует государствам осуществлять лицензирование
радиовещательных, телевизионных или кинематографических
предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и
ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями,
ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые
необходимы в демократическом обществе в интересах государственной
безопасности, территориальной целостности или общественного
спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений,
для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав
других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной
конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности
правосудия".
Жалоба, признанная Комиссией приемлемой, касается
исключительно дисциплинарного наказания, которому подверглись
заявители после 17 ноября 1971 г. за участие в издании и
распространении газеты "Alarm" N 8. Она не имеет отношения ни к
запрещению этого номера, а также N 6 "Alarm" и "Информационного
Бюллетеня" для новобранцев в силу Указа от 21 декабря 1967 г., ни
к аресту со строгим режимом содержания, наложенному на заявителей
13 августа 1971 г. за их участие в распространении листовок во
время событий в Эрмело (см. п. 43 - 45 выше).
95. Оспариваемое наказание, безусловно, представляло собой
"вмешательство" в осуществление г-ном Дона и г-ном Шулом права
свободно выражать свое мнение, как это гарантируется статьей 10
п. 1. Следовательно, требуется рассмотреть этот вопрос.
96. Наказание было, без всякого сомнения, "предусмотрено
законом", т.е. статьями 2 п. 2, 5-A-8°, 18, 19 и 37 Закона
1903 г., прочитанного в сочетании со статьей 147 Военно-уголовного
кодекса. Даже в отношении той роли, которую обвиняемые сыграли в
издании и распространении (еще до N 8 газеты "Alarm") литературных
сочинений, запрещенных военными властями, наказание было основано
на Законе 1903 г. (см. п. 90 выше), а не на Указе от 21 декабря
1967 г. Суд, таким образом, не обязан рассматривать аргументы
заявителей о юридической силе этого Указа (доклад Комиссии, п. 45,
5-й абз.).
97. Для того чтобы показать, что оспариваемое вмешательство
также удовлетворяет другим условиям статьи 10 п. 2, Правительство
заявило, что меры, принятые в этом деле, были "необходимы в
демократическом обществе" для "предотвращения беспорядков". Оно
ссылалось на статью 10 п. 2 только в этой связи.
98. Суд, так же, как Правительство и Комиссия, прежде всего
подчеркивает, что понятие "порядок" в данной статье относится не
только к "публичному порядку" по смыслу статьи 6 п. 1 и статьи 9
п. 2 Конвенции и статьи 2 п. 3 Протокола N 4. Оно также
распространяется и на порядок, который должен поддерживаться в
рамках конкретной социальной группы. Это относится, например, к
вооруженным силам, т.к. беспорядки в такой социальной группе могут
иметь последствия для порядка в обществе в целом. Отсюда следует,
что оспариваемые наказания отвечают этому условию в той степени, в
какой их целью было предотвращение беспорядков в вооруженных силах
Нидерландов.
Правда, г-н Дона и г-н Шул утверждают, что статья 10 п. 2
предусматривает "предотвращение беспорядков" только в сочетании с
"предотвращением преступлений". Суд не разделяет этой точки
зрения. Во французском тексте использован соединительный союз "et"
(и), в английском - разделительный союз "or" (или). С учетом
контекста и общей структуры статьи 10, английский вариант дает
более точный ориентир по этому вопросу. При этих условиях Суд не
считает необходимым изучать вопрос о том, имели ли меры в
отношении заявителей своей целью "предотвращение преступления" в
дополнение к "предотвращению беспорядков".
99. Остается выяснить, было ли посягательство на свободу
г-на Дона и г-на Шула выражать свое мнение "необходимо в
демократическом обществе" "для предотвращения беспорядков".
100. Конечно, свобода выражать свое мнение, гарантированная
статьей 10, относится к военнослужащим в той же степени, как и к
другим лицам в пределах юрисдикции Договаривающихся государств.
Однако нормальное функционирование армии вряд ли можно себе
представить без юридических норм, направленных на то, чтобы
предотвратить подрыв военной дисциплины со стороны военнослужащих,
например, путем письменных высказываний. Статья 147
Военно-уголовного кодекса Нидерландов (см. п. 43 выше) основана на
этом законном требовании, что само по себе не нарушает статью 10
Конвенции.
Суд, несомненно, компетентен проверить в свете Конвенции,
каким образом внутреннее право Нидерландов было применено в данном
деле, но он не должен в этом случае игнорировать ни особенности
армейской жизни (см. п. 54 выше in fine), ни конкретные
"обязанности" и "ответственность", которые лежат на служащих
вооруженных сил, ни свободу усмотрения, которая предоставлена
Договаривающимся Сторонам в соответствии со статьями 10 п. 2
и 8 п. 2 (см. Решение по делу Де Вильде, Оомс и Версип против
Бельгии от 18 июня 1971 г. Серия A, т. 12, с. 45, п. 93, и Решение
по делу Голдера от 21 февраля 1975 г. Серия A, т. 18, с. 22).
101. Суд отмечает, что в то время, когда атмосфера в казармах
в Эрмело была достаточно напряженной, заявители приняли участие в
издании и распространении листовки, соответствующие отрывки из
которой были воспроизведены выше (п. 43 и 51). При таких
обстоятельствах Высший военный суд, возможно, имел веские
основания полагать, что они пытались подорвать военную дисциплину
и что для предотвращения беспорядков было необходимо применить
именно то наказание, которое было им вынесено. Таким образом, речь
шла не о лишении их права на свободу выражать свое мнение, а
только о наказании за злоупотребление этой свободой.
Следовательно, нарушения со стороны государства статьи 10 п. 2 не
было.
B. О предполагаемом нарушении статей 10 и 14,
взятых в сочетании
102. Г-н Дона и г-н Шул заявляют о якобы имевшем место двойном
нарушении статей 10 и 14, вместе взятых. Они подчеркивают, что
гражданское лицо в Нидерландах в сравнимой ситуации не рискует
понести ни малейшего наказания. Кроме того, они заявляют, что были
наказаны более строго, чем некоторые другие военнослужащие
нидерландской армии, которые также преследовались в судебном
порядке за написание или распространение материалов, способных
подорвать военную дисциплину.
103. Что касается первого вопроса, то Суд подчеркивает, что
это оспариваемое разграничение объясняется различиями между
условиями армейской и гражданской жизни и, более конкретно,
специфическими для служащих вооруженных сил "обязанностями" и
"ответственностью" в сфере свободы слова (см. п. 54 и 100 выше).
Что касается второго вопроса, то Суд указывает, что в принципе в
его функции не входит сравнение различных решений национальных
судов, даже если они приняты по очевидно похожим делам; он должен,
как и Договаривающиеся Стороны, уважать независимость этих судов.
Решение такого рода действительно стало бы дискриминационным по
своему характеру, если бы оно настолько отличалось от других, что
представляло бы собой отказ от правосудия или явное
злоупотребление, но информация, находящаяся в распоряжении Суда,
не позволяет сделать заключение такого рода.
C. О предполагаемом нарушении статьи 10
в сочетании со статьями 17 и 18
104. Г-н Дона и г-н Шул далее заявляли, что вопреки статьям 17
и 18 осуществление ими свободы выражать свое мнение было
подвергнуто "ограничению" в большей степени, чем это предусмотрено
в статье 10, и для "цели", в ней не упомянутой. Эта жалоба
остается без рассмотрения, поскольку Суд уже сделал вывод, что
упомянутое ограничение было оправданно в силу статьи 10 п. 2
(см. п. 96 - 101 выше).
IV. О предполагаемом нарушении статьи 11
105. По заявлению г-на Дона и г-на Шула, после их осуждения
многие военнослужащие подверглись наказаниям за участие в
написании и / или распространении публикаций, направленных на
подрыв дисциплины, как это определяется в статье 147 Военно -
уголовного кодекса. Эти систематически принимаемые меры были
рассчитаны на то, чтобы помешать деятельности Ассоциации в защиту
прав военнослужащих; тем самым нарушалась статья 11 Конвенции,
которая гласит:
"1. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и на
свободу ассоциации с другими, включая право создавать
профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих
интересов.
2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям,
кроме тех, которые установлены законом и которые необходимы в
демократическом обществе в интересах государственной безопасности
и общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и
преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав
и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению
законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими
в состав вооруженных сил, полиции или административных органов
государства".
106. Суд может принять во внимание только дело двух
заявителей, а не ситуации с другими лицами или объединением лиц,
которые не уполномочивали их подавать жалобы в Комиссию от своего
имени (см. Решение по делу Де Беккера от 27 марта 1962 г. Серия A,
т. 4, с. 26 in fine; и Решение по делу Голдера от 21 февраля
1975 г. Серия A, т. 18, с. 19, п. 39 in fine).
107. Поскольку г-н Дона и г-н Шул также ссылались на свободу
ассоциации, Суд считает, что они были наказаны не за участие в
деятельности названной Ассоциации, включая подготовку и публикацию
газеты "Alarm". Высший военный суд вынес решение об их наказании
только потому, что посчитал, что они воспользовались свободой
выражать свое мнение с целью подрыва воинской дисциплины.
108. Ввиду отсутствия какого-либо посягательства на право двух
заявителей, предусмотренное статьей 11 п. 1, Суд отказывается от
рассмотрения дела в свете этой статьи и статей 14, 17 и 18.
V. О применении статьи 50
109. В соответствии со статьей 50 Конвенции, если Суд
установит, "что решение или мера", принятые каким-либо органом
власти Высокой Договаривающейся Стороны, "полностью или частично
противоречат обязательствам, вытекающим из... Конвенции, а также
если внутреннее право упомянутой Стороны допускает лишь частичное
возмещение последствий такого решения или такой меры", то Суд
предусматривает "справедливое возмещение потерпевшей стороне".
Регламент Суда устанавливает, что, когда "Суд находит, что
имеет место нарушение Конвенции, он должен в том же самом решении
применить статью 50 Конвенции, если этот вопрос, после того как он
поставлен в соответствии со статьей 47 bis, готов для решения;
если вопрос не готов для решения, Суд должен отложить его целиком
или частично и назначить дополнительное разбирательство"
(статья 50 п. 3, первое предложение, прочитанное вместе со
статьей 48 п. 3).
110. На слушании 29 октября 1975 г. Суд, согласно
статье 47 bis, предложил всем выступившим представить соображения
по вопросу о применении статьи 50 к данному делу.
Из ответа главного представителя Комиссии следует, что
заявители не выставляли никаких требований о компенсации
материального ущерба. Однако они надеются получить справедливое
возмещение, если Суд обнаружит несоблюдение требований Конвенции
по одному или более пунктам, но пока что они не указали сумму
своего иска на случай, если такое возмещение будет иметь форму
денежной компенсации.
Правительство со своей стороны заявило через своего
представителя, что оно оставляет этот вопрос полностью на
усмотрение Суда.
111. Вопрос о применении статьи 50 Конвенции не возникает в
отношении дела г-на Ван дер Виела или по тем претензиям
г-на Энгеля, г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула, которые Суд не
поддержал. Но с другой стороны, он возникает в связи с нарушением
статьи 5 п. 1 в деле г-на Энгеля и статьи 6 п. 1 в деле г-на
Де Вита, г-на Дона и г-на Шула (см. п. 69, 89 выше). Информация,
предоставленная главным представителем Комиссии, однако,
показывает, что вопрос не готов для принятия решения, поэтому его
целесообразно отложить и назначить в этой связи дополнительное
производство.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД
1. Постановил единогласно, что статья 5 неприменима к аресту с
мягким режимом содержания г-на Энгеля (второе наказание) и
г-на Ван дер Виела;
2. Постановил двенадцатью голосами против одного, что эта
статья неприменима к аресту с усиленным режимом содержания
г-на Де Вита и к предварительному аресту с усиленным режимом
содержания г-на Дона и г-на Шула;
3. Постановил одиннадцатью голосами против двух, что
направление г-на Дона и г-на Шула в дисциплинарное подразделение
не являлось нарушением статьи 5 п. 1;
4. Постановил девятью голосами против четырех, что весь период
предварительного ареста строгого содержания г-на Энгеля
представлял собой нарушение статьи 5 п. 1, поскольку он не находит
оправдания в ее тексте.
5. Постановил десятью голосами против трех, что помимо этого
вышеуказанный арест был произведен в нарушение статьи 5 п. 1,
поскольку его срок превысил период в 24 часа, предусмотренный
статьей 45 нидерландского Закона о военной дисциплине от 27 апреля
1903 г.;
6. Постановил единогласно, что направление г-на Дона и
г-на Шула в дисциплинарное подразделение, а также предварительный
арест г-на Энгеля не являлись нарушением статьи 5 п. 1 в
сочетании со статьей 14;
7. Постановил двенадцатью голосами против одного, что
нарушение статьи 5 п. 4 в отношении направления г-на Дона и
г-на Шула в дисциплинарное подразделение не имело места;
8. Постановил одиннадцатью голосами против двух, что статья 6
не могла быть применена к г-ну Энгелю на основании слов "уголовное
обвинение";
9. Постановил единогласно, что она также не могла быть
применена к заявителю на основании слов "гражданские права и
обязанности";
10. Постановил единогласно, что она также неприменима к
г-ну Ван дер Виелу;
11. Постановил одиннадцатью голосами против двух, что в деле
г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула имело место нарушение статьи 6
п. 1, поскольку слушания в Высшем военном суде были закрытыми;
12. Постановил единогласно, что в деле г-на Дона и г-на Шула
нарушение статьи 6 п. 2 не имело места;
13. Постановил единогласно, что в деле г-на Де Вита, г-на Дона
и г-на Шула нарушение статьи 6 п. 3 "b" не имело места;
14. Постановил девятью голосами против четырех, что в деле
этих трех заявителей нарушение статьи 6 п. 3 "c" не имело места;
15. Постановил девятью голосами против четырех, что в деле
г-на Де Вита нарушение статьи 6 п. 3 "d" не имело места;
16. Постановил двенадцатью голосами против одного, что в деле
г-на Дона и г-на Шула нарушение статьи 6 п. 3 "d" не имело места;
17. Постановил единогласно, что в деле г-на Де Вита, г-на Дона
и г-на Шула нарушение статьи 6 в сочетании со статьей 14 не имело
места;
18. Постановил единогласно, что нет необходимости принимать
решение по жалобе г-на Дона и г-на Шула о предполагаемом нарушении
статей 6 и 18 в сочетании;
19. Постановил единогласно, что в деле г-на Дона и г-на Шула
не было нарушения статьи 10, взятой отдельно и в сочетании со
статьями 14, 17 и 18;
20. Постановил единогласно, что в деле г-на Дона и г-на Шула
нарушение статьи 11 не имело места;
21. Постановил единогласно, что вопрос о применении статьи 50
не возникает в деле г-на Ван дер Виела, а также в отношении тех
жалоб г-на Энгеля, г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула, которые
Суд не поддержал в данном Решении (п. 1 - 3; 6 - 10 и 12 - 20);
22. Постановил двенадцатью голосами против одного, что вопрос
о нарушениях, обнаруженных в деле г-на Энгеля (статья 5 п. 1;
п. 4 - 5 выше) и в деле г-на Де Вита, г-на Дона и г-на Шула
(статья 6 п. 1; п. 11 выше), еще не готов для решения;
Соответственно,
a) откладывает рассмотрение всего вопроса о применении
статьи 50 в отношении четырех заявителей;
b) предлагает представителю Комиссии представить в письменном
виде свои замечания по вышеизложенному вопросу в течение месяца со
дня оглашения данного Решения;
c) выносит Решение о том, что Правительство будет иметь право
ответить в письменном виде на эти замечания в течение месяца с
того дня, когда грефье передаст их Правительству;
d) откладывает судопроизводство по этому аспекту дела.
Совершено на французском и английском языках, причем
французский текст является аутентичным, и оглашено во Дворце прав
человека в Страсбурге 8 июня 1976 г.
Председатель
Герман МОСЛЕР
Грефье
Марк-Андре ЭЙССЕН
В соответствии со статьей 51 п. 2 Конвенции и статьей 50 п. 2
Регламента Суда к настоящему Решению прилагаются следующие
отдельные мнения судей.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ФЕРДРОСА
Я проголосовал за постановляющую часть Решения, поскольку она
согласуется со сложившейся практикой Суда. Однако я не могу
принять, к своему глубокому сожалению, утверждения, лежащие в
основе Судебного решения, а именно, что статья 5 Конвенции
нарушается в случае любого заключения под стражу, предписанного
компетентным военным органом, чье решение не подлежит судебной
защите.
Мои аргументы состоят в следующем. Если сравнить
дисциплинарное наказание в виде пребывания на гауптвахте в казарме
с содержанием в карцере гражданского лица или военнослужащего в
тюрьме (статья 5 п. 1 "a"), то совершенно очевидно, что между
этими двумя видами наказания существует коренное различие. Во
втором случае осужденное лицо полностью изолировано от своей
привычной среды и рода занятий, поскольку оно находится вне своего
места проживания. С другой стороны, военнослужащий, арестованный
за нарушение дисциплины, остается в казарме и может периодически
по приказу выполнять какие-либо воинские обязанности; таким
образом, даже на время отбывания наказания он остается
потенциально в рамках военной службы. Исходя из этого, я полагаю,
что такое наказание не является в принципе равнозначным лишению
свободы по смыслу п. 1 статьи 5. Это не означает, что все аресты
за дисциплинарные нарушения, предписанные компетентным военным
органом, выпадают из сферы надзора, осуществляемого Европейским
судом. Они могут быть осуществлены в нарушение статьи 3 Конвенции
или если их продолжительность или строгость превышает нормы,
обычно допускаемые государствами - членами Совета Европы; я
придерживаюсь того мнения, что в конечном счете характер наказания
зависит от этого критерия, который может, конечно, варьироваться в
соответствии с требованиями армейской жизни в разных странах.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЗЕКИА
Я с чувством уважения согласился с основной частью Судебного
решения - позициями и выводами, а также критериями проведения
границы, за которой происходит или не происходит лишение свободы
военнослужащих в пределах п. 1 статьи 5 Конвенции. Конечно, в
определенной степени ограничение права на свободу военнослужащего
может быть наложено без нарушения статьи 5, тогда как на
гражданское лицо такое же ограничение по закону наложено быть не
может. Поскольку полностью аргументация была представлена в
Судебном решении, мне нет необходимости повторять ее.
Я чувствую, однако, что не могу согласиться с толкованием,
связанным с применением к настоящему делу некоторых статей
Конвенции, а именно статьи 5 п. 1 "a", а также статьи 6 п. 1 и
п. 3 "c" и "d". С моей точки зрения, если в свете критериев,
провозглашенных данным Судом, военнослужащий срочной службы или
контрактник обвиняется в правонарушении, которое влечет за собой
лишение свободы, такое как направление в дисциплинарное
подразделение, и с этой целью проводится судебное разбирательство,
то эти военнослужащие имеют полное право воспользоваться
положениями рассматриваемых статей. В любом случае возбужденное
против них преследование является уголовным по своему характеру, а
в том, что касается судопроизводства, не должно быть каких-то
различий между ними и гражданскими лицами. Я не предлагаю, чтобы
такие дела передавались для рассмотрения в гражданские суды.
Напротив, я считаю совершенно уместным, чтобы военные суды,
состоящие из одного или более судей, которым, если необходимо,
помогают эксперты или юрисконсульты, могли бы рассматривать дела,
по которым проходят военнослужащие.
Г-н Де Вит, г-н Дона и г-н Шул служили рядовыми в
нидерландской армии. Первый из них был обвинен в том, что
неосторожно вел "джип" по неровной дороге на высокой скорости. Его
командир определил ему наказание в виде отправки в дисциплинарное
подразделение сроком на 3 месяца. Заявитель обратился к инспектору
по разбору жалоб, который заслушал заявителя и одного из трех
приглашенных им свидетелей и юриста, который имел право оказывать
ему помощь только по правовым вопросам. Заявитель подал жалобу в
Высший военный суд, который, заслушав его и его юрисконсульта, а
также прокурора, снизил наказание до 12 дней заключения под стражу
с усиленным режимом содержания, которые тот должен был отбыть
после вынесения решения. Первоначальное наказание было вынесено
22 февраля 1971 г., а Высший военный суд принял свое Решение
28 апреля 1971 г.
8 октября 1971 г. г-н Дона и г-н Шул, редакторы газеты
"Alarm", были наказаны своим старшим командиром направлением в
дисциплинарное подразделение на 3 и 4 месяца соответственно за
публикации, подрывающие авторитет некоторых высших офицеров армии.
Они оба обратились к инспектору по разбору жалоб, который
подтвердил приказ. Затем они обратились с жалобой в Высший военный
суд. Их дело рассматривалось 17 ноября 1971 г. По правовым
вопросам им обоим оказывал помощь адвокат. Наказания были
подтверждены. Срок г-ну Шулу был снижен до 3 месяцев. И г-н Дона и
г-н Шул в ожидании рассмотрения своей жалобы в Высшем военном суде
находились под арестом с усиленным режимом содержания с 8 по
19 октября и под предварительным арестом с 19 по 27 октября. Затем
их освободили до начала слушания их дела в Высшем военном суде.
Из изложения обстоятельств дела, содержащегося в Судебном
решении, и моей короткой справки о некоторых фактах совершенно
очевидно, что старший командир представлял собой суд первой
инстанции и после слушания дела признал заявителей виновными и
приговорил их к отправке в дисциплинарное подразделение. Подобным
же образом инспектор по разбору жалоб принял на себя статус суда,
пересматривающего дело по жалобам лиц, осужденных судом более
низкой инстанции, в данном случае старшим командиром. Решение
инспектора по разбору жалоб, в свою очередь, подлежит обжалованию
в Высшем военном суде, который наделен полномочием подтверждать
или отменять наказание или изменять его. Высший военный суд
осуществляет апелляционный контроль за решениями командиров и
инспекторов, занимающихся разбором жалоб. Этот Суд сам не
наказывает виновных. Наказание первоначально исходит от старшего
командира, который не является судьей и не уполномочен
представлять собой суд. Проводимые им разбирательства носят
квазисудебный характер и не соответствуют в полной мере статье 6
п. 1 и п. 3 "c" и "d" Конвенции. То же самое в той или иной
степени относится и к статусу инспектора, занимающегося разбором
жалоб. Высший военный суд справедливо назван судом, хотя
рассмотрение дел в этом судебном учреждении закрытое, что
противоречит статье 6 п. 1. Этот суд призван не заменять суд
первой инстанции, а лишь корректировать уже принятые решения.
Поэтому я считаю, что требования статьи 5 п. 1 "a" не были
выполнены. Для обвиняемых большим благом является возможность
слушания их дела сначала в суде первой инстанции, который
обеспечивает равенство сторон и соблюдает нормы справедливого
судебного разбирательства. В случае осуждения и вынесения
приговора еще одним благом для осужденного является возможность
доказывать свою невиновность в вышестоящем суде. Обычно
апелляционный суд считает себя связанным обстоятельствами дела,
установленными нижестоящим судом, если нет серьезных причин для
пересмотра установленных фактов. Нельзя считать преувеличенным то
значение, которое придается отправлению правосудия судом первой
инстанции. С другой стороны, если ход моих рассуждений верен и
если военнослужащего хотят лишить права на свободу в недопустимых
и непозволительных пределах, он имеет право на то, чтобы к нему
относились как к гражданскому лицу, и соответственно заключение
заявителей по данному делу под стражу в виде ареста с усиленным
режимом содержания или предварительного ареста до того, как их
дела были рассмотрены в Высшем военном суде, равносильно лишению
свободы до решения компетентного суда. Кроме того, задержание
заявителей на вышеуказанный период до рассмотрения дела в Высшем
военном суде было произведено на основании приговора, вынесенного
старшим командиром, который не является компетентным судом, при
этом такое заключение под стражу не было связано со служебной
необходимостью.
Мне нечего добавить в отношении нарушения статьи 6 п. 1,
п. 3 "c" и "d". Суд установил, что имело место нарушение статьи 6
п. 1, и я согласен с этим. Что касается статьи 6 п. 3 "c", из
материалов дела следует, что заявителям была оказана помощь только
по правовым аспектам их дела и то, вероятно, потому, что они
обратились за поддержкой к Конвенции. По-моему, требования
упомянутого подпункта остались невыполненными. Что касается
п. 3 "d", то похоже, что заявители не смогли добиться вызова и
допроса нескольких свидетелей защиты. Бездействие или отказ
вызвать таких свидетелей защиты вряд ли основаны на том, что их
показания не относятся к данному делу, или на каком-либо другом
веском доводе. Заявителям не была в полной мере предоставлена
возможность допроса свидетелей, показывавших против них, ни
непосредственно, ни через их консультанта, ни через суд, как это
предусматривается в п. 3 "d" статьи 6 Конвенции.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КРЕМОНА
Я согласился с большинством своих собратьев судей,
констатировавших в Судебном решении нарушения Конвенции. Но придя
вместе с ними к выводу о том, что некоторые карательные меры,
обжалованные в данном деле (арест со строгим режимом содержания и
направление в дисциплинарное подразделение), были фактически
лишением личной свободы даже в контексте особых требований
армейской жизни, я чувствую, что заслуживают внимания некоторые
другие моменты, которые я вкратце изложу ниже и по которым я, при
всем моем уважении, выражаю несогласие с выводами, сделанными
большинством моих коллег.
Во-первых, из сферы применения лишения свободы по смыслу п. 1
статьи 5 Конвенции я уже исключил некоторые карательные меры
(также описываемые как аресты) по той единственной причине, что,
"толкуя и применяя нормы Конвенции в настоящем деле, Суд не должен
забывать об особенностях армейской жизни и ее влиянии на положение
отдельных военнослужащих" (п. 54 настоящего Решения). Когда я
далее пытаюсь определить, можно ли некоторые "дисциплинарные
обвинения", предполагающие неизбежное наказание в виде лишения
свободы, рассматривать как уголовные обвинения, я не могу провести
различия между ними, беря за основу, как большинство моих коллег,
длительность срока лишения свободы.
Таким образом, я прихожу к заключению, что и в деле
г-на Энгеля (а не только в деле г-на Де Вита, г-на Дона и
г-на Шула, как говорится в п. 88 данного Решения) вопрос
заключается в уголовном обвинении против него, и поскольку
слушание по его делу, так же как и по другим делам, было закрытым,
налицо по отношению к нему нарушение статьи 6 п. 1 независимо от
краткости ареста строгого режима, которому он подвергся. Вопрос
оценки риска, которому он фактически был подвергнут 7 апреля
1971 г., не может, с моей точки зрения, изменить существующую
юридическую ситуацию.
В п. 63 данного Решения признается, что предварительный арест,
который был наложен на г-на Энгеля в виде ареста строгого режима,
действительно представлял собой лишение свободы несмотря на его
непродолжительность. Понимая, что то, что я хочу сказать, не
совсем совпадает с этим утверждением, хотя основа по сути та же, я
считаю, что при рассмотрении подлинного характера уголовного
обвинения, ответственность за которое предусматривает безусловное
лишение свободы, такое наказание не должно зависеть от его
продолжительности. В таком деле сам характер наказания имеет
большее значение, чем его длительность. Не нанеся ущерба духу
Конвенции, нельзя считать, что и лишение свободы может из-за его
непродолжительности оказаться, когда речь идет об уголовном
обвинении, вне рамок статьи 6 п. 1 Конвенции. Делая особую ссылку
на последнюю фразу п. 82 Судебного решения, я считаю, что вред,
причиненный лишением личной свободы, если он установлен, не может
(как это делается в данном случае) измеряться количественным
понятием "незначительный" и не может оцениваться ссылкой на время,
за исключением случаев особой тяжести.
Другой момент касается статьи 6 п. 3 "c", которая среди
некоторых минимальных прав, гарантируемых лицу, обвиняемому в
уголовном преступлении, включает право "защищать себя лично или
через посредство выбранного им самим защитника или, если у него
нет достаточных средств для оплаты услуг защитника, иметь
назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы
правосудия". Я не предлагаю оспаривать тот факт, что это право в
целом, и как оно сформулировано в этом положении, не является во
всех отношениях абсолютным правом. Но я действительно верю, что
это важное право обвиняемого не может подвергаться такому
ограничению, чтобы юридическая помощь (в данном деле оказанная
сослуживцем с юридическим образованием, выбранным самими
заявителями) сводилась исключительно к возникшим в деле вопросам
права.
В этой связи уместно вспомнить, что Высший военный суд на
практике предоставлял правовую помощь в некоторых случаях, когда
ожидалось, что обвиняемый сам не сможет справиться с особыми
правовыми проблемами, поднятыми в его апелляции, но и в этом
случае такая юридическая помощь ограничивалась правовыми аспектами
дела. Такое ограничение и является фактическим предметом жалобы, и
я считаю, что его применение в деле заявителей является нарушением
статьи 6 п. 3 "c" Конвенции. Правовая помощь, упомянутая в этой
статье, относится к делу в целом, т.е. ко всем его аспектам, как
юридическим, так и фактическим. Действительно, совершенно
очевидно, что каждое дело состоит из вопросов права и факта, что
оба эти аспекта важны для защиты (о чем и говорит эта статья) и
что иногда не так-то просто отделить одно от другого.
В частности, вряд ли разумно пытаться оправдать обжалованную
ситуацию, как это делают большинство моих коллег в третьем абзаце
п. 91 Судебного решения, на том основании, что "заявители были,
конечно, в состоянии лично представить объяснения по очень простым
фактам предъявленного им обвинения". Действительно, кроме спорной
простоты обвинений или по крайней мере некоторых из них, основным
моментом здесь является не вопрос предоставления объяснений, а
проблема надлежащей защиты от уголовных обвинений. Право,
гарантированное в статье 6 п. 3 "c" является жизненно важным
правом обвиняемого; оно и призвано обеспечить, чтобы
разбирательство в отношении лица, обвиняемого в совершении
уголовного преступления, не допускало ослабления защиты или
неадекватной ее организации. Право на юридическую помощь по
собственному выбору, как оно провозглашено в этом положении, также
не должно обусловливаться тем, что обвиняемый не в состоянии
защищать себя лично (или, как отмечается в Судебном решении,
представить объяснения). Кроме того, в данном случае вопрос,
совершенно очевидно, состоял не в том, что заявители не могли
защищать себя лично, а в том, что они проявили нежелание делать
это, предпочитая, как предусмотрено Конвенцией, чтобы их защищал
(в отношении не только правовых, но и фактических аспектов
предъявленного им обвинения) адвокат по их собственному выбору.
Такой юрист был допущен к разбирательству, но его услуги по защите
заявителей были, как уже отмечалось, с моей точки зрения,
неоправданно ограничены.
Еще один момент касается невызова двух свидетелей защиты
г-на Де Вита (названных им самим); обвиняемый также упомянул и об
этом, ссылаясь на статью 6 п. 3 "d" Конвенции, которая гарантирует
лицу, обвиняемому в уголовном преступлении, среди некоторых прочих
минимальных прав, право "допрашивать показывающих против него
свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были
допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу
на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против
него". Нельзя отрицать, что это не абсолютное право и оно
ограничено, например, обстоятельствами дела. Теперь, когда
г-н Ван дер Шанс, помогая представителям Комиссии (ранее он также
представлял заявителей в Комиссии), доложил Суду, что свидетели
защиты, которые не были вызваны в суд, могли бы оказать помощь
защите (в качестве "очевидцев"), представители Правительства
возразили, что ввиду того факта, что г-н Де Вит признал некоторые
обстоятельства, "вызывать свидетелей не было необходимости"
(подробный отчет о публичном слушании 29 октября 1975 г.). Но, не
желая здесь излишне вмешиваться в решения, входящие в юрисдикцию
государства, и не говоря уже о том, что признание г-на Де Вита
касалось только части обвинения против него (другие моменты
обвинения он отрицал, как видно из соответствующего Решения),
заявление представителей Правительства, по-видимому, указывает на
то, что отказ от вызова двух из троих свидетелей, предложенных
г-ном Де Витом (тогда как было допущено пять свидетелей,
показывавших против него), не был обусловлен достаточными
основаниями в обстоятельствах данного дела.
СОВМЕСТНОЕ ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ О'ДОНОХЬЮ И ПЕДЕРСЕН
Мы согласны с тем, что ни в одном из данных дел, рассмотренных
в Суде, не было обнаружено нарушений статей 10, 11, 14, 17 и 18
Конвенции. Из Судебного решения ясно, что трудности возникают при
рассмотрении применимости статей 5 и 6. Можно сказать, что эти
статьи некоторым образом взаимосвязаны, потому что если статья 5
применима к делу в том смысле, что имело место лишение свободы
после уголовного обвинения, то неизбежно следует проверка полного
соответствия требованиям статьи 6.
Мы не можем согласиться с выводом большинства членов Суда, что
безусловная обязанность служащих вооруженных сил соблюдать
Дисциплинарный устав не подпадает под действие статьи 5 п. 1 "b".
По нашему мнению, существует четкое различие между обязанностью
граждан вообще соблюдать закон и особым положением военнослужащих,
требующим подчинения Дисциплинарному уставу, который является
важной и неотъемлемой частью военной службы.
Помимо соображений, изложенных в отдельном особом мнении
г-на Фосета и других (с. 74 - 75 доклада Комиссии), с выводом
которых мы полностью согласны, следует учитывать элементарный
аспект структуры и природы армейской системы в любой стране,
которая является Договаривающейся Стороной Конвенции. Речь идет о
Дисциплинарном уставе, соблюдение которого является жизненно
важным для самого существования вооруженных сил - института,
который совершенно отличен от любого другого, претендующего на то,
чтобы подчинять своих членов определенной дисциплине.
Особое значение дисциплины в вооруженных силах и признание
этого военнослужащими подводит нас к мысли, что в данном деле мы
имеем четкий случай особой и конкретной обязанности, предписанной
законом и возложенной на служащих в вооруженных силах. В свете
этих соображений мы согласны с тем, что ни в одном из этих дел,
рассмотренных в Суде, не было нарушения статьи 5 п. 1 Конвенции в
силу исключения, оговоренного в п. 1 "b" этой статьи.
То, что описывается как предварительное задержание
г-на Энгеля, началось с момента его ареста 20 марта 1971 г. Закон
о воинской дисциплине 1903 г. санкционировал такой арест и
заключение под стражу, но статья 45 Закона ограничила период
предварительного заключения 24 часами. В деле г-на Энгеля
заключение продлилось на 22 часа дольше, и это превышение срока
было незаконным. Но мы считаем, что в деле г-на Энгеля следует
принять во внимание весь период с марта по июнь 1971 г. Решение
министерства приостановить исполнение наказания, чтобы дать ему
возможность сдать экзамен, и смягчение нескольких наказаний в
апреле должны перевесить реальное, но чисто техническое превышение
срока заключения на 22 часа. С учетом всех этих обстоятельств мы
не поддерживаем утверждение о том, что Правительство Нидерландов
нарушило статью 5 п. 1 Конвенции.
Поскольку мы считаем правонарушения, совершенные заявителями,
дисциплинарными, т.е. относящимися только к поведению заявителей
как военнослужащих и к их воинским обязанностям (см. п. 122
доклада Комиссии), то вопрос об "определении гражданских прав и
обязанностей" по статье 6 п. 1 Конвенции в отношении кого-либо из
заявителей не возникает.
По этим же причинам мы полагаем, что при рассмотрении этих дел
не было нарушения статьи 6, поскольку ни одно из них не содержало
по сути уголовного обвинения, что требовало бы применения
процедуры, предусмотренной этой статьей.
Следует признать, что государства - члены могут испытывать
трудности при рассмотрении таких дел, которые представляют собой
нарушение дисциплины и в то же время преступление по уголовному
законодательству. Нам кажется, что необходимо выяснить, касается
ли жалоба в основном нарушения дисциплины или уголовного
преступления. Если речь идет о последнем, то должны быть соблюдены
положения статьи 6. Учет характера жалобы и наказания,
предписанного в соответствии с Дисциплинарным уставом и по
уголовному праву, будет полезен при определении курса, которым
нужно следовать, чтобы действовать в соответствии с Конвенцией.
Любая попытка снизить уровень процесса по делу о тяжком
преступлении путем перевода его в разряд дисциплинарных нарушений
была бы, по нашему мнению, серьезным злоупотреблением, хотя в
соответствии с Конвенцией статья 6 применялась бы и в этом случае.
Большую помощь нам оказало отдельное мнение г-на Велтера, и, в
частности, мы согласны с точкой зрения, выраженной в п. 9 его
мнения, и его аргументацией относительно того, почему статья 6
была неприменима в отношении любого из пяти заявителей.
Из вышесказанного следует, что в отношении статьи 50 никаких
вопросов не возникает.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ТОРА ВИЛЬЯЛМСОНА
1. Я не могу согласиться с аргументацией большинства членов
Суда, выраженной в п. 62 Решения. Большинство считает, что арест с
усиленным режимом содержания по Закону 1903 г. не является
лишением свободы в контексте статьи 5 Конвенции. По моему мнению,
он таковым является и по своему характеру, и с правовой точки
зрения.
Как сказано в п. 19 Судебного решения, военнослужащим,
находящимся под арестом с усиленным режимом содержания, не
позволяется та же свобода передвижения, как остальным военным. Эти
ограничения явно отклоняются от обычных условий армейской жизни в
вооруженных силах Нидерландов. Военнослужащие, подвергнутые такому
аресту, должны оставаться во внеслужебное время в специально
отведенном помещении, не могут пользоваться комнатами отдыха,
доступными для других в тех же казармах, и часто спят также в
отдельных помещениях.
Точка зрения о том, что такое обращение равносильно лишению
свободы, усиливается его целью, которая, совершенно очевидно,
является карательной. Стоит также отметить, что здесь налицо
обращение, которое характеризуется термином "арест", а он уже сам
по себе означает лишение свободы.
Вышеизложенное не дает мне основания согласиться с тем, что
имеет место нарушение статьи 5 Конвенции в том, что касается
ареста с усиленным режимом содержания г-на Де Вита
(п. 41 Решения), а также г-на Дона и г-на Шула (п. 65 Решения).
Этот вывод основан на моем толковании п. 1 "b" статьи 5, которое
дается ниже. В деле г-на Де Вита он также основан на том факте,
что заявитель отбывал арест с усиленным режимом содержания после
того, как Решение было вынесено Высшим военным судом Нидерландов.
2. Пункт 1 "b" статьи 5 Конвенции разрешает "законный арест
или задержание лица... с целью обеспечения выполнения любого
обязательства, предписанного законом". Большинство членов Суда,
соглашаясь с большинством членов Комиссии, считают это положение
неприменимым в данном деле (п. 69 Решения). Я не могу согласиться
с большинством по этому пункту. Любое государство, в котором есть
военная служба, организует ее на основе утвердившихся принципов,
которые в случае Нидерландов оговорены в законах и нормах,
упомянутых в данном Решении. Эти нормы образуют четкое целое и
предписывают военнослужащим конкретные обязательства. Мне кажется,
что, вовсе не подрывая верховенство права, такой свод правил не
выходит за рамки статьи 5 п. 1 "b".
Этот вывод тем не менее не относится к предварительному
заключению г-на Энгеля сверх 24 часов, разрешенных по статье 45
Закона 1903 г. (п. 26 Решения). По этому конкретному пункту я
согласен с большинством членов Суда (см. п. 69).
3. В п. 91 Судебного решения большинство членов Суда
рассматривают жалобу в свете статьи 6 п. 3 "c", "d" Конвенции. Я
не разделяю этот подход.
Что касается п. 3 "c" статьи 6, то простое прочтение этого
текста, мне кажется, указывает на то, что обвиняемый должен сам
решить, будет ли он защищать себя сам или поручит делать это
адвокату. Более того, это соответствует общим принципам права,
отраженным в статье 6. Я не понимаю, как в данном деле Суд, не
говоря уже об административном органе, может разумно решить, в
какой степени обвиняемый способен осуществить свою собственную
защиту. Поэтому я считаю, что в деле г-на Де Вита, г-на Дона и
г-на Шула имело место нарушение статьи 6 п. 3 "c".
Что касается статьи 6 п. 3 "d" Конвенции, то я согласен с
большинством членов Суда, когда они заявляют в п. 91 Судебного
решения, что она не требует допроса всех свидетелей, которых
заявитель пожелает вызвать. Я, как и большинство, считаю, что
"равенство сторон" является важным моментом при толковании этой
статьи. Тем не менее она дает право лицу, обвиняемому в уголовном
преступлении, на то, чтобы свидетели с его стороны были выслушаны
судом, разбирающим это дело, если только нет юридически
действительных причин не делать этого. Данный Суд, правда,
обладает весьма неполной информацией о фактах, касающихся
предполагаемых нарушений статьи 6 п. 3 "d". Утверждается, что в
деле г-на Де Вита каждый раз создавались препятствия для вызова
двух свидетелей (п. 42 и 91 Судебного решения). Это утверждение,
по-моему, не было опровергнуто. Даже если инспектор, занимающийся
разбором жалоб, 5 марта 1971 г. выслушал свидетелей (п. 41), это
не может считаться выполнением обязательства по статье 6 п. 3 "d",
потому что он не является судом по смыслу статьи 6 п. 1.
Соответственно, я считаю, что в деле г-на Де Вита имеет место
нарушение статьи 6 п. 3 "d". С другой стороны, я согласен с
большинством членов Суда, что в деле г-на Дона и г-на Шула не было
нарушения этой статьи, поскольку не было установлено, что они
обращались с ходатайством в Высший военный суд по этому вопросу.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ БИНДШЕДЛЕР-РОБЕРТ
Я согласна с постановляющей частью Судебного решения, за
исключением двух пунктов, касающихся предварительного ареста
г-на Энгеля. В них зафиксирован вывод о том, что его арест был
произведен в нарушение статьи 5 п. 1 Конвенции, во-первых,
поскольку он не находит оправдания в ее тексте (п. 4), и,
во-вторых, потому, что его срок превысил 24 часа, предусмотренные
законодательством Нидерландов (п. 5).
1. Различия в мнениях по первому вопросу отражают основное
разногласие о применимости статьи 5 п. 1 к этой проблеме.
Первая часть Судебного решения основана на той идее, что
статья 5 п. 1 применима de plano к дисциплинарным мерам и
наказаниям в виде лишения свободы, налагаемым в контексте
военно-дисциплинарного права. Из этого следует i), что
дисциплинарные наказания в виде лишения свободы согласуются с
Конвенцией, только если они выносятся Судом в соответствии с
п. 1 "a" статьи 5; и ii) что в соответствии с ее подпунктом "c"
предварительный арест или задержание могут осуществляться только с
целью доставки арестованного в компетентный судебный орган, а не к
вышестоящему начальнику, даже если он уполномочен налагать
дисциплинарные взыскания. Если, учитывая факты настоящего дела,
первый из этих выводов не позволяет сделать заключение о нарушении
Конвенции, то второй дал возможность Суду прийти к заключению о
том, что в случае предварительного ареста г-на Энгеля имело место
нарушение статьи 5 п. 1.
К сожалению, я не могу разделить эту точку зрения; я думаю,
что, несмотря на то, что перечень в п. 1 статьи 5 весьма широк,
меры и взыскания военно-дисциплинарного права не охватываются
статьей 5 п. 1. Вот мои аргументы:
1) Необходимо учитывать особенности военной службы и роль
дисциплинарного права в воспитании и поддержании дисциплины,
которая является sine qua non для надлежащего функционирования
армии - этого особого института. Недостаточно принять, как это
делает Суд, узкую концепцию лишения свободы; что действительно
нужно иметь в виду - это всю систему дисциплинарного права.
Военная дисциплина требует, в частности, безотлагательных и
эффективных мер и наказаний, адаптированных к каждой ситуации,
которые вышестоящий начальник должен иметь возможность назначать.
2) Сама Конвенция признает в п. 3 "b" статьи 4 особые
характеристики военной службы. Это положение отражает основной
выбор, сделанный Договаривающимися Сторонами, и утверждает в общем
виде совместимость военной службы с Конвенцией. Частичная отмена и
ограничение основных прав, к которым это может привести, например,
права на свободу передвижения, гарантированного статьей 2
Протокола N 4, таким образом, не противоречат Конвенции, даже если
это прямо не оговорено. В настоящее время дисциплинарная система,
характерная для армии, как раз и представляет собой один из таких
видов ограничений; п. 1 статьи 5 не касается военно -
дисциплинарного права, и его содержание относится только к
ситуациям гражданской жизни. Судья Фердрос был прав, когда
подчеркнул в своем отдельном мнении, что дисциплинарные взыскания
в рамках военной службы являются sui generis.
3) Тот факт, что дисциплинарное право не подпадает под
статью 5 п. 1, служит единственным объяснением формулировки этой
статьи и полной невозможности применения ее к ситуациям,
относящимся к военно-дисциплинарному праву. Эти факторы, а также
место статьи 5 в Конвенции и ее логическая связь со статьей 6
указывают на то, что составители Конвенции имели в виду лишь
ситуации, относящиеся к уголовному процессу.
4) Вышеуказанные моменты подтверждаются тем, как государства -
участники Конвенции решают этот вопрос в своем внутреннем
законодательстве. Даже сегодня по их военно-дисциплинарному праву
вышестоящий командир обычно является инстанцией, наделенной
полномочиями принимать меры или налагать наказания, включая и те,
которые предусматривают лишение свободы. В некоторых государствах
предусмотрена судебная проверка таких решений, но она не всегда
имеет приостанавливающий эффект; более того, статья 5 п. 1 "a" не
дифференцирует требования применительно к различным органам
правосудия. Правительства, по-видимому, не предусмотрели
возможности того, что на их военно-дисциплинарное право - в
противоположность их военно-уголовному судопроизводству - может
оказывать воздействие Конвенция. В этих обстоятельствах трудно
одобрить толкование, которое игнорирует широко распространенную
концепцию, согласно которой необходимо учитывать "общий
знаменатель соответствующих законодательств различных
Договаривающихся Сторон", если воспользоваться формулировкой Суда,
употребленной в другом контексте (п. 82 настоящего Решения).
Из вышеизложенного я делаю вывод, что предварительный арест
г-на Энгеля не подпадал под п. 1 "a" статьи 5, поскольку он был
произведен в рамках дисциплинарного производства, а также что эта
статья в результате не была нарушена на том основании, что
г-н Энгель был арестован и содержался под стражей для того, чтобы
предстать перед своим непосредственным начальником, а не перед
судебным органом.
2. Утверждение о том, что статья 5 п. 1 не применима к
дисциплинарному праву, не означает, что дисциплинарные меры и
взыскания вообще не подлежат контролю. В действительности, как
указывается в Судебном решении, статья 6 дает органам Конвенции
возможность корректировать излишнее расширение сферы применения
дисциплинарного права; более того, имеются основания утверждать,
что меры и взыскания по дисциплинарному праву, которые включают
лишение свободы, не освобождаются от требования законности,
которое составляет основу всей статьи 5.
Конечно, можно оценить арест г-на Энгеля и с этой точки
зрения. Однако, хотя я признаю, что здесь с самого начала
присутствовал оттенок незаконности, поскольку он продолжался более
24 часов, я не могу согласиться с выводом о нарушении в данном
случае Конвенции. Государство, которое возмещает ущерб,
причиненный в нарушение международного права, тем самым снимает с
себя ответственность; предоставление ему этой возможности как раз
и является смыслом этой нормы, при условии, что все остальные
внутренние средства были исчерпаны (см. Guggenheim, {Traite} <*>
de droit international public, v. II, p. 23). В рассматриваемом
случае государство полностью возместило ущерб, причиненный
г-ну Энгелю, когда судебный орган, рассмотрев жалобу, принял
Решение о том, что двухдневный арест строгого содержания, к
которому он был приговорен, может считаться отбытым во время
предварительного ареста. При таких обстоятельствах уже нет
необходимости фиксировать нарушение Конвенции в
постановляющей части Судебного решения. Данный подход не
противоречит сложившейся практике Суда каждый раз, когда он
утверждал, что зачет предварительного заключения в срок приговора
не мешал ему констатировать незаконность содержания под стражей,
но речь шла о таком длительном сроке, вычитание которого из общего
срока не было равносильным полному возмещению ущерба. Кроме того,
вопрос был поставлен перед Судом в контексте предоставления
справедливого удовлетворения (см., например, Решение по делу
Неймастера от 7 мая 1974 г. Серия A, т. 17, с. 18 - 19).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке
набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
ОТДЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЭВРИГЕНИСА
1. К сожалению, я не мог согласиться с большинством членов
Суда по п. 3, 14, 15 и 16 постановляющей части Судебного решения.
Вот те моменты, которые заставили меня выразить свое несогласие:
a) Большинство членов Суда посчитало, что направление
г-на Дона и г-на Шула в дисциплинарное подразделение во исполнение
Решения Высшего военного суда Нидерландов отвечало требованиям
статьи 5 п. 1 "a" Конвенции. Их осуждение с лишением свободы
исходило, по мнению большинства моих коллег, от "суда" в том
значении, которое этот термин имеет в контексте статьи 5 п. 1 "a".
Военный суд, если использовать терминологию, применяемую в
сложившейся практике нашего Суда, был судом как таковым; однако, с
другой стороны, трудно рассматривать процедуру, предписанную
законом и примененную в настоящем деле, как соответствующую
условиям, которым должен удовлетворять судебный орган, отвечающий
понятию суда по смыслу статьи 5 п. 1 "a". Мне кажется, что два
аспекта этой процедуры не отвечают этим условиям, а именно свобода
действий, допустимая для адвоката обвиняемого, с одной стороны, и
принятие доказательств - с другой.
Что касается первого аспекта, то факты, отмеченные Судом
(п. 32, 48, 91 данного Решения), свидетельствуют о серьезном
ограничении свободы действий адвоката ответчика в Военном суде при
слушании дисциплинарных дел, подобных тем, которые мы
рассматриваем. Адвокат фактически не может принимать участие в
процессе, а только дает консультации по правовым вопросам, причем
только по специфическим вопросам, которые могут быть затронуты в
жалобе его клиента, например вопросы, возникающие при обращении к
Европейской конвенции о защите прав человека. Кроме того, есть все
основания полагать, что адвокату не разрешается делать заявления
во время слушания (см. ссылку на доклад от 23 декабря 1970 г.
и.о. секретаря Высшего военного суда Нидерландов; Решение о
приемлемости; доклад Комиссии, с. 99). Учитывая эти ограничения,
трудно примирить рассматриваемую процедуру с понятием суда по
смыслу статьи 5 п. 1 "a". Давайте не будем забывать, что это суд,
который принимает решения, в том числе и о лишении свободы
(см. Решение по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от
18 июня 1971 г. Серия A, т. 12, с. 41 - 42, п. 78 - 79 и п. "b"
ниже).
Эти же соображения относятся и ко второму упомянутому выше
процедурному аспекту, а именно предписанной законом и
осуществляемой на практике процедуре принятия доказательств в
Военном суде, когда он проводит заседания в качестве
дисциплинарного трибунала. Как следует из фактов, отмеченных
Судом, и учитывая нормы нидерландского права, применимые к этому
делу (см. п. 31 и 91 данного Решения), вызов и заслушивание
показаний свидетелей защиты имеет смысл лишь в условиях,
обеспечивающих необходимые гарантии для защиты, особенно на
судебном процессе, исходом которого может стать назначение
наказания в виде лишения свободы. По этим основаниям я вынужден
прийти к заключению, что в деле г-на Дона и Шула имело место
нарушение статьи 5 п. 1.
Сказав это, я подумал, что, поскольку Суд решил, что обвинение
против этих двух заявителей было "уголовным" (статья 6 п. 80
Решения, в частности п. 85 in fine), ему следовало бы воздержаться
от рассмотрения вопроса о том, соответствует ли Высший военный суд
понятию "суд" по смыслу статьи 5 п. 1 "a". Хотя слово "суд"
означает в принципе автономное понятие в каждой из вышеупомянутых
статей, это тем не менее не меняет тот факт, что суд, упомянутый в
п. 1 "a" статьи 5, должен отвечать требованиям статьи 6, когда,
как в настоящем деле, налагаемое им наказание в виде лишения
свободы в конце концов оказывается результатом уголовного
обвинения и, следовательно, подпадает под статью 6.
В соответствующих случаях допускается, чтобы суд, упомянутый в
п. 1 "a" статьи 5, отвечал не всем условиям, предусмотренным
статьей 6 для уголовного суда. Противоположное трудно представить
и с логической, и с правовой точки зрения. Если наказание в виде
лишения свободы было назначено судом, который отвечал условиям
статьи 6, нет смысла спрашивать, соответствовал ли этот суд
понятию суда по смыслу статьи 5 п. 1 "a".
b) Такие же доводы подвели меня к мысли о том, что я должен
выразить несогласие с мнением большинства членов Суда по
п. 14 - 16 и соответствующего пункта постановляющей части Решения.
Здесь я просто сошлюсь на замечания, изложенные мной выше в
п. 1 "a".
Тем не менее я считаю, что рассмотрение дел о направлении в
дисциплинарное подразделение в свете понятия "уголовное обвинение"
по статье 6 требует некоторых замечаний более широкого плана.
Возьму на себя смелость изложить их здесь, т.к. хочу показать, что
по этим моментам мое несогласие с большинством более очевидно.
Назначая наказание в виде направления в дисциплинарное
подразделение (дело г-на Дона и г-на Шула) или пересматривая такое
наказание, назначенное несудебным органом (дело г-на Де Вита),
Военный суд действовал в соответствии с нидерландским правом как
дисциплинарный трибунал. В тех случаях и в той степени, когда
Военный суд рассматривает дела, по которым возможно наказание в
виде лишения свободы, производство в нем не может в принципе
считаться противоречащим Конвенции. Однако наш Суд решил, и притом
справедливо, что вышеупомянутые дела не только влекут за собой
наказания в виде лишения свободы, но и подпадают под понятие
"уголовное обвинение" по смыслу статьи 6 Конвенции. Таким образом,
следовало выяснить, предоставлял ли Военный суд гарантии, которых
эта статья требует от уголовного суда. Большинство членов Суда
посчитали, что в настоящем деле эти гарантии присутствовали, за
исключением требования статьи 6 п. 1 о том, чтобы слушания были
публичными. Картина такого уголовного суда, представленная мнением
большинства, кажется мне мало совместимой с минимальными
требованиями статьи 6 для идеального уголовного суда.
Действительно, трудно представить, чтобы уголовный суд, независимо
от его уровня или компетенции, мог, не нарушая статьи 6,
взаимодействовать с адвокатом, на свободу действий которого,
традиционно допустимую в уголовном судопроизводстве в
демократических странах Европы, наложены такие серьезные
ограничения, а принятие доказательств в пользу обвиняемых также
подвергнуто ограничениям. Конечно, нельзя приписывать эти
недостатки Военному суду, который, не следует забывать, действовал
в настоящих делах в соответствии с нидерландским правом как
дисциплинарный трибунал и поэтому, естественно, не задавался
вопросом о соответствии статье 6 Конвенции. Именно в нашем Решении
проводится граница, за которой дисциплинарное нарушение становится
уголовным и требует в ретроспективе, в соответствии с Конвенцией,
чтобы дисциплинарный трибунал предоставлял гарантии уголовного
суда. Я боюсь, что мнение большинства в той степени, в какой оно
ограничивает эти гарантии, дает весьма рискованное толкование
статьи 6 и особенно понятия уголовного суда. Я также хотел бы
указать в том же самом контексте, что при классификации по смыслу
Конвенции дела как уголовного, независимо от того, соответствует
эта концепция национальному праву или нет, нужно привлекать
гарантии статьи 7.
c) Придя к заключению о нарушении статьи 5 п. 1 по причинам,
изложенным выше, я должен логически заключить, что в деле
г-на Дона и г-на Шула имело место нарушение статьи 5 п. 4. Если
Военный суд, который, судя по настоящему Решению, осуществляет
одновременно функции и суда, упомянутого в п. 1 "a" статьи 5, и
суда, упомянутого в п. 4 статьи 5, не отвечает понятию суда
первого из упомянутых пунктов, тогда он также не будет в принципе
отвечать понятию суда по второму пункту. Я согласился с
большинством по этому вопросу, приняв во внимание тот факт, что по
нидерландскому праву существует суд общей юрисдикции, в котором
можно оспорить законность любого лишения свободы (статья 289
Гражданско-процессуального кодекса и разделы 2 и 53 Закона о
судебной системе).
2. Мой голос по пункту 6 резолютивной части Судебного решения
был отдан за то, что в упомянутых делах нарушения статьи 5 п. 1 и
статьи 14 в их сочетании не было. Если бы был задан вопрос, я бы
по тем же самым причинам (п. 72 Решения) проголосовал так же в
отношении жалоб в Суде, которые, как считалось, не касаются
лишения свободы. Суд, однако, посчитал, что он не может поддержать
эти дела по причинам, изложенным в п. 71 Судебного решения. Я не
могу разделить эту точку зрения. В соответствии с практикой Суда
(см. Решение по делу "О языках в Бельгии" от 23 июля 1968 г.
Серия A, т. 6, с. 33 - 34, п. 9; Решение по делу Национального
профсоюза полиции Бельгии от 27 октября 1975 г. Серия A, т. 19,
с. 19, п. 44) "мера, которая находится в соответствии с
требованиями статьи, провозглашающей право или свободу, может,
однако, нарушить статью 14 по причине своего дискриминационного
характера". Статья 14 обязывает государства гарантировать "без
какой-либо дискриминации" пользование правами и свободами,
изложенными в Конвенции. Конвенция, таким образом, запрещает любую
дискриминацию в сфере действия любого права, гарантированного
Конвенцией, независимо от того, принимает ли такая дискриминация
позитивную форму расширения пользования таким правом или
отрицательную форму ограничения (правомерного или нет) этого
права. Я не могу понять, как можно a fortiori делать различия в
контексте статьи 14, как она истолкована Судом, между мерами,
ведущими к неправомерному ограничению обсуждаемого права, и
мерами, допускаемыми Конвенцией. Дискриминационное отношение,
связанное с применением мер любой из этих категорий, может
привести к дискриминации, подпадающей под действие статьи 14
Конвенции. Следовательно, Суд должен расследовать с точки зрения
соответствия статье 14 и те наказания, предложенные его вниманию,
которые, как он в конце концов посчитал, не ведут к лишению
свободы.
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
CASE OF ENGEL AND OTHERS
JUDGMENT
(Strasbourg, 8.VI.1976)
In the case of Engel and others,
The European Court of Human Rights, taking its decision in
plenary session in application of Rule 48 of the Rules of Court
and composed of the following judges:
MM. H. Mosler, President,
A. Verdross,
M. Zekia,
J. Cremona,
G. Wiarda,
P. O'Donoghue,
Mrs. H. Pedersen,
MM. {T. Vilhjalmsson},
S. Petren,
A. Bozer,
W. Ganshof Van Der Meersch,
Mrs. D. Bindschedler-Robert,
M. D. Evrigenis
and also Mr. M.-A. Eissen, Registrar, and Mr. H. Petzold,
Deputy Registrar,
Having deliberated in private on 30 and 31 October 1975, from
20 to 22 January and from 26 to 30 April 1976,
Delivers the following judgment, which was adopted on the
last-mentioned date:
PROCEDURE
1. The case of Engel and others was referred to the Court by
the European Commission of Human Rights (hereinafter referred to
as "the Commission") and by the Government of the Kingdom of the
Netherlands (hereinafter referred to as "the Government"). The
case originated in five applications against the Kingdom of the
Netherlands which were lodged with the Commission in 1971 by
Cornelis J.M. Engel, Peter van der Wiel, Gerrit Jan de Wit,
Johannes C. Dona and Willem A.C. Schul, all Netherlands nationals.
2. Both the Commssion's request, to which was attached the
report provided for in Article 31 (art. 31) of the Convention for
the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms
(hereinafter referred to as "the Convention"), and the application
of the Government were lodged with the registry of the Court
within the period of three months laid down in Articles 32 para. 1
and 47 (art. 32-1, art. 47) - the former on 8 October 1974, the
latter on 17 December. They referred to Articles 44 and 48
(art. 44, art. 48) and to the declaration whereby the Kingdom of
the Netherlands recognised the compulsory jurisdiction of the
Court (Article 46) (art. 46). Their purpose is to obtain a
decision from the Court as to whether or not the facts of the case
disclose a breach by the respondent State of its obligations under
Articles 5, 6, 10, 11, 14, 17 and 18 (art. 5, art. 6, art. 10,
art. 11, art. 14, art. 17, art. 18) of the Convention.
3. On 15 October 1974, the President of the Court drew by lot,
in the presence of the Registrar, the names of five of the seven
judges called upon to sit as members of the Chamber;
Mr. G.J. Wiarda, the elected judge of Netherlands nationality, and
Mr. H. Mosler, Vice-President of the Court, were ex officio
members under Article 43 (art. 43) of the Convention and Rule 21
para. 3 (b) of the Rules of Court respectively. The five judges
thus designated were Mr. A. Verdross, Mr. M. Zekia, Mr. P.
O'Donoghue, Mr. T. {Vilhjalmsson} and Mr. R. Ryssdal (Article 43
in fine of the Convention and Rule 21 para. 4) (art. 43).
Mr. Mosler assumed the office of President of the Chamber in
accordance with Rule 21 para. 5.
4. The President of the Chamber ascertained, through the
Registrar, the views of the Agent of the Government and the
delegates of the Commission regarding the procedure to be
followed. By an Order of 31 October 1974, he decided that the
Government should file a memorial within a time-limit expiring on
14 February 1975 and that the delegates should be entitled to file
a memorial in reply within two months of receipt of the
Government's memorial. On 22 January 1975, he extended the
time-limit granted to the Government until 1 April.
The Government's memorial was received at the registry on
1 April, that of the delegates on 30 May 1975.
5. After consulting, through the Registrar, the Agent of the
Government and the delegates of the Commission, the President
decided by an Order of 30 June 1975 that the oral hearings should
open on 28 October.
6. At a meeting held in private on 1 October 1975 in
Strasbourg, the Chamber decided under Rule 48 to relinquish
jurisdiction forthwith in favour of the plenary Court,
"considering that the case raise(d) serious questions affecting
the interpretation of the Convention ...". At the same time, it
took note of the intention of the Commission's delegates to be
assisted during the oral procedure by Mr. van der Schans, who had
represented the applicants before the Commission; it also
authorised Mr. van der Schans to speak in Dutch (Rules 29 para. 1
in fine and 27 para. 3).
7. On 27 October 1975, the Court held a preparatory meeting to
consider the oral stage of the procedure. At this meeting it
compiled two lists of requests and questions which were
communicated to the persons who were to appear before it. The
documents thus requested were lodged by the Commission on the same
day and by the Government on 21 November 1975.
8. The oral hearings were held in public at the Human Rights
Building, Strasbourg, on 28 and 29 October 1975.
There appeared before the Court:
- for the Government:
- Mr. C.W. Van Santen, Deputy Legal Adviser at the Ministry of
Foreign Affairs, Agent;
- Mr. C.W. Van Boetzelaer Van Asperen, Permanent
Representative of the Netherlands to the Council of Europe,
Substitute Agent;
- Mr. E. Droogleever Fortuijn, Solicitor for the Government,
- Mr. R.J. Akkerman, Official at the Ministry of Defence,
- Mr. W. Breukelaar, Official at the Ministry of Justice,
- Mr. J.J.E. Schutte, Official at the Ministry of Justice,
- Mr. A.D. Belinfante, Professor at the University of
Amsterdam, Advisers;
- for the Commission:
- Mr. J.E.S. Fawcett, Principal Delegate,
- Mr. F. Ermacora, Delegate,
- Mr. E. Van Der Schans, who had represented the applicants
before the Commission, assisting the delegates under Rule 29 para.
1, second sentence.
The Court heard addresses by Mr. Fawcett, Mr. Ermacora and
Mr. van der Schans for the Commission and by Mr. van Santen,
Mr. Droogleever Fortuijn and Mr. Belinfante for the Government, as
well as their replies to questions put by the Court.
9. On 30 October, the Commission produced various documents
which its representatives had mentioned during the oral hearings.
10. On the instructions of the Court, the Registrar requested
the Commission, on 3 and 13 November 1975, to supply it with
details on a particular point of the case; these were furnished on
4 and 14 November.
AS TO THE FACTS
11. The facts of the case may be summarised as follows:
12. All applicants were, when submitting their applications to
the Commission, conscript soldiers serving in different
non-commissioned ranks in the Netherlands armed forces. On
separate occasions, various penalties had been passed on them by
their respective commanding officers for offences against military
discipline. The applicants had appealed to the complaints officer
(beklagmeerdere) and finally to the Supreme Military Court (Hoog
Militair Gerechtshof) which in substance confirmed the decisions
challenged but, in two cases, reduced the punishment imposed.
The system of military disciplinary law
in the Netherlands
13. The disciplinary law concerning the Netherlands Army,
applicable at the time of the measures complained of in this case,
was set out in the Military Discipline Act of 27 April 1903 (Wet
op de Krijgstucht - hereinafter referred to as "the 1903 Act"),
the Regulations on Military Discipline of 31 July 1922 (Reglement
betreffende de Krijgstucht), the Military Penal Code of 27 April
1903 (Wetboek van Militair Strafrecht) and the Army and Air Force
Code of Procedure in its version of 9 January 1964 (Rechtspleging
bij de Land-en Luchtmacht).
This system of law has evolved during the course of the years.
In particular, certain provisions of the 1903 Act, applied in the
present case, have been repealed or amended by an Act of
12 September 1974, which came into force on 1 November 1974.
14. Alongside disciplinary law, there exists in the
Netherlands a military criminal law. Proceedings under the latter
are held at first instance before a court martial (Krijgsraad) and
subsequently, if appropriate, before the Supreme Military Court on
appeal.
The account that follows relates solely to military
disciplinary law which, like military criminal law, applies
equally to conscript servicemen, such as the applicants, and to
volunteers.
Military disciplinary offences
15. Offences against military discipline are defined in
Article 2 of the 1903 Act as being:
"1. all acts not included in any criminal legislation which
are contrary to any official order or regulation or inconsistent
with military discipline and order;
2. such criminal acts as fall within the jurisdiction of the
military judge, insofar as they are inconsistent with military
discipline and order but at the same time of such trivial nature
that the matter can be dealt with in proceedings other than
criminal proceedings."
The Regulations on Military Discipline of 31 July 1922 set out
the basic principles of military discipline (Section 15 para. 2).
Under Section 16 para. 1, the question whether or not the conduct
of a member of the armed forces is consistent with military
discipline and order must be answered by reference to the general
considerations set out in the first part of those Regulations.
Sections 17 to 26 list - by way of example, as stated in
Section 16 para. 2 - offences against military discipline, such as
membership of extremist organisations, non-observance of secrecy,
possession and distribution of objectionable writings, showing
discontentment, failure to perform military duties, absence
without leave, incorrect or disorderly behaviour, disrespect for
property, failure to give assistance, neglect of hygiene and
cleanliness, failure to perform watch and patrol duties, etc.
Several of these acts and omissions constitute at the same
time criminal offences punishable under the Military Penal Code,
for example, absence without leave for one day or more
(Article 96), disobedience to a military order (Article 114) and
distribution of objectionable writings (Article 147).
Under Article 8 of the Army and Air Force Code of Procedure
the competent officer imposes a disciplinary penalty if he
considers that the person concerned is guilty of an offence that
can be dealt with outside criminal proceedings.
Military disciplinary penalties and measures
16. At the relevant time, the provisions on the various
penalties that could be imposed on persons having committed
disciplinary offences were contained in Articles 3 to 5 of the
1903 Act.
The nature of the penalties depended on the rank of the
offender. Thus, Article 3-A provided for reprimand, "light arrest
(licht arrest) of at most 14 days" and "strict arrest (streng
arrest) of at most 14 days" as the principal disciplinary
punishments for officers. As regards non-commissioned officers,
Article 4-A provided, inter alia, for reprimand, restrictions to
camp during the night, "light arrest of at most 21 days",
"aggravated arrest (verzwaard arrest) of at most 14 days" and
"strict arrest of at most 14 days". Ordinary servicemen were,
under Article 5-A, subject, broadly speaking, to the same
punishments as non-commissioned officers, with the additional
possibility for privates of "committal to a disciplinary unit"
(plaatsing in een tuchtklasse). All ranks of servicemen could,
under paragraph B of each of the above Articles, also suffer loss
of wages as "supplementary punishment".
17. Under the 1903 Act the manner of execution of disciplinary
punishments also varied according to rank.
18. Execution of light arrest was governed by Article 8:
"Light arrest shall be carried out:
A. By officers:
1. on land: in their dwellings, tent or barracks or, when
bivouacking, in the place designated by the commanding officer;
2. ...
B. By non-commissioned officers and ordinary servicemen:
1. on land: in their barracks, base or dwellings or, when in
quarters, camping or bivouacking, in the place designated by the
commanding officer;
2. ...
...
Servicemen undergoing light arrest are not excluded from
performing their duties."
The effect of this provision was that any serviceman under
light arrest, irrespective of rank, had usually to remain in his
dwelling during off-duty hours if he lived outside the barracks;
otherwise he was confined to barracks.
Officers and non-commissioned officers normally lived outside,
whereas ordinary servicemen were as a rule obliged to live within,
the barracks. In practice, ordinary servicemen had for some time
enjoyed a degree of freedom of movement in the evenings between
five o'clock and midnight and at weekends. They often made use of
this to stay with their families but this did not mean that they
were no longer required to live in barracks.
By reason of the above, an ordinary serviceman, unlike an
officer or non-commissioned officer, was in general not able to
serve light arrest at home, and he thereby lost the privilege of
returning to his family home during off-duty hours. Conscripts
permitted to live outside the barracks were in the same situation:
under Article 123 of the Rules for Internal Service in the Royal
Army (Reglement op de Inwendige Dienst der Koninklijke Landmacht),
the permission was suspended, inter alia, in the case of
disciplinary arrest; however, this provision, deemed contrary to
the 1903 Act, disappeared in 1974.
A serviceman under light arrest at the barracks was allowed
visits, correspondence and the use of the telephone; he could move
freely about the barracks outsite duty hours, being able for
instance to visit the camp cinema, canteen and other recreation
facilities.
19. The execution of aggravated arrest, which applied only to
non-commissioned officers and ordinary servicemen, was governed by
Article 9 of the 1903 Act. Those concerned continued to perform
their duties but for the rest of the time had to remain, in the
company of other servicemen undergoing a similar punishment, in a
specially designated but unlocked place. The offender might
receive visits if he had the company commander's written
permission. Unlike a person under light arrest, he could not move
freely about the barracks so as to visit the cinema, canteen or
recreation facilities. As far as possible, ordinary servicemen had
to be separated from their fellows (afzondering) during the night.
20. The execution of strict arrest was governed by Article 10
of the 1903 Act. The period of arrest, covering both duty and
off-duty hours, was served by officers in a similar manner to
light arrest, that is they usually remained at home, whereas
non-commissioned officers and ordinary servicemen were locked in a
cell. All ranks were excluded from the performance of their normal
duties.
21. Execution of what at the time was the most severe form of
disciplinary penalty, committal to a disciplinary unit (plaatsing
in een tuchtklasse), which applied only to privates, was governed
by Articles 18 and 19 of the 1903 Act. This punishment consisted
of submitting the offender to a stricter discipline than normal by
sending him to an establishment which was specially designated for
that purpose (Article 18). According to Article 19, service in a
disciplinary unit was imposed for a period, determined when the
penalty was pronounced, of from three to six months. In this
respect alone did it differ from committal to a punishment unit
(plaatsing in een strafklasse), a supplementary punishment which,
under Article 27 of the Military Penal Code, could be imposed on a
serviceman, in the context of criminal proceedings, for a period
of from three months to two years.
Committal to a disciplinary unit, when it was ordered towards
the end of military service, generally delayed the individual's
return to civil life. Its execution was governed by a Decree of
14 June 1971 (Besluit straf-en tuchtklassen voor de krijgsmacht)
which concerned both committal to a punishment unit and, in
principle (Article 57), committal to a disciplinary unit. Those
undergoing such punishment were removed from their own unit and
placed in a special, separate group; their movements were
restricted, they carried out their military service under constant
supervision and emphasis was placed on their education
(Articles 17, 18 and 20).
The units were divided into three sections. Offenders as a
rule passed thirty days in each of the first two, but these
periods could be prolonged or shortened according to their conduct
(Articles 26 and 27). As far as possible, they spent their nights
separated from each other (afgezonderd - Article 28). In the first
section, they were allowed to receive visits twice a month and to
study during off-duty hours (Article 29). In the second, they also
enjoyed a degree of freedom of movement on Saturdays and Sundays
and at least twice a week could visit the canteen and/or
recreation facilities in the evening after duty (Article 30). In
the third, the {regime} was appreciably less strict (Article 31).
22. Under Article 20 of the 1903 Act, a serviceman on whom the
punishment of committal to a disciplinary unit had been imposed
might, on that ground, be placed under arrest after sentence had
been passed and held in custody until he arrived at the
establishment where the punishment was to be served. It seems that
any of the three forms of arrest outlined above could be employed
under the terms of this text.
No provision existed in military disciplinary law to limit or
fix in advance or otherwise control the duration of this interim
custody, or to provide for the possibility of deducting the period
of such custody from the time to be spent in the disciplinary
unit.
23. Disciplinary penalties imposed on a serviceman could be
taken into account when, for example, the question of his
promotion arose. On the other hand they were not entered on his
criminal record and, according to the information obtained by the
Court at the hearing on 28 October 1975, had no effects in law on
civil life.
24. As the result of the Act of 12 September 1974, both the
range of disciplinary punishments available and the manner in
which they are to be enforced have been made the same for all
ranks of servicemen. Strict arrest and committal to a disciplinary
unit are abolished. Even before its entry into force (1 November
1974), these punishments had ceased to be imposed in practice,
following a ministerial instruction.
While reprimand, light arrest and aggravated arrest remain,
the maximum period during which any arrest may be imposed is now
fourteen days, and aggravated arrest is henceforth also applicable
to officers (Articles 3, 8 and 9 of the 1974 Act). Aggravated
arrest today constitutes the severest form of disciplinary
punishment. Three further penalties have been introduced by the
1974 Act: extra duties of between one and two hours a day,
compulsory presence overnight in the barracks or quarters, and a
fine.
Military disciplinary procedure
25. Articles 39 to 43 of the 1903 Act state who may impose
disciplinary punishments. This is normally the commanding officer
of the individual's unit. He investigates the case and hears the
serviceman accused (Article 46 of the 1903 Act) and questions
witnesses and experts if that proves necessary.
For each offence committed the officer chooses which of the
various punishments available under the law should be applied.
"When determining the nature and severity of disciplinary
punishments", he shall be "both just and severe", shall have
"regard to the circumstances in which the offence was committed as
well as to the character and customary behaviour of the accused"
and shall base his decision "on his own opinion and belief"
(Article 37 of the 1903 Act).
26. Article 44 of the 1903 Act provides that any superior who
has sufficient indication to suppose that a subordinate has
committed a severe offence against military discipline is
entitled, if necessary, to give notice of his provisional arrest
(voorlopig arrest); the subordinate is obliged to comply
immediately with that notification. Provisional arrest is usually
served in the same way as light arrest, but, if required either in
the interest of the investigation or in order to prevent disorder,
it is served in a similar way to aggravated or, as was the case
prior to the 1974 Act, strict arrest. The serviceman concerned is
as a rule excluded from performing his duty outside the place
where he is confined. Article 45 stipulates that provisional
arrest shall not last longer than 24 hours and Article 49 states
that the hierarchical superior of the officer imposing provisional
arrest may set it aside after hearing the latter. The period of
such provisional arrest may be deducted in whole or in part from
the punishment imposed.
27. Under Article 61 of the 1903 Act the serviceman on whom a
disciplinary penalty has been imposed may challenge before the
complaints officer his punishment or the grounds thereof unless it
has been imposed by a military court. The complaints officer is
the hierarchical superior of the officer giving the initial
decision rather than a specialist, but he is usually assisted by a
colleague who is a lawyer, especially in cases (before the
1974 Act) of committal to a disciplinary unit.
The complaint must be submitted within four days; if the
complainant is under arrest he may on request consult other
persons named by him (maximum of three), unless the commanding
officer considers their presence to be inadvisable (Article 62).
The complaints officer must examine the case as soon as
possible; he questions witnesses and experts to the extent he
thinks necessary and hears the complainant and the punishing
officer. He then gives a decision which must be accompanied by
reasons and communicated to the complainant and the punishing
officer (Article 65).
28. Appeal against the decision imposing a disciplinary
punishment has no suspensive effect although the Minister of
Defence may defer the execution of such punishment on account of
special circumstances. Article 64 of the 1903 Act provided an
exception in the case of committal to a disciplinary unit; the
serviceman's appeal did not, however, entail the suspension or
termination of any interim custody imposed under Article 20.
29. If the punishment has not been quashed by the complaints
officer, the complainant may appeal within four days to the
Supreme Military Court (Article 67 of the 1903 Act).
30. The composition of this Court and its functioning are
regulated by the "Provisional Instructions" on the Supreme
Military Court (Provisionele Instructie voor het Hoog Militair
Gerechtshof) promulgated on 20 July 1814 but since amended several
times. Under Article 1 the Court shall be established at The Hague
and shall be composed of six members: two civilian jurists - one
of whom is the Court's President - and four military officers. A
State Advocate for the Armed Forces (advocaat-fiscaal voor de
Krijgsmacht) and a Registrar are attached to the Court.
The civilian members (Article 2 of the "Provisional
Instructions") must be Justices of the Supreme Court (Hoog Raad)
or Judges of the Court of Appeal (Gerechtshof) at The Hague and
Articles 11, 12, 13 and 15 of the Judicature Act (Wet op de
Rechterlijke Organisatie) of 18 April 1827, providing, inter alia,
for tenure of office and grounds for discharge, are applicable to
them. They are appointed by the Crown upon the joint
recommendation of the Ministers of Justice and of Defence; their
term of office is equal to that of the Justices of the Supreme
Court or the Judges of a Court of Appeal.
The military members of the Court (Article 2 (a) of the
"Provisional Instructions"), who must be not less than 30 nor more
than 70 years of age, are likewise appointed by the Crown upon the
joint recommendation of the Ministers of Justice and of Defence.
They may also be dismissed in a similar manner. In theory,
therefore, they are removable without observance of the strict
requirements and legal safeguards laid down regarding the civilian
members by the Judicature Act. According to the Government, the
appointment of the military members of the Court is normally the
last in their service career; they are not, in their functions as
judges on the Court, under the command of any higher authority and
they are not under a duty to account for their acts to the service
establishment.
On assuming office, all members of the Court must swear an
oath that obliges them, inter alia, to be just, honest and
impartial (Article 9 of the "Provisional Instructions"). It is
true that the military judges on the Court remain members of the
armed forces and as such bound by their oath as officers, which
requires them, among other things, to obey orders from superiors.
This latter oath, however, also enjoins obedience to the law,
including in general the statutory provisions governing the
Supreme Military Court and, in particular, the oath of
impartiality taken by the judges.
31. Cases are never dealt with by a single judge but only by
the Court as a body. The Court is required to examine cases as
soon as possible and to hear the applicant and, if necessary, the
punishing officer, the complaints officer and any witness or
expert whose evidence it may wish to obtain (Article 56 of the
"Provisional Instructions"). The Court reviews the decision of the
complaints officer both in regard to the facts and to the law; in
no case has it jurisdiction to increase the penalty (Article 58).
Whereas in criminal cases the Court's hearings are public
(Article 43 of the "Provisional Instructions" and paragraph 14
above), it sits in camera in disciplinary cases. On the other hand
the judgment is pronounced at a public session; it must be
accompanied by reasons and is communicated to the complaints
officer, the punishing officer and the appellant serviceman
(Article 59).
32. At the time of the measures complained of in this case, no
provision in law was made for the legal representation of the
complainant. Nevertheless, as a report by the acting Registrar of
the Supreme Military Court, dated 23 December 1970, explains, the
Court in practice granted legal assistance in certain cases where
it was expected that the person concerned would not be able
himself to cope with the special legal problems raised in his
appeal. This applied particularly to cases where the Convention
was invoked. The assistance was, however, limited to such legal
matters.
The position altered in 1973: under a ministerial instruction
of 7 November 1973 (Regeling vertrouwensman - KL), a serviceman
accused of a disciplinary offence may have the services of a
"trusted person" (vertrouwensman) at all stages of the proceedings
and even of a lawyer if the matter comes before the Supreme
Military Court (Articles 1, 17 and 18 of the instruction).
Facts relating to the individual applicants
Mr. Engel
33. In March 1971, Mr. Engel was serving as a sergeant in the
Netherlands Army. He in fact lived at home during off-duty hours.
The applicant was a member of the Conscript Servicemen's
Association (Vereniging van Dienstplichtige Militairen - V.V.D.M.)
which was created in 1966 and aims at safeguarding the interests
of conscripts. It was recognised by the Government for taking part
in negotiations in this field and its membership included about
two-thirds of all conscripts.
Mr. Engel was a candidate for the vice-presidency of the
V.V.D.M. and on 12 March he submitted a request to his company
commander for leave of absence on 17 March in order to attend a
general meeting in Utrecht at which the elections were to be held.
He did not, however, mention his candidature.
Subsequently he became ill and stayed home under the orders of
his doctor who gave him sick leave until 18 March and authorised
him to leave the house on 17 March. On 16 March, the company
commander had a talk with the battalion commander and it was
agreed that no decision should be taken regarding the
above-mentioned request pending further information from the
applicant who had given no notice of his absence or return.
However, on the following day a check was made at the applicant's
home and it was discovered that he was not there. In fact, he had
gone to the meeting of the V.V.D.M. where he had been elected
vice-president.
34. On 18 March Mr. Engel returned to his unit and on the same
day his company commander punished him with four days' light
arrest for having been absent from his residence on the previous
day.
The applicant considered this penalty a serious interference
with his personal affairs in that it prevented him from properly
preparing himself for his doctoral examination at the University
of Utrecht which had been fixed for 24 March. According to the
applicant, he had made several attempts on 18 March to speak to an
officer on this point but without success. Believing that under
the army regulations non-commissioned officers were allowed to
serve their light arrest at home, he left the barracks in the
evening and spent the night at home. However, the next day his
company commander imposed a penalty of three days' aggravated
arrest on him for having disregarded his first punishment.
The applicant, who had just been informed that, with effect
from 1 April 1971, he had been demoted to the rank of private,
again left the barracks in the evening and went home. He was
arrested on Saturday 20 March by the military police and
provisionally detained in strict arrest for about two days, by
virtue of Article 44 of the 1903 Act (paragraph 26 above). On
Monday 22 March his company commander imposed a penalty of three
days' strict arrest for having disregarded his two previous
punishments.
35. The execution of these punishments was suspended by
ministerial decision in order to permit the applicant to take his
doctoral examination which he passed on 24 March 1971. Moreover,
on 21, 22 and 25 March Mr. Engel complained to the complaints
officer about the penalties imposed on him by the company
commander. On 5 April the complaints officer decided, after having
heard the parties, that the first punishment of four days' light
arrest should be reduced to a reprimand, the second punishment of
three days' aggravated arrest to three days' light arrest, and the
third punishment of three days' strict arrest to two days' strict
arrest. In the last two cases the decision was based on the fact
that the previous punishment(s) had been reduced and that the
applicant had obviously been under considerable stress owing to
his forthcoming examination. The complaints officer further
decided that Mr. Engel's punishment of two days' strict arrest
should be deemed to have been served from 20 to 22 March, during
his provisional arrest.
36. On 7 April 1971 the applicant appealed to the Supreme
Military Court against the decision of the complaints officer
relying, inter alia, on the Convention in general terms. The Court
heard the applicant and obtained the opinion of the State Advocate
for the Armed Forces. On 23 June 1971, that is about three months
after the date of the disciplinary measures in dispute, the Court
confirmed the contested decision. It referred to Article 5
para. 1 (b) (art. 5-1-b) of the Convention and held that the
applicant's detention had been lawful and had been imposed in
order to secure the fulfilment of an obligation prescribed by law.
The system under the 1903 Act and the applicable Regulations
required in fact that every serviceman should submit to and
co-operate in maintaining military discipline. This obligation
could be enforced by imposing disciplinary punishments in
accordance with the procedure prescribed by the above Act. In
these circumstances, the applicant's punishment of two days'
strict arrest had been justified in order to secure the fulfilment
of that obligation.
The applicant had not received the assistance of a legally
trained person at any stage in the proceedings against him;
perusal of the file in the case does not reveal if he asked for
such assistance.
Mr. van der Wiel
37. Mr. van der Wiel, at the time of his application to the
Commission, was serving as a corporal in the Netherlands Army. On
the morning of 30 November 1970 he was about four hours late for
duty. His car had broken down during his weekend leave and he had
had it repaired before returning to his unit instead of taking the
first train. On these grounds, the acting company commander, on
the same day, imposed a penalty of four days' light arrest on the
applicant. The following day he revised the above grounds to
include a reference that the applicant had not previously
requested the commander's leave of absence.
38. On 2 December, the applicant complained about his
punishment to the complaints officer invoking, inter alia,
Articles 5 and 6 (art. 5, art. 6) of the Convention. In this
respect he alleged that he had been deprived of his liberty by a
decision which, contrary to the requirements of Article 5
(art. 5), had not been taken by a judicial authority; that
furthermore his case had not been heard by an independent and
impartial tribunal (Article 6 para. 1) (art. 6-1); that he did not
have adequate time and facilities for the preparation of his
defence (Article 6 para. 3 (b)) (art. 6-3-b), and that he did not
have legal assistance (Article 6 para. 3 (c)) (art. 6-3-c).
39. On 18 December, following the rejection by the complaints
officer of his complaint on 16 December, the applicant appealed to
the Supreme Military Court. On 17 March 1971, the Court heard the
applicant, who was assisted by a lawyer, Sergeant Reintjes, and
obtained the opinion of the State Advocate for the Armed Forces.
The Court then quashed the complaints officer's decision but
confirmed the punishment of four days' light arrest imposed on the
applicant on the original grounds stated on 30 November 1970.
The Court first found that Article 6 (art. 6) of the
Convention was not applicable in a case where neither the
determination of a criminal charge nor the determination of civil
rights and obligations was in question. The Court referred to the
definition of military disciplinary offences contained in
Article 2 of the 1903 Act (paragraph 15 above) and concluded
therefrom that disciplinary proceedings clearly did not fall
within the scope of Article 6 (art. 6). Nor was there any
substance in the applicant's argument that, since a conscripted
man had not volunteered to come within the jurisdiction of the
military authorities, any disciplinary measure imposed upon him in
fact had a criminal character.
As regards the complaints based on Article 5 (art. 5), the
Court first held that four days' light arrest did not constitute
"deprivation of liberty". In the alternative, the Court further
stated that the disputed punishment was meant to "secure the
fulfilment of (an) obligation prescribed by law", within the
meaning of Article 5 para. 1 (b) (art. 5-1-b).
40. At first and second instance in the proceedings Mr. van
der Wiel had not received any legal assistance, and during the
proceedings before the Supreme Military Court the legal assistance
granted to him had, in line with the practice described above at
paragraph 32, been restricted to the legal aspects of the case.
Mr. de Wit
41. Mr. de Wit, at the time of his application to the
Commission, was serving as a private in the Netherlands Army. On
22 February 1971, he was sentenced to committal to a disciplinary
unit for a period of three months by his company commander on the
grounds that, on 11 February 1971, he had driven a jeep in an
irresponsible manner over uneven territory at a speed of about 40
to 50 km. per hour; that he had not immediately carried out his
mission, namely to pick up a lorry at a certain place, but that he
had only done so after having been stopped, asked about his orders
and summoned to execute them at once; that, in view of his
repeatedly irregular behaviour and failure to observe discipline,
he had previously been warned about the possibility of being
committed to a disciplinary unit.
On 25 February, the applicant complained about his punishment
to the complaints officer alleging, inter alia, violations of the
Convention. On 5 March, the complaints officer heard the applicant
who was assisted by Private Eggenkamp, a lawyer and member of the
central committee of the V.V.D.M., such assistance having been
granted by reason of the fact that the applicant had invoked the
Convention. The complaints officer also examined six witnesses,
including one, namely Private de Vos, on the applicant's behalf,
and then confirmed the punishment while altering slightly the
grounds stated therefor. He rejected the allegations under the
Convention, referring to a judgment of the Supreme Military Court
dated 13 May 1970.
On 11 March, the applicant appealed to the Supreme Military
Court against that decision. In accordance with Article 64 of the
1903 Act, the applicant's successive appeals had the effect of
suspending execution of his punishment (paragraph 28 above). The
Court heard the applicant and his above-mentioned legal adviser
and obtained the opinion of the State Advocate for the Armed
Forces. On 28 April 1971, the Court, without mentioning the
applicant's previous behaviour, reduced the punishment to twelve
days' aggravated arrest, which sentence was executed thereafter.
It considered that, in the circumstances, the committal to a
disciplinary unit for three months was too heavy a penalty.
42. The applicant alleges that in his case the calling of two
other witnesses on his behalf, namely Privates Knijkers and
Dokestijn, was prevented at every juncture. He also complains that
the legal assistance granted to him had been restricted to the
legal aspects of his case.
Mr. Dona and Mr. Schul
43. Mr. Dona was serving as a private in the Netherlands Army
at the time of his application to the Commission. As editor of a
journal called "Alarm", published in stencilled form by the
V.V.D.M. at the General Spoor barracks at Ermelo, he had
collaborated in particular in the preparation of no. 8 of that
journal dated September 1971. Acting in pursuance of the
"Distribution of Writings Decree", a ministerial decree of
21 December 1967, the commanding officer of the barracks
provisionally prohibited the distribution of this number, whose
contents he considered inconsistent with military discipline.
On 28 September, two officers met in commission on the
instructions of the commanding officer in order to hold an enquiry
into the appearance of the said number. The applicant, among
others, was heard by the commission.
On 8 October 1971, the applicant was sentenced by his
competent superior to three months' committal to a disciplinary
unit for having taken part in the publication and distribution of
a writing tending to undermine discipline. The decision was based
on Article 2 para. 2 of the 1903 Act, read in conjunction with the
first paragraph of Article 147 of the Military Penal Code which
provides:
"Any person who, by means of a signal, sign, dumb show,
speech, song, writing or picture, endeavours to undermine
discipline in the armed forces or who, knowing the tenor of the
writing or the picture, disseminates or exhibits it, posts it up
or holds stocks of it for dissemination, shall be liable to a term
of imprisonment not exceeding three years."
Entitled "The law of the strongest" (Het recht van de
sterkste), the article objected to in no. 8 of "Alarm" alluded to
a demonstration that had taken place at Ermelo on 13 August 1971
on the initiative of the executive committee of the V.V.D.M.
According to Mr. van der Schans, the demonstration was terminated
almost at once since the demonstrators had promptly returned to
their quarters following the promise by the commanding officer
that, if they did so, no disciplinary sanctions would ensue.
Nevertheless, a few soldiers were allegedly transferred soon
afterwards for having participated in the incident.
The passages in the article which gave rise to the
disciplinary punishment of 8 October 1971 read as follows:
(a) "There happens to be a General Smits who writes to his
"inferiors" "I will do everything to keep you from violating the
LAW"! But this very General is responsible for the transfers of
Daalhuisen and Duppen. Yet, as you know, measures are never
allowed to be in the nature of a disguised punishment. How devoted
to the law the General is - as long as it suits him";
(b) "... in addition to ordinary punishments, the army bosses
have at their disposal a complete series of other measures - of
which transfer is only one - to suppress the soldiers. That does
not come to an end by questions in Parliament - that makes them at
most more careful. That only comes to an end when these people,
who can only prove their authority by punishment and intimidation,
have to look for a normal job."
44. The decision ordering the applicant's committal to a
disciplinary unit referred to the extracts quoted above.
Furthermore, the decision took into account some aggravating
circumstances: Mr. Dona had collaborated in the publication of
no. 6 of the journal, which had likewise been prohibited under the
"Distribution of Writings Decree" by reason of its objectionable
contents; in addition, he had taken part in the demonstrations at
Ermelo and had, in particular, published in connection therewith a
pamphlet, for which he received on 13 August 1971 a punishment of
strict arrest.
45. Mr. Schul, a private in the Netherlands Army at the time
of his application to the Commission, was also an editor of the
journal "Alarm". The facts regarding his case are identical to
those of Mr. Dona's except that his punishment initially amounted
to four months' committal to a disciplinary unit owing to the
additional aggravating circumstance of his participation in the
publication of an "Information Bulletin" for new recruits the
distribution of which had been prohibited by reason of its
negative content.
46. As early as 8 October 1971, the two applicants announced
their intention to complain about their punishment. According to
them, they were then asked to refrain from any further publication
while proceedings were pending against them. The Government
maintain that they were only requested not to publish other
articles tending to undermine military discipline. The applicants
replied before the Court that they had not the slightest intention
to write such articles and that they had emphasised this on
28 September 1971 before the commission of enquiry. According to
the report of the latter, Mr. Dona had declared that it was not at
all his aim to write articles that he expected to be prohibited,
and Mr. Schul is recorded as saying: "When we produce pamphlets of
this kind, it is not our intention that they should be prohibited.
The intention is that they should be read. The risk of their being
prohibited is great."
Be that as it may, the applicants refused to give the
undertaking requested and they were thereupon both placed under
aggravated arrest in accordance with Article 20 of the 1903 Act.
47. The applicants complained about their punishment to the
complaints officer who on 19 October confirmed it, while in the
case of Mr. Dona slightly modifying the grounds. He rejected the
applicants' submissions, including those concerning Articles 5, 6
and 10 (art. 5, art. 6, art. 10) of the Convention. In connection
with Articles 5 and 6 (art. 5, art. 6), he referred to a decision
of the Supreme Military Court delivered on 13 May 1970. The
complaints officer also specified that the applicants should
remain in interim custody in accordance with Article 20 of the
1903 Act.
48. The applicants appealed to the Supreme Military Court,
Mr. Schul on 21 October and Mr. Dona on the next day, invoking
Articles 5, 6 and 10 (art. 5, art. 6, art. 10) of the Convention.
Pursuant to Article 64 of the 1903 Act, the successive
complaints and appeals by the applicants suspended their committal
to a disciplinary unit but not their interim custody (paragraph 28
above).
On 27 October 1971, the Court ordered release of the
applicants after they had promised to accept the Court's judgment
on the merits of the case, to comply therewith in the future and,
while proceedings were pending against them, to refrain from any
activity in connection with the compilation and distribution of
written material the contents of which could be deemed to be at
variance with military discipline. According to the applicants,
this undertaking was given only in extremis as there was no legal
remedy available to terminate their interim custody.
Like Mr. de Wit, the applicants had been assisted before the
Court by Private Eggenkamp who was, however, able only to deal
with the legal aspects of their case (paragraphs 41 - 42 above).
49. On 17 November 1971 the Supreme Military Court confirmed
Mr. Dona's committal to a disciplinary unit for three months,
reduced Mr. Schul's committal from four to three months and
modified slightly the grounds for punishment in both cases. The
Court rejected as being ill-founded the applicants' allegations.
Making mention in both cases of their previous conduct and
convictions, the Court recalled particularly that they had
previously participated in the publication and distribution of
writings that were prohibited on the basis of the decree of
21 December 1967 (paragraphs 44 - 45 above). When fixing the
punishment, the Court deemed these factors to be indicative of
their general behaviour.
The Court then dealt with the applicants' allegations under
Articles 5, 6 and 10 (art. 5, art. 6, art. 10) of the Convention,
and also rejected them.
As regards Article 5 (art. 5), the Court held that the
obligation to serve in a disciplinary unit did not constitute
"deprivation of liberty". In the alternative, adopting reasoning
similar to that contained in its decision on Mr. Engel's appeal
(paragraph 36 above), the Court found that the disputed
punishments had been justified under Article 5 para. 1 (b)
(art. 5-1-b).
On the issue of Article 6 para. 1 (art. 6-1), the Court
considered that the disciplinary proceedings relating to the
publication of the journal "Alarm" had involved the determination
neither of any "civil right", such as freedom of expression, nor
of any "criminal charge"; on the latter point, the Court based its
decision on reasons similar to those given in the decision on
Mr. van der Wiel's appeal (paragraph 39 above).
The applicants also contended that the measures taken against
them interfered with their freedom of expression. In this respect,
the Court relied on paragraph 2 of Article 10 (art. 10-2); in its
opinion, the restrictions objected to had been necessary in a
democratic society for the prevention of disorder within the field
governed by Article 147 of the Military Penal Code.
Finally, the applicants maintained that their interim custody
had been inconsistent with Article 5 para. 1 (c) (art. 5-1-c) of
the Convention and claimed compensation on this account under
Article 5 para. 5 (art. 5-5). The Court held that it had no
competence to examine and decide such a claim.
50. A few days after the dismissal of their appeals, Mr. Dona
and Mr. Schul were sent to the Disciplinary Barracks (Depot voor
Discipline) at Nieuwersluis in order to serve their punishment.
They were not allowed to leave this establishment during the first
month; moreover, they were both locked up in a cell during the
night.
51. Apart from the particular facts relating to Mr. Dona and
Mr. Schul, there was in the background a pattern of conflict
between the Government and the V.V.D.M. In mid-August 1971, for
instance, there had occurred the demonstration at Ermelo mentioned
above at paragraph 43. The applicants also cite the fact that
prior to their punishment, and in particular between 1 January and
20 October 1971, the Minister of Defence had decreed a great
number of prohibitions on publications by the V.V.D.M.
Furthermore, other servicemen, as editors of sectional journals of
the Association, had been punished in criminal or in disciplinary
proceedings - by aggravated arrest, fines and, in one case,
military detention (Article 6 para. 3 of the Military Penal Code)
- for writing or distributing publications considered as likely to
undermine military discipline within the meaning of Article 147 of
the Military Penal Code.
Since a ministerial instruction, dated 19 November 1971, and
thus subsequent to the measures presently complained of, all cases
involving a possible infringement of Article 147 of the Military
Penal Code have had to be submitted to the military criminal
courts (paragraph 14 above) and not to the disciplinary
authorities. The "Distribution of Writings Decree" of 21 December
1967, mentioned above at paragraph 43, was repealed on 26 November
1971.
PROCEDURE BEFORE THE COMMISSION
52. The applications were lodged with the Commission on 6 July
1971 by Mr. Engel, on 31 May 1971 by Mr. van der Wiel and Mr. de
Wit, on 19 December 1971 by Mr. Dona and on 29 December 1971 by
Mr. Schul. On 10 February 1972, the Commission decided to join the
applications in accordance with the then Rule 39 of its Rules of
Procedure.
In common with each other, the applicants complained that the
penalties imposed on them constituted deprivation of liberty
contrary to Article 5 (art. 5) of the Convention, that the
proceedings before the military authorities and the Supreme
Military Court were not in conformity with the requirements of
Article 6 (art. 6) and that the manner in which they were treated
was discriminatory and in breach of Article 14 read in conjunction
with Articles 5 and 6 (art. 14 + 5, art. 14 + 6).
Mr. Engel also alleged a separate breach of Article 5 (art. 5)
in connection with his provisional arrest and a breach of
Article 11 (art. 11) on the particular facts of his case.
For their part, Mr. Dona and Mr. Schul contended that their
interim custody had been in disregard of Article 5 (art. 5) and
that the punishment imposed on them for having published and
distributed articles deemed to undermine military discipline had
contravened Articles 10, 11, 14, 17 and 18 (art. 10, art. 11,
art. 14, art. 17, art. 18).
Furthermore, all five applicants claimed compensation.
The applications were declared admissible by the Commission on
17 July 1972 except that the complaint submitted by Mr. Engel
under Article 11 (art. 11) was rejected as being manifestly
ill-founded (Article 27 para. 2) (art. 27-2).
In answer to certain objections made by the respondent
Government during the examination of the merits, the Commission
decided on 29 May 1973 not to reject under Article 29 (art. 29)
two heads of complaint raised by Mr. Engel, Mr. Dona and Mr. Schul
on 21 June 1972 in support of their respective applications.
53. In its report of 19 July 1974 the Commission expressed the
opinion:
- that the punishments of light arrest objected to by
Mr. Engel and Mr. van der Wiel did not amount to deprivation of
liberty within the meaning of Article 5 (art. 5) of the Convention
(eleven votes, with one abstention);
- that the other disciplinary punishments complained of by Mr.
Engel, Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul had infringed Article 5
para. 1 (art. 5-1) since none of the sub-paragraphs of this
provision justified them (conclusion following from a series of
votes with various majorities);
- that there had also been violation of Article 5 para. 4
(art. 5-4) in that the appeals by the four above-mentioned
applicants against these same punishments had not been "decided
speedily" (eleven votes, with one abstention);
- that Mr. Engel's provisional arrest under Article 44 of the
1903 Act had, for its part, contravened Article 5 para. 1
(art. 5-1) since it had exceeded the period specified under
Article 45 of the said Act (eleven votes, with one member being
absent);
- that Article 6 (art. 6) was not applicable to any of the
disciplinary proceedings concerned (ten votes against one, with
one member being absent);
- that in the cases of Mr. Dona and Mr. Schul no breach either
of Article 5 (art. 5) of the Convention in respect of their
interim custody (Article 20 of the 1903 Act) or of Articles 10,
11, 17 or 18 (art. 10, art. 11, art. 17, art. 18) of the
Convention had been established (such conclusions following from
several votes with various majorities);
- that no violation of Article 14, whether read in conjunction
with Articles 5, 6, 10 or 11 (art. 14 + 5, art. 14 + 6,
art. 14 + 10, art. 14 + 11), had occurred in this case (conclusion
following from several votes with various majorities).
The report contains five separate opinions.
AS TO THE LAW
54. As the Government, Commission and applicants concurred in
thinking, the Convention applies in principle to members of the
armed forces and not only to civilians. It specifies in Articles 1
and 14 (art. 1, art. 14) that "everyone within (the) jurisdiction"
of the Contracting States is to enjoy "without discrimination" the
rights and freedoms set out in Section I. Article 4 para. 3 (b)
(art. 4-3-b), which exempts military service from the prohibition
against forced or compulsory labour, further confirms that as a
general rule the guarantees of the Convention extend to
servicemen. The same is true of Article 11 para. 2 (art. 11-2) in
fine, which permits the States to introduce special restrictions
on the exercise of the freedoms of assembly and association by
members of the armed forces.
Nevertheless, when interpreting and applying the rules of the
Convention in the present case, the Court must bear in mind the
particular characteristics of military life and its effects on the
situation of individual members of the armed forces.
55. Having established these preliminary points, the Court
will examine successively, Article by Article, each of the
complaints raised by all or certain of the five applicants.
I. On the alleged violations of Article 5 (art. 5)
A. On the alleged violation of paragraph 1
of Article 5 (art. 5-1) taken alone
56. The applicants all submit that the disciplinary penalty or
penalties, measure of measures pronounced against them contravened
Article 5 para. 1 (art. 5-1), which provides:
"Everyone has the right to liberty and security of person. No
one shall be deprived of his liberty save in the following cases
and in accordance with a procedure prescribed by law:
(a) the lawful detention of a person after conviction by a
competent court;
(b) the lawful arrest or detention of a person for
non-compliance with the lawful order of a court or in order to
secure the fulfilment of any obligation prescribed by law;
(c) the lawful arrest or detention of a person effected for
the purpose of bringing him before the competent legal authority
on reasonable suspicion of having committed an offence or when it
is reasonably considered necessary to prevent his committing an
offence or fleeing after having done so;
(d) the detention of a minor by lawful order for the purpose
of educational supervision or his lawful detention for the purpose
of bringing him before the competent legal authority;
(e) the lawful detention of persons for the prevention of the
spreading of infectious diseases, of persons of unsound mind,
alcoholics or drug addicts or vagrants;
(f) the lawful arrest or detention of a person to prevent his
effecting an unauthorised entry into the country or of a person
against whom action is being taken with a view to deportation or
extradition."
1. On the right to liberty in the context
of military service
57. During the preparation and subsequent conclusion of the
Convention, the great majority of the Contracting States possessed
defence forces and, in consequence, a system of military
discipline that by its very nature implied the possibility of
placing on certain of the rights and freedoms of the members of
these forces limitations incapable of being imposed on civilians.
The existence of such a system, which those States have retained
since then, does not in itself run counter to their obligations.
Military discipline, nonetheless, does not fall outside the
scope of Article 5 para. 1 (art. 5-1). Not only must this
provision be read in the light of Articles 1 and 14 (art. 1, art.
14) (paragraph 54 above), but the list of deprivations of liberty
set out therein is exhaustive, as is shown by the words "save in
the following cases". A disciplinary penalty or measure may in
consequence constitute a breach of Article 5 para. 1 (art. 5-1).
The Government, moreover, acknowledge this.
58. In proclaiming the "right to liberty", paragraph 1 of
Article 5 (art. 5-1) is contemplating individual liberty in its
classic sense, that is to say the physical liberty of the person.
Its aim is to ensure that no one should be dispossessed of this
liberty in an arbitrary fashion. As pointed out by the Government
and the Commission, it does not concern mere restrictions upon
liberty of movement (Article 2 of Protocol no. 4) (P4-2). This is
clear both from the use of the terms "deprived of his liberty",
"arrest" and "detention", which appear also in paragraphs 2 to 5,
and from a comparison between Article 5 (art. 5) and the other
normative provisions of the Convention and its Protocols.
59. In order to determine whether someone has been "deprived
of his liberty" within the meaning of Article 5 (art. 5), the
starting point must be his concrete situation. Military service,
as encountered in the Contracting States, does not on its own in
any way constitute a deprivation of liberty under the Convention,
since it is expressly sanctioned in Article 4 para. 3 (b)
(art. 4-3-b). In addition, rather wide limitations upon the
freedom of movement of the members of the armed forces are
entailed by reason of the specific demands of military service so
that the normal restrictions accompanying it do not come within
the ambit of Article 5 (art. 5) either.
Each State is competent to organise its own system of military
discipline and enjoys in the matter a certain margin of
appreciation. The bounds that Article 5 (art. 5) requires the
State not to exceed are not identical for servicemen and
civilians. A disciplinary penalty or measure which on analysis
would unquestionably be deemed a deprivation of liberty were it to
be applied to a civilian may not possess this characteristic when
imposed upon a serviceman. Nevertheless, such penalty or measure
does not escape the terms of Article 5 (art. 5) when it takes the
form of restrictions that clearly deviate from the normal
conditions of life within the armed forces of the Contracting
States. In order to establish whether this is so, account should
be taken of a whole range of factors such as the nature, duration,
effects and manner of execution of the penalty or measure in
question.
2. On the existence of deprivations of liberty
in the present case
60. It is on the basis of these premises that the Court will
examine whether there has occurred in the present case one or more
instances of deprivation of liberty. In the Government's main
submission, the question calls for a negative reply as regards all
the disputed penalties and measures (paragraphs 15 - 19 of the
memorial, and oral arguments), whereas in the Commission's view
light arrest alone raises no problem under Article 5 para. 1
(art. 5-1) (paragraphs 67 - 76 of the report).
61. No deprivation of liberty resulted from the three and four
days' light arrest awarded respectively against Mr. Engel
(paragraphs 34 - 36 above, second punishment) and Mr. van der Wiel
(paragraphs 37 - 39 above). Although confined during off-duty
hours to their dwellings or to military buildings or premises, as
the case may be, servicemen subjected to such a penalty are not
locked up and continue to perform their duties (Article 8 of the
1903 Act and paragraph 18 above). They remain, more or less,
within the ordinary framework of their army life.
62. Aggravated arrest differs from light arrest on one point
alone: in off-duty hours, soldiers serve the arrest in a specially
designated place which they may not leave in order to visit the
canteen, cinema or recreation rooms, but they are not kept under
lock and key (Article 9-B of the 1903 Act and paragraph 19 above).
Consequently, neither does the Court consider as a deprivation of
liberty the twelve days' aggravated arrest complained of by
Mr. de Wit (paragraph 41 above).
63. Strict arrest, abolished in 1974, differed from light
arrest and aggravated arrest in that non-commissioned officers and
ordinary servicemen served it by day and by night locked in a cell
and were accordingly excluded from the performance of their normal
duties (Article 10-B of the 1903 Act and paragraph 20 above). It
thus involved deprivation of liberty. It follows that the
provisional arrest inflicted on Mr. Engel in the form of strict
arrest (Article 44 of the 1903 Act; paragraphs 26, 34 and 35
above) had the same character despite its short duration
(20 - 22 March 1971).
64. Committal to a disciplinary unit, likewise abolished in
1974 but applied in 1971 to Mr. Dona and Mr. Schul, represented
the most severe penalty under military disciplinary law in the
Netherlands. Privates condemned to this penalty following
disciplinary proceedings were not separated from those so
sentenced by way of supplementary punishment under the criminal
law, and during a month or more they were not entitled to leave
the establishment. The committal lasted for a period of three to
six months; this was considerably longer than the duration of the
other penalties, including strict arrest which could be imposed
for one to fourteen days. Furthermore, it appears that Mr. Dona
and Mr. Schul spent the night locked in a cell (Articles 5, 18 and
19 of the 1903 Act, Royal Decree of 14 June 1971 and paragraphs 21
and 50 above). For these various reasons, the Court considers that
in the circumstances deprivation of liberty occurred.
65. The same is not true of the measure that, from 8 October
until 3 November 1971, preceded the said committal, since Mr. Dona
and Mr. Schul served their interim custody in the form of
aggravated arrest (Article 20 of the 1903 Act; paragraphs 22, 46,
48 and 62 above).
66. The Court thus comes to the conclusion that neither the
light arrest of Mr. Engel and Mr. van der Wiel, nor the aggravated
arrest of Mr. de Wit, nor the interim custody of Mr. Dona and
Mr. Schul call for a more thorough examination under paragraph 1
of Article 5 (art. 5-1).
The punishment of two days' strict arrest inflicted on
Mr. Engel on 7 April 1971 and confirmed by the Supreme Military
Court on 23 June 1971 coincided in practice with an earlier
measure: it was deemed to have been served beforehand, that is
from 20 to 22 March 1971, by the applicant's period of provisional
arrest (paragraphs 34 - 36 above, third punishment).
On the other hand, the Court is required to determine whether
the last-mentioned provisional arrest, as well as the committal of
Mr. Dona and Mr. Schul to a disciplinary unit, complied with
Article 5 para. 1 (art. 5-1).
3. On the compatibility of the deprivations of liberty found
in the present case with paragraph 1 of Article 5 (art. 5-1)
67. The Government maintained, in the alternative, that the
committal of Mr. Dona and Mr. Schul to a disciplinary unit and the
provisional arrest of Mr. Engel satisfied, respectively, the
requirements of sub-paragraph (a) and of sub-paragraph (b) of
Article 5 para. 1 (art. 5-1-a, art. 5-1-b) (paragraphs 21 - 23 of
the memorial); they did not invoke sub-paragraphs (c) to (f) (art.
5-1-c, art. 5-1-d, art. 5-1-e, art. 5-1-f).
68. Sub-paragraph (a) of Article 5 para. 1 (art. 5-1-a)
permits the "lawful detention of a person after conviction by a
competent court".
The Court, like the Government (hearing on 29 October 1975),
notes that this provision makes no distinction based on the legal
character of the offence of which a person has been found guilty.
It applies to any "conviction" occasioning deprivation of liberty
pronounced by a "court", whether the conviction be classified as
criminal or disciplinary by the internal law of the State in
question.
Mr. Dona and Mr. Schul were indeed deprived of their liberty
"after" their conviction by the Supreme Military Court. Article 64
of the 1903 Act conferred a suspensive effect upon their appeals
against the decisions of their commanding officer (8 October 1971)
and the complaints officer (19 October 1971), a fact apparently
overlooked by the Commission (paragraph 85 and Appendix IV of the
report) but which the Government have rightly stressed
(paragraph 21 of the memorial). Consequently, their transfer to
the disciplinary barracks at Nieuwersluis occurred only by virtue
of the final sentences imposed on 17 November 1971 (paragraphs 28,
48 and 50 above).
It remains to be ascertained that the said sentences were
passed by a "competent court" within the meaning of Article 5
para. 1 (a) (art. 5-1-a).
The Supreme Military Court, whose jurisdiction was not at all
disputed, constitutes a court from the organisational point of
view. Doubtless its four military members are not irremovable in
law, but like the two civilian members they enjoy the independence
inherent in the Convention's notion of a "court" (De Wilde, Ooms
and Versyp judgment of 18 June 1971, Series A no. 12, p. 41,
para. 78, and paragraph 30 above).
Furthermore, it does not appear from the file in the case
(paragraphs 31 - 32 and 48 - 49 above) that Mr. Dona and Mr. Schul
failed to receive before the Supreme Military Court the benefit of
adequate judicial guarantees under Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a), an autonomous provision whose requirements are not
always co-extensive with those of Article 6 (art. 6). The
guarantees afforded to the two applicants show themselves to be
"adequate" for the purposes of Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a)
if account is taken of "the particular nature of the
circumstances" under which the proceedings took place (above-cited
judgment of 18 June 1971, Series A no. 12, pp. 41 - 42, para. 78).
As for Article 6 (art. 6), the Court considers below whether it
was applicable in this case and, if so, whether it has been
respected.
Finally, the penalty inflicted was imposed and then executed
"lawfully" and "in accordance with a procedure prescribed by law".
In short, it did not contravene Article 5 para. 1 (art. 5-1).
69. The provisional arrest of Mr. Engel for its part clearly
does not come within the ambit of sub-paragraph (a) of Article 5
para. 1 (art. 5-1-a).
The Government have derived argument from sub-paragraph (b)
(art. 5-1-b) insofar as the latter permits "lawful arrest or
detention" intended to "secure the fulfilment of any obligation
prescribed by law".
The Court considers that the words "secure the fulfilment of
any obligation prescribed by law" concern only cases where the law
permits the detention of a person to compel him to fulfil a
specific and concrete obligation which he has until then failed to
satisfy. A wide interpretation would entail consequences
incompatible with the notion of the rule of law from which the
whole Convention draws its inspiration (Golder judgment of
21 February 1975, Series A no. 18, pp. 16 - 17, para. 34). It
would justify, for example, administrative internment meant to
compel a citizen to discharge, in relation to any point whatever,
his general duty of obedience to the law.
In fact, Mr. Engel's provisional arrest was in no way designed
to secure the fulfilment in the future of such an obligation.
Article 44 of the 1903 Act, applicable when an officer has
"sufficient indication to suppose that a subordinate has committed
a serious offence against military discipline", refers to past
behaviour. The measure thereby authorised is a preparatory stage
of military disciplinary proceedings and is thus situated in a
punitive context. Perhaps this measure also has on occasions the
incidental object or effect of inducing a member of the armed
forces to comply henceforth with his obligations, but only with
great contrivance can it be brought under sub-paragraph (b)
(art. 5-1-b). If the latter were the case, this sub-paragraph
could moreover be extended to punishments stricto sensu involving
deprivation of liberty on the ground of their deterrent qualities.
This would deprive such punishments of the fundamental guarantees
of sub-paragraph (a) (art. 5-1-a).
The said measure really more resembles that spoken of in
subparagraph (c) of Article 5 para. 1 (art. 5-1-c) of the
Convention. However in the present case it did not fulfil one of
the requirements of that provision since the detention of
Mr. Engel from 20 to 22 March 1971 had not been "effected for the
purpose of bringing him before the competent legal authority"
(paragraphs 86 - 88 of the report of the Commission).
Neither was Mr. Engel's provisional arrest "lawful" within the
meaning of Article 5 para. 1 (art. 5-1) insofar as it exceeded -
by twenty-two to thirty hours according to the information
provided at the hearing on 28 October 1975 - the maximum period of
twenty-four hours laid down by Article 45 of the 1903 Act.
According to the Government, the complaints officer redressed
this irregularity after the event by deeming to have been served
in advance, that is from 20 to 22 March 1971, the disciplinary
penalty of two days' strict arrest imposed by him on the applicant
on 5 April 1971 and confirmed by the Supreme Military Court on
23 June 1971. However, it is clear from the case-law of the
European Court that the reckoning of a detention on remand
(Untersuchungshaft) as part of a later sentence cannot eliminate a
violation of paragraph 3 of Article 5 (art. 5-3), but may have
repercussions only under Article 50 (art. 50) on the basis that it
limited the loss occasioned ({Stogmuller} judgment of 10 November
1969, Series A no. 9, pp. 27, 36 and 39 - 45; Ringeisen judgments
of 16 July 1971 and 22 June 1972, Series A no. 13, pp. 20 and
41 - 45, and no. 15, p. 8, para. 21; Neumeister judgment of 7 May
1974, Series A no. 17, pp. 18 - 19, paras. 40 - 41). The Court
sees no reason to resort to a different solution when assessing
the compatibility of Mr. Engel's provisional arrest with
paragraph 1 of Article 5 (art. 5-1).
In conclusion, the applicant's deprivation of liberty from 20
to 22 March 1971 occurred in conditions at variance with this
paragraph.
B. On the alleged violation of Articles 5 para. 1 and 14
(art. 14 + 5-1) taken together
70. In the submission of the applicants, the disputed
penalties and measures also contravened Article 5 para. 1 read in
conjunction with Article 14 (art. 14 + 5-1) which provides:
"The enjoyment of the rights and freedoms set forth in this
Convention shall be secured without discrimination on any ground
such as sex, race, colour, language, religion, political or other
opinion, national or social origin, association with a national
minority, property, birth or other status."
71. Since certain of the said penalties and measures did not
involve any deprivation of liberty (paragraphs 61, 62 and 65
above), the discrimination alleged in their connection does not
give rise to any problem with regard to Article 14 (art. 14), in
that it did not affect the enjoyment of the right set forth in
Article 5 para. 1 (art. 5-1). The same does not apply to
Mr. Engel's provisional arrest, nor to the committal of Mr. Dona
and Mr. Schul to a disciplinary unit (paragraphs 63 and 64 above).
72. Mr. Engel, Mr. Dona and Mr. Schul complain in the first
place of distinctions in treatment between servicemen. According
to Articles 10 and 44 of the 1903 Act, provisional arrest imposed
in the form of strict arrest was served by officers in their
dwellings, tent or quarters whereas non-commissioned officers and
ordinary servicemen were locked in a cell (paragraph 20 above). As
for committal to a disciplinary unit, privates alone risked this
punishment (Articles 3 to 5 of the 1903 Act and paragraphs 16 and
21 above).
A distinction based on rank may run counter to Article 14
(art. 14). The list set out in that provision is illustrative and
not exhaustive, as is shown by the words "any ground such as" (in
French "notamment"). Besides, the word "status" (in French
"situation") is wide enough to include rank. Furthermore, a
distinction that concerns the manner of execution of a penalty or
measure occasioning deprivation of liberty does not on that
account fall outside the ambit of Article 14 (art. 14), for such a
distinction cannot but have repercussions upon the way in which
the "enjoyment" of the right enshrined in Article 5 para. 1
(art. 5-1) is "secured". The Court, on these two points, does not
subscribe to the submissions of the Government (paragraph 40,
first sub-paragraph, of the Commision's report), but rather
expresses its agreement with the Commission (ibid.,
paragraphs 133 - 134).
The Court is not unaware that the respective legislation of a
number of Contracting States seems to be evolving, albeit in
various degrees, towards greater equality in the disciplinary
sphere between officers, non-commissioned officers and ordinary
servicemen. The Netherlands Act of 12 September 1974 offers a
striking example of this tendency. In particular, by abolishing
strict arrest and committal to a disciplinary unit, this Act has
henceforth put an end to the distinctions criticised by Mr. Engel,
Mr. Dona and Mr. Schul.
In order to establish whether the said distinctions
constituted discrimination contrary to Articles 5 and 14
(art. 14 + 5) taken together, regard must nevertheless be had to
the moment when they were in existence. The Court will examine the
question in the light of its judgment of 23 July 1968 in the
"Belgian Linguistic" case (Series A no. 6, pp. 33 - 35,
paras. 9 - 10).
The hierarchical structure inherent in armies entails
differentiation according to rank. Corresponding to the various
ranks are differing responsibilities which in their turn justify
certain inequalities of treatment in the disciplinary sphere. Such
inequalities are traditionally encountered in the Contracting
States and are tolerated by international humanitarian law
(paragraph 140 of the Commission's report: Article 88 of the
Geneva Convention of 12 August 1949 relative to the Treatment of
Prisoners of War). In this respect, the European Convention allows
the competent national authorities a considerable margin of
appreciation.
At the time in question, the distinctions attacked by the
three applicants had their equivalent in the internal legal system
of practically all the Contracting States. Based on an element
objective in itself, that is rank, these distinctions could have
been dictated by a legitimate aim, namely the preservation of
discipline by methods suited to each category of servicemen. While
only privates risked committal to a disciplinary unit, they
clearly were not subject to a serious penalty threatening the
other members of the armed forces, namely reduction in rank. As
for confinement in a cell during strict arrest, the Netherlands
legislator could have had sufficient reason for not applying this
to officers. On the whole, the legislator does not seem in the
circumstances to have abused the latitude left to him by the
Convention. Furthermore, the Court does not consider that the
principle of proportionality, as defined in its previously cited
judgment of 23 July 1968 (Series A no. 6, p. 34, para. 10, second
sub-paragraph in fine), has been offended in the present case.
73. Mr. Engel, Mr. Dona and Mr. Schul in the second place
object to inequalities of treatment between servicemen and
civilians. In point of fact, even civilians subject by reason of
their occupation to a particular disciplinary system cannot in the
Netherlands incur penalties analogous to the disputed deprivations
of liberty. However, this does not result in any discrimination
incompatible with the Convention, the conditions and demands of
military life being by nature different from those of civil life
(paragraphs 54 and 57 above).
74. The Court thus finds no breach of Articles 5 para. 1 and
14 (art. 14 + 5-1) taken together.
C. On the alleged violation of Article 5
para. 4 (art. 5-4)
75. In addition to paragraph 1 of Article 5 (art. 5-1), the
applicants invoke paragraph 4 (art. 5-4) which provides:
"Everyone who is deprived of his liberty by arrest or
detention shall be entitled to take proceedings by which the
lawfulness of his detention shall be decided speedily by a court
and his release ordered if the detention is not lawful."
76. This question arises only for the committal of Mr. Dona
and Mr. Schul to a disciplinary unit. Mr. Engel did not raise it,
even from the factual aspect, as regards his provisional arrest;
as for the other penalties or measures challenged, they had not
"deprived" anyone "of his liberty by arrest or detention"
(paragraphs 61 - 66 above).
77. The Court recalls that the committal of Mr. Dona and
Mr. Schul to a disciplinary unit ensued from their "conviction by
a competent court", within the meaning of Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a) (paragraph 68 above). While "Article 5 para. 4
(art. 5-4) obliges the Contracting States to make available ... a
right of recourse to a court" when "the decision depriving a
person of his liberty is one taken by an administrative body",
"there is nothing to indicate that the same applies when the
decision is made by a court at the close of judicial proceedings".
"In the latter case", as for example, "where a sentence of
imprisonment is pronounced after "conviction by a competent court"
(Article 5 para. 1 (a) of the Convention) (art. 5-1-a)", "the
supervision required by Article 5 para. 4 (art. 5-4) is
incorporated in the decision" (De Wilde, Ooms and Versyp judgment
of 18 June 1971, Series A no. 12, pp. 40 - 41, para. 76). The
Court, like the Government (paragraph 21 of the memorial), thus
concludes that there was no breach of Article 5 para. 4 (art. 5-4)
in the case of Mr. Dona and Mr. Schul.
II. On the alleged violations of Article 6 (art. 6)
A. On the alleged violation of Article 6
(art. 6) taken alone
78. The five applicants allege violation of Article 6 (art. 6)
which provides:
"1. In the determination of his civil rights and obligations
or of any criminal charge against him, everyone is entitled to a
fair and public hearing within a reasonable time by an independent
and impartial tribunal established by law. Judgment shall be
pronounced publicly but the press and public may be excluded from
all or part of the trial in the interests of morals, public order
or national security in a democratic society, where the interests
of juveniles or the protection of the private life of the parties
so require, or to the extent strictly necessary in the opinion of
the court in special circumstances where publicity would prejudice
the interests of justice.
2. Everyone charged with a criminal offence shall be presumed
innocent until proved guilty according to law.
3. Everyone charged with a criminal offence has the following
minimum rights:
(a) to be informed promptly, in a language which he
understands and in detail, of the nature and cause of the
accusation against him;
(b) to have adequate time and facilities for the preparation
of his defence;
(c) to defend himself in person or through legal assistance of
his own choosing or, if he has not sufficient means to pay for
legal assistance, to be given it free when the interests of
justice so require;
(d) to examine or have examined witnesses against him and to
obtain the attendance and examination of witnesses on his behalf
under the same conditions as witnesses against him;
(e) to have the free assistance of an interpreter if he cannot
understand or speak the language used in court."
79. For both the Government and the Commission, the
proceedings brought against Mr. Engel, Mr. van der Wiel,
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul involved the determination
neither of "civil rights and obligations" nor of "any criminal
charge".
Led thus to examine the applicability of Article 6 (art. 6) in
the present case, the Court will first investigate whether the
said proceedings concerned "any criminal charge" within the
meaning of this text; for, although disciplinary according to
Netherlands law, they had the aim of repressing through penalties
offences alleged against the applicants, an objective analogous to
the general goal of the criminal law.
1. On the applicability of Article 6 (art. 6)
(a) On the existence of "any criminal charge"
80. All the Contracting States make a distinction of long
standing, albeit in different forms and degrees, between
disciplinary proceedings and criminal proceedings. For the
individuals affected, the former usually offer substantial
advantages in comparison with the latter, for example as concerns
the sentences passed. Disciplinary sentences, in general less
severe, do not appear in the person's criminal record and entail
more limited consequences. It may nevertheless be otherwise;
moreover, criminal proceedings are ordinarily accompanied by
fuller guarantees.
It must thus be asked whether or not the solution adopted in
this connection at the national level is decisive from the
standpoint of the Convention. Does Article 6 (art. 6) cease to be
applicable just because the competent organs of a Contracting
State classify as disciplinary an act or omission and the
proceedings it takes against the author, or does it, on the
contrary, apply in certain cases notwithstanding this
classification? This problem, the importance of which the
Government acknowledge, was rightly raised by the Commission; it
particularly occurs when an act or omission is treated by the
domestic law of the respondent State as a mixed offence, that is
both criminal and disciplinary, and where there thus exists a
possibility of opting between, or even cumulating, criminal
proceedings and disciplinary proceedings.
81. The Court has devoted attention to the respective
submissions of the applicants, the Government and the Commission
concerning what they termed the "autonomy" of the concept of a
"criminal charge", but does not entirely subscribe to any of these
submissions (report of the Commission, paragraphs 33 - 34,
paragraphs 114 - 119 and the separate opinion of Mr. Welter;
memorial of the Government, paragraphs 25 - 34; memorial of the
Commission, paragraphs 9 - 16, paragraphs 14 - 17 of Annex I and
paragraphs 12 - 14 of Annex II; verbatim report of the hearings on
28 and 29 October 1975).
In the Neumeister judgment of 27 June 1968, the Court has
already held that the word "charge" must be understood "within the
meaning of the Convention" (Series A no. 8, p. 41, para. 18, as
compared with the second sub-paragraph on p. 28 and the first
sub-paragraph on p. 35; see also the Wemhoff judgment of 27 June
1968, Series A no. 7, pp. 26 - 27, para. 19, and the Ringeisen
judgment of 16 July 1971, Series A no. 13, p. 45, para. 110).
The question of the "autonomy" of the concept of "criminal"
does not call for exactly the same reply.
The Convention without any doubt allows the States, in the
performance of their function as guardians of the public interest,
to maintain or establish a distinction between criminal law and
disciplinary law, and to draw the dividing line, but only subject
to certain conditions. The Convention leaves the States free to
designate as a criminal offence an act or omission not
constituting the normal exercise of one of the rights that it
protects. This is made especially clear by Article 7 (art. 7).
Such a choice, which has the effect of rendering applicable
Articles 6 and 7 (art. 6, art. 7), in principle escapes
supervision by the Court.
The converse choice, for its part, is subject to stricter
rules. If the Contracting States were able at their discretion to
classify an offence as disciplinary instead of criminal, or to
prosecute the author of a "mixed" offence on the disciplinary
rather than on the criminal plane, the operation of the
fundamental clauses of Articles 6 and 7 (art. 6, art. 7) would be
subordinated to their sovereign will. A latitude extending thus
far might lead to results incompatible with the purpose and object
of the Convention. The Court therefore has jurisdiction, under
Article 6 (art. 6) and even without reference to Articles 17 and
18 (art. 17, art. 18), to satisfy itself that the disciplinary
does not improperly encroach upon the criminal.
In short, the "autonomy" of the concept of "criminal"
operates, as it were, one way only.
82. Hence, the Court must specify, limiting itself to the
sphere of military service, how it will determine whether a given
"charge" vested by the State in question - as in the present
case - with a disciplinary character nonetheless counts as
"criminal" within the meaning of Article 6 (art. 6).
In this connection, it is first necessary to know whether the
provision(s) defining the offence charged belong, according to the
legal system of the respondent State, to criminal law,
disciplinary law or both concurrently. This however provides no
more than a starting point. The indications so afforded have only
a formal and relative value and must be examined in the light of
the common denominator of the respective legislation of the
various Contracting States.
The very nature of the offence is a factor of greater import.
When a serviceman finds himself accused of an act or omission
allegedly contravening a legal rule governing the operation of the
armed forces, the State may in principle employ against him
disciplinary law rather than criminal law. In this respect, the
Court expresses its agreement with the Government.
However, supervision by the Court does not stop there. Such
supervision would generally prove to be illusory if it did not
also take into consideration the degree of severity of the penalty
that the person concerned risks incurring. In a society
subscribing to the rule of law, there belong to the "criminal"
sphere deprivations of liberty liable to be imposed as a
punishment, except those which by their nature, duration or manner
of execution cannot be appreciably detrimental. The seriousness of
what is at stake, the traditions of the Contracting States and the
importance attached by the Convention to respect for the physical
liberty of the person all require that this should be so (see,
mutatis mutandis, the De Wilde, Ooms and Versyp judgment of 18
June 1971, Series A no. 12, p. 36, last sub-paragraph, and p. 42
in fine).
83. It is on the basis of these criteria that the Court will
ascertain whether some or all of the applicants were the subject
of a "criminal charge" within the meaning of Article 6 para. 1
(art. 6-1).
In the circumstances, the charge capable of being relevant lay
in the decision of the commanding officer as confirmed or reduced
by the complaints officer. It was undoubtedly this decision that
settled once and for all what was at stake, since the tribunal
called upon to give a ruling, that is the Supreme Military Court,
had no jurisdiction to pronounce a harsher penalty (paragraph 31
above).
84. The offences alleged against Mr. Engel, Mr. van der Wiel,
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul came within provisions
belonging to disciplinary law under Netherlands legislation (the
1903 Act and Regulations on Military Discipline), although those
to be answered for by Mr. Dona and Mr. Schul (Article 147 of the
Military Penal Code), and perhaps even by Mr. Engel and Mr. de Wit
(Articles 96 and 114 of the said Code according to Mr. van der
Schans, hearing on 28 October 1975), also lent themselves to
criminal proceedings. Furthermore, all the offences had amounted,
in the view of the military authorities, to contraventions of
legal rules governing the operation of the Netherlands armed
forces. From this aspect, the choice of disciplinary action was
justified.
85. The maximum penalty that the Supreme Military Court could
pronounce consisted in four days' light arrest for Mr. van der
Wiel, two days' strict arrest for Mr. Engel (third punishment) and
three or four months' committal to a disciplinary unit for
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul.
Mr. van der Wiel was therefore liable only to a light
punishment not occasioning deprivation of liberty (paragraph 61
above).
For its part, the penalty involving deprivation of liberty
that in theory threatened Mr. Engel was of too short a duration to
belong to the "criminal" law. He ran no risk, moreover, of having
to undergo this penalty at the close of the proceedings instituted
by him before the Supreme Military Court on 7 April 1971, since he
had already served it from 20 to 22 March (paragraphs 34 - 36, 63
and 66 above).
On the other hand, the "charges" against Mr. de Wit, Mr. Dona
and Mr. Schul did indeed come within the "criminal" sphere since
their aim was the imposition of serious punishments involving
deprivation of liberty (paragraph 64 above). The Supreme Military
Court no doubt sentenced Mr. de Wit to twelve days' aggravated
arrest only, that is to say, to a penalty not occasioning
deprivation of liberty (paragraph 62 above), but the final outcome
of the appeal cannot diminish the importance of what was initially
at stake.
The Convention certainly did not compel the competent
authorities to prosecute Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul under
the Military Penal Code before a court martial (paragraph 14
above), a solution which could have proved less advantageous for
the applicants. The Convention did however oblige the authorities
to afford them the guarantees of Article 6 (art. 6).
(b) On the existence of a "determination" of "civil rights"
86. Three of the five applicants allege, in the alternative,
that the proceedings instituted against them concerned the
"determination" of "civil rights": Mr. Engel characterises as
"civil" his freedom of assembly and association (Article 11)
(art. 11), Mr. Dona and Mr. Schul their freedom of expression
(Article 10) (art. 10).
87. Article 6 (art. 6) proves less exacting for the
determination of such rights than for the determination of
"criminal charges"; for, while paragraph 1 (art. 6-1) applies to
both matters, paragraphs 2 and 3 (art. 6-2, art. 6-3) protect only
persons "charged with a criminal offence". Since Mr. Dona and Mr.
Schul were the subject of "criminal charges" (paragraph 85 in fine
above), Article 6 (art. 6) applied to them in its entirety. The
Court considers it superfluous to see whether paragraph 1
(art. 6-1) was relevant on a second ground, since the question is
devoid of any practical interest.
As for Mr. Engel, who had not been "charged with a criminal
offence" (paragraph 85 above, third sub-paragraph), the
proceedings brought against him were occasioned solely by offences
against military discipline, namely having absented himself from
his home on 17 March 1971 and subsequently having disregarded the
penalties imposed on him on the following two days. In these
circumstances, there is no need to give any ruling in the present
case as to whether the freedom of assembly and association is
"civil".
88. In short, it is the duty of the Court to examine under
Article 6 (art. 6) the treatment meted out to Mr. de Wit, Mr. Dona
and Mr. Schul, but not that complained of by Mr. Engel and
Mr. van der Wiel.
2. On compliance with Article 6 (art. 6)
89. The Supreme Military Court, before which appeared
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul, constitutes an "independent
and impartial tribunal established by law" (paragraphs 30 and 68
above) and there is nothing to indicate that it failed to give
them a "fair hearing". For its part, the "time" that elapsed
between the "charge" and the final decision appears "reasonable".
It did not amount to six weeks for Mr. Dona and Mr. Schul
(8 October - 17 November 1971) and hardly exceeded two months for
Mr. de Wit (22 February - 28 April 1971). Furthermore, the
sentence was "pronounced publicly".
In contrast, the hearings in the presence of the parties had
taken place in camera in accordance with the established practice
of the Supreme Military Court in disciplinary proceedings
(paragraph 31 above). In point of fact, the applicants do not seem
to have suffered on that account; indeed the said Court improved
the lot of two of their number, namely Mr. Schul and, to an even
greater extent, Mr. de Wit. Nevertheless, in the field it governs,
Article 6 para. 1 (art. 6-1) requires in a very general fashion
that judicial proceedings be conducted in public. Article 6
(art. 6) of course makes provision for exceptions which it lists,
but the Government did not plead, and it does not emerge from the
file, that the circumstances of the case amounted to one of the
occasions when the Article allows "the press and the public (to
be) excluded". Hence, on this particular point, there has been
violation of paragraph 1 of Article 6 (art. 6-1).
90. Mr. Dona and Mr. Schul complain that the Supreme Military
Court took account of their participation in the publication,
prior to no. 8 of "Alarm", of two writings whose distribution had
only been provisionally forbidden under the "Distribution of
Writings Decree" and for which they had never been prosecuted
(paragraph 49 above). The Supreme Military Court, it is alleged,
thereby disregarded the presumption of innocence proclaimed by
paragraph 2 of Article 6 (art. 6-2) (report of the Commission,
paragraph 45, antepenultimate sub-paragraph).
In reality, this clause does not have the scope ascribed to it
by the two applicants. As its wording shows, it deals only with
the proof of guilt and not with the kind or level of punishment.
It thus does not prevent the national judge, when deciding upon
the penalty to impose on an accused lawfully convicted of the
offence submitted to his adjudication, from having regard to
factors relating to the individual's personality.
Before the Supreme Military Court Mr. Dona and Mr. Schul were
"proved guilty according to law" as concerns the offences there
alleged against them (no. 8 of "Alarm"). It was for the sole
purpose of determining their punishment in the light of their
character and previous record that the said Court also took into
consideration certain similar, established facts the truth of
which they did not challenge. The Court did not punish them for
these facts in themselves (Article 37 of the 1903 Act and the
memorial filed by the Government with the Commission on 24 August
1973).
91. Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul do not deny that
sub-paragraph (a) of paragraph 3 of Article 6 (art. 6-3-a) has
been complied with in their regard and they are evidently not
relying upon sub-paragraph (e) (art. 6-3-e). On the other hand,
they claim not to have enjoyed the guarantees prescribed by
sub-paragraphs (b), (c) and (d) (art. 6-3-b, art. 6-3-c,
art. 6-3-d).
Their allegations, however, prove far too vague to lead the
Court to conclude that they did not "have adequate time and
facilities for the preparation of (their) defence" within the
meaning of sub-paragraph (b) (art. 6-3-b).
Then again, each of the three applicants has had the
opportunity "to defend himself in person" at the various stages of
the proceedings. They have furthermore received the benefit before
the Supreme Military Court and, in Mr. de Wit's case, before the
complaints officer, of "legal assistance of (their) own choosing",
in the form of a fellow conscript who was a lawyer in civil life.
Mr. Eggenkamp's services were, it is true, limited to dealing with
the legal issues in dispute. In the circumstances of the case,
this restriction could nonetheless be reconciled with the
interests of justice since the applicants were certainly not
incapable of personally providing explanations on the very simple
facts of the charges levelled against them. Consequently, no
interference with the right protected by sub-paragraph (c)
(art. 6-3-c) emerges from the file in this case.
Neither does the information obtained by the Court, in
particular on the occasion of the hearings on 28 and 29 October
1975, disclose any breach of sub-paragraph (d) (art. 6-3-d).
Notwithstanding the contrary opinion of the applicants, this
provision does not require the attendance and examination of every
witness on the accused's behalf. Its essential aim, as is
indicated by the words "under the same conditions", is a full
"equality of arms" in the matter. With this proviso, it leaves it
to the competent national authorities to decide upon the relevance
of proposed evidence insofar as is compatible with the concept of
a fair trial which dominates the whole of Article 6 (art. 6).
Article 65 of the 1903 Act and Article 56 of the "Provisional
Instructions" of 20 July 1814 place the prosecution and the
defence on an equal footing: witnesses for either party are
summoned only if the complaints officer or the Supreme Military
Court deems it necessary. As concerns the way in which this
legislation was applied in the present case, the Court notes that
no hearing of witnesses against the accused occurred before the
Supreme Military Court in the case of Mr. de Wit, Mr. Dona and
Mr. Schul and that it does not appear from the file in the case
that these applicants requested the said Court to hear witnesses
on their behalf. Doubtless Mr. de Wit objects that the complaints
officer heard only one of the three witnesses on his behalf
allegedly proposed by him, but this fact in itself cannot justify
the finding of a breach of Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d).
B. On the alleged violation of Articles 6
and 14 (art. 14 + 6) taken together
92. According to the applicants, the disciplinary proceedings
of which they complain did not comply with Articles 6 and 14
(art. 14 + 6) taken together since they were not attended by as
many guarantees as criminal proceedings brought against civilians
(report of the Commission, paragraph 37).
Whilst military disciplinary procedure is not attended by the
same guarantees as criminal proceedings brought against civilians,
it offers on the other hand substantial advantages to those
subject to it (paragraph 80 above). The distinctions between these
two types of proceedings in the legislation of the Contracting
States are explicable by the differences between the conditions of
military and of civil life. They cannot be taken as entailing a
discrimination against members of the armed forces, within the
meaning of Articles 6 and 14 (art. 14 + 6) taken together.
C. On the alleged violation of Articles 6 and
18 (art. 18 + 6) taken together
93. According to Mr. Dona and Mr. Schul, the decision to take
disciplinary rather than criminal proceedings against them had the
result, or even the aim, of depriving them of the benefit of
Article 6 (art. 6). The choice made by the competent authorities
allegedly had an arbitrary nature that cannot be reconciled with
Article 18 (art. 18) (report of the Commission, paragraph 53).
The Court's conclusions on the applicability and observance of
Article 6 (art. 6) in the case of these two applicants
(paragraphs 85 and 89 - 91 above) make it unnecessary for it to
rule on this complaint.
III. On the alleged violations of Article 10 (art. 10)
A. On the alleged violation of Article 10
(art. 10) taken alone
94. Mr. Dona and Mr. Schul allege violation of Article 10
(art. 10) which provides:
"1. Everyone has the right to freedom of expression. This
right shall include freedom to hold opinions and to receive and
impart information and ideas without interference by public
authority and regardless of frontiers. This Article (art. 10)
shall not prevent States from requiring the licensing of
broadcasting, television or cinema enterprises.
2. The exercise of these freedoms, since it carries with it
duties and responsibilities, may be subject to such formalities,
conditions, restrictions or penalties as are prescribed by law and
are necessary in a democratic society, in the interests of
national security, territorial integrity or public safety, for the
prevention of disorder or crime, for the protection of health or
morals, for the protection of the reputation or rights of others,
for preventing the disclosure of information received in
confidence, or for maintaining the authority and impartiality of
the judiciary."
The complaint, as declared admissible by the Commission,
concerns solely the disciplinary punishment undergone by the
applicants after 17 November 1971 for having collaborated in the
publication and distribution of no. 8 of "Alarm". It does not
relate to the prohibition under the "Distribution of Writings
Decree" of this number, of no. 6 of "Alarm" and of the
"Information Bulletin" for new recruits nor to the strict arrest
imposed on the applicants on 13 August 1971 for their
participation in distributing a pamphlet during the incidents at
Ermelo (paragraphs 43 - 45 above).
95. The disputed penalty unquestionably represented an
"interference" with the exercise of the freedom of expression of
Mr. Dona and Mr. Schul, as guaranteed by paragraph 1 of Article 10
(art. 10-1). Consequently, an examination under paragraph 2
(art. 10-2) is called for.
96. The penalty was without any doubt "prescribed by law",
that is by Articles 2 para. 2, 5-A-8°, 18, 19 and 37 of the 1903
Act, read in conjunction with the Article 147 of the Military
Penal Code. Even in regard to the part played by the accused in
the editing and distribution, prior to no. 8 of "Alarm", of
writings prohibited by the military authorities, the punishment
was based on the 1903 Act (paragraph 90 above) and not on the
"Distribution of Writings Decree". The Court thus does not have to
consider the applicants' submissions on the validity of this
decree (report of the Commission, paragraph 45, fifth
sub-paragraph).
97. To show that the interference at issue also met the other
conditions of paragraph 2 of Article 10 (art. 10-2), the
Government pleaded that the measures taken in this case were
"necessary in a democratic society", "for the prevention of
disorder". They relied on Article 10 para. 2 (art. 10-2) only with
reference to this requirement.
98. The Court firstly emphasises, like the Government and the
Commission, that the concept of "order" as envisaged by this
provision, refers not only to public order or "ordre public"
within the meaning of Articles 6 para. 1 and 9 para. 2 (art. 6-1,
art. 9-2) of the Convention and Article 2 para. 3 of Protocol
no. 4 (P4-2-3): it also covers the order that must prevail within
the confines of a specific social group. This is so, for example,
when, as in the case of the armed forces, disorder in that group
can have repercussions on order in society as a whole. It follows
that the disputed penalties met this condition if and to the
extent that their purpose was the prevention of disorder within
the Netherlands armed forces.
Mr. Dona and Mr. Schul admittedly maintain that Article 10
para. 2 (art. 10-2) takes account of the "prevention of disorder"
only in combination with the "prevention of crime". The Court does
not share this view. While the French version uses the conjunctive
"et", the English employs the disjunctive "or". Having regard to
the context and the general system of Article 10 (art. 10), the
English version provides a surer guide on this point. Under these
conditions, the Court deems it unnecessary to examine whether the
applicants' treatment was aimed at the "prevention of crime" in
addition to the "prevention of disorder".
99. It remains to be seen whether the interference with the
freedom of expression of Mr. Dona and Mr. Schul was "necessary in
a democratic society", "for the prevention of disorder".
100. Of course, the freedom of expression guaranteed by
Article 10 (art. 10) applies to servicemen just as it does to
other persons within the jurisdiction of the Contracting States.
However, the proper functioning of an army is hardly imaginable
without legal rules designed to prevent servicemen from
undermining military discipline, for example by writings. Article
147 of the Netherlands Military Penal Code (paragraph 43 above) is
based on this legitimate requirement and does not in itself run
counter to Article 10 (art. 10) of the Convention.
The Court doubtless has jurisdiction to supervise, under the
Convention, the manner in which the domestic law of the
Netherlands has been applied in the present case, but it must not
in this respect disregard either the particular characteristics of
military life (paragraph 54 in fine above), the specific "duties"
and "responsibilities" incumbent on members of the armed forces,
or the margin of appreciation that Article 10 para. 2 (art. 10-2),
like Article 8 para. 2 (art. 8-2), leaves to the Contracting
States (De Wilde, Ooms and Versyp judgment of 18 June 1971,
Series A no. 12, p. 45, para. 93, and Golder judgment of
21 February 1975, Series A no. 18, p. 22).
101. The Court notes that the applicants contributed, at a
time when the atmosphere in the barracks at Ermelo was somewhat
strained, to the publication and distribution of a writing the
relevant extracts from which are reproduced above (paragraphs 43
and 51 above). In these circumstances the Supreme Military Court
may have had well-founded reasons for considering that they had
attempted to undermine military discipline and that it was
necessary for the prevention of disorder to impose the penalty
inflicted. There was thus no question of depriving them of their
freedom of expression but only of punishing the abusive exercise
of that freedom on their part. Consequently, it does not appear
that its decision infringed Article 10 para. 2 (art. 10-2).
B. On the alleged violation of Articles 10 and
14 (art. 14 + 10) taken together
102. Mr. Dona and Mr. Schul allege a dual breach of
Articles 10 and 14 (art. 14 + 10) taken together. They stress that
a civilian in the Netherlands in a comparable situation does not
risk the slightest penalty. In addition, they claim to have been
punished more severely than a number of Netherlands servicemen,
not belonging to the V.V.D.M., who had also been prosecuted for
writing or distributing material likely to undermine military
discipline.
103. On the first question, the Court emphasises that the
distinction at issue is explicable by the differences between the
conditions of military and of civil life and, more specifically,
by the "duties" and "responsibilities" peculiar to members of the
armed forces in the field of freedom of expression (paragraphs 54
and 100 above). On the second question, the Court points out that
in principle it is not its function to compare different decisions
of national courts, even if given in apparently similar
proceedings; it must, just like the Contracting States, respect
the independence of those courts. Such a decision would actually
become discriminatory in character if it were to depart from
others to the point of constituting a denial of justice or a
manifest abuse, but the information supplied to the Court does not
permit a finding of this sort.
C. On the alleged violation of Article 10 taken with
Articles 17 and 18 (art. 17+10, art. 18+10)
104. Mr. Dona and Mr. Schul further claim that, contrary to
Articles 17 and 18 (art. 17, art. 18), the exercise of their
freedom of expression was subject to "limitation to a greater
extent than is provided for" in Article 10 (art. 10) and for a
"purpose" not mentioned therein.
This complaint does not support examination since the Court
has already concluded that the said limitation was justified under
paragraph 2 of Article 10 (art. 10-2) (paragraphs 96 - 101 above).
IV. On the alleged violation of Article 11 (art. 11)
105. According to Mr. Dona and Mr. Schul, after their cases,
many conscripts who were members of the V.V.D.M. incurred
penalties for having written and/or distributed publications
tending to undermine discipline, within the meaning of Article 147
of the Military Penal Code. In their submission, these were
systematic measures calculated to impede the functioning of the
V.V.D.M., thereby infringing Article 11 (art. 11) of the
Convention which provides:
"1. Everyone has the right to freedom of peaceful assembly and
to freedom of association with others, including the right to form
and to join trade unions for the protection of his interests.
2. No restrictions shall be placed on the exercise of these
rights other than such as are prescribed by law and are necessary
in a democratic society in the interests of national security or
public safety, for the prevention of disorder or crime, for the
protection of health or morals or for the protection of the rights
and freedoms of others. This Article shall not prevent the
imposition of lawful restrictions on the exercise of these rights
by members of the armed forces, of the police or of the
administration of the State."
106. The Court may take into consideration only the case of
the two applicants and not the situation of other persons or of an
association not having authorised them to lodge an application
with the Commission in their name (De Becker judgment of 27 March
1962, Series A no. 4, p. 26 in fine, and Golder judgment of
21 February 1975, Series A no. 18, p. 19, para. 39 in fine).
107. Insofar as Mr. Dona and Mr. Schul rely also upon their
own freedom of association, the Court finds that they were not
punished by reason either of their membership of the V.V.D.M. or
of their participation in its activities, including preparation
and publication of the journal "Alarm". While the Supreme Military
Court punished them, it was only because it considered that they
had made use of their freedom of expression with a view to
undermining military discipline.
108. In view of the absence of any interference with the right
of the two applicants under paragraph 1 of Article 11 (art. 11-1),
the Court does not have to consider paragraph 2 (art. 11-2), or
Articles 14, 17 and 18 (art. 14, art. 17, art. 18).
V. On the application of Article 50 (art. 50)
109. Under Article 50 (art. 50) of the Convention, if the
Court finds "that a decision or measure taken" by any authority of
a Contracting State "is completely or partially in conflict with
the obligations arising from the ... Convention, and if the
internal law of the said (State) allows only partial reparation to
be made for the consequences of this decision or measure", the
Court "shall if necessary afford just satisfaction to the injured
party".
The Rules of Court specify that when the Court "finds that
there is a breach of the Convention, it shall give in the same
judgment a decision on the application of Article 50 (art. 50) of
the Convention if that question, after being raised under Rule 47
bis, is ready for decision; if the question is not ready for
decision, the Court shall reserve it in whole or in part and shall
fix the further procedure" (Rule 50 para. 3, first sentence, read
in conjunction with Rule 48 para. 3).
110. At the hearing on 29 October 1975, the Court, pursuant to
Rule 47 bis, invited those appearing before it to present
observations on the question of the application of Article 50
(art. 50) in the present case.
It emerges from the reply of the Commission's principal
delegate that the applicants make no claim for compensation for
material damage. However, they expect to be granted just
satisfaction should the Court find failure to comply with the
requirements of the Convention in one or more instances, but they
do not for the moment indicate the amount of their claim were such
satisfaction to take the form of financial compensation.
On their side the Government, through their Agent, declared
that they left this point completely to the discretion of the
Court.
111. The question of the application of Article 50 (art. 50)
of the Convention does not arise in the case of Mr. van der Wiel,
or for those complaints of Mr. Engel, Mr. de Wit, Mr. Dona and
Mr. Schul which the Court has not retained. On the other hand, it
does arise for the breach of Article 5 para. 1 (art. 5-1) in the
case of Mr. Engel and of Article 6 para. 1 (art. 6-1) in that of
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul (paragraphs 69 and 89 above).
The information supplied by the Commission's principal delegate
shows however that the question is not ready for decision; it is
therefore appropriate to reserve the question and to fix the
further procedure in connection therewith.
FOR THESE REASONS, THE COURT
1. Holds, unanimously, that Article 5 (art. 5) was not
applicable to the light arrest of Mr. Engel (second punishment)
and of Mr. van der Wiel;
2. Holds, by twelve votes to one, that it was also not
applicable to the aggravated arrest of Mr. de Wit, or to the
interim aggravated arrest of Mr. Dona and Mr. Schul;
3. Holds, by eleven votes to two, that the committal of
Mr. Dona and Mr. Schul to a disciplinary unit did not violate
Article 5 para. 1 (art. 5-1);
4. Holds, by nine votes to four, that the whole period of
Mr. Engel's provisional strict arrest violated Article 5 para. 1
(art. 5-1), since no justification is to be found for it in any
sub-paragraph of this provision;
5. Holds, by ten votes to three, that apart from that it
violated Article 5 para. 1 (art. 5-1) insofar as it exceeded the
period of twenty-four hours stipulated by Article 45 of the
Netherlands Military Discipline Act of 27 April 1903;
6. Holds, unanimously, that the committal of Mr. Dona and
Mr. Schul to a disciplinary unit and Mr. Engel's provisional
arrest did not violate Articles 5 para. 1 and 14 (art. 14 + 5-1)
taken together;
7. Holds, by twelve votes to one, that there has been no
breach of Article 5 para. 4 (art. 5-4) as regards the committal of
Mr. Dona and Mr. Schul to a disciplinary unit;
8. Holds, by eleven votes to two, that Article 6 (art. 6) was
not applicable to Mr. Engel on the ground of the words "criminal
charge";
9. Holds, unanimously, that it was also not applicable to this
applicant on the ground of the words "civil rights and
obligations";
10. Holds, unanimously, that neither was it applicable to
Mr. van der Wiel;
11. Holds, by eleven votes to two, that there was a breach of
Article 6 para. 1 (art. 6-1) in the case of Mr. de Wit, Mr. Dona
and Mr. Schul insofar as hearings before the Supreme Military
Court took place in camera;
12. Holds, unanimously, that there was no breach of Article 6
para. 2 (art. 6-2) in the case of Mr. Dona and Mr. Schul;
13. Holds, unanimously, that there was no breach of Article 6
para. 3 (b) (art. 6-3-b) in the case of Mr. de Wit, Mr. Dona and
Mr. Schul;
14. Holds, by nine votes to four, that there was no breach of
Article 6 para. 3 (c) (art. 6-3-c) in the case of these three
applicants;
15. Holds, by nine votes to four, that there was no breach of
Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d) in the case of Mr. de Wit;
16. Holds, by twelve votes to one, that there was no breach of
Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d) in the case of Mr. Dona and
Mr. Schul;
17. Holds, unanimously, that there was no breach of Articles 6
and 14 (art. 14 + 6) taken together in the case of Mr. de Wit,
Mr. Dona and Mr. Schul;
18. Holds, unanimously, that there is no need to rule on the
complaint based by Mr. Dona and Mr. Schul on the alleged violation
of Articles 6 and 18 (art. 18 + 6) taken together;
19. Holds, unanimously, that there was no breach of Article 10
(art. 10) taken alone or together with Articles 14, 17 or 18
(art. 14 + 10, art. 17 + 10, art. 18 + 10) in the case of Mr. Dona
and Mr. Schul;
20. Holds, unanimously, that there was no breach of Article 11
(art. 11) in the case of Mr. Dona and Mr. Schul;
21. Holds, unanimously, that the question of the application
of Article 50 (art. 50) does not arise in the case of Mr. van der
Wiel, or for those of the complaints of Mr. Engel, Mr. de Wit,
Mr. Dona and Mr. Schul which the Court has not herein retained
(items 1 to 3, 6 to 10 and 12 to 20 above);
22. Holds, by twelve votes to one, that the question is not
yet ready for decision as regards the breaches found in the case
of Mr. Engel (Article 5 para. 1, items 4 and 5 above) (art. 5-1)
and in the case of Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul (Article 6
para. 1, item 11 above) (art. 6-1);
Accordingly,
(a) reserves the whole of the question of the application of
Article 50 (art. 50) as it arises for these four applicants;
(b) invites the Commission's delegates to present in writing,
within one month from the delivery of this judgment, their
observations on the said question;
(c) decides that the Government shall have the right to reply
in writing to those observations within a month from the date on
which the Registrar shall have communicated them to the
Government;
(d) reserves the further procedure to be followed on this
aspect of the case.
Done in French and English, the French text being authentic,
at the Human Rights Building, Strasbourg, this eighth day of June,
one thousand nine hundred and seventy-six.
Signed: Hermann MOSLER
President
Signed: {Marc-Andre} EISSEN
Registrar
The separate opinions of the following Judges are annexed to
the present judgment in accordance with Article 51 para. 2
(art. 51-2) of the Convention and Rule 50 para. 2 of the Rules of
Court.
Mr. Verdross;
Mr. Zekia;
Mr. Cremona;
Mr. O'Donoghue and Mrs. Pedersen;
Mr. {Vilhjalmsson};
Mrs. Bindschedler-Robert;
Mr. Evrigenis.
Initialled: H.M.
Initialled: M.-A.E.
SEPARATE OPINION OF JUDGE VERDROSS
(Translation)
I have voted for the operative provisions of the judgment as
they are in line with the Court's established case-law. However, I
cannot, to my great regret, accept the proposition underlying the
judgment, namely, that Article 5 (art. 5) of the Convention is
violated by any detention imposed by a competent military
authority whose decision is not subject to a judicial remedy
having a suspensive effect.
Here are my reasons. If one compares disciplinary detention in
a cell in the barracks with incarceration of a civilian or a
serviceman in a prison (paragraph 1 (a) of Article 5)
(art. 5-1-a), one is bound to see that there is a fundamental
difference between the two. In the second case, the convicted
person is completely cut off from his ordinary environment and
occupation since he is removed from his home. On the other hand,
the soldier detained for disciplinary reasons stays in the
barracks and may, from one moment to the next, be ordered to carry
out one of his military duties; he thus remains, even whilst so
detained, potentially within the confines of military service. It
seems to me from this that such detention does not in principle
amount to a deprivation of liberty within the meaning of Article 5
para. 1 (art. 5-1). This does not mean that all disciplinary
detention imposed by the competent military authority escapes the
Court's supervision. It may contravene the Convention if it
violates Article 3 (art. 3) or if its duration, or its severity,
exceeds the norm generally admitted by the member States of the
Council of Europe in the matter of disciplinary sanctions; I take
the view that, in the final analysis, the nature of a punishment
depends on this yardstick which can, of course, vary with the
requirements of international military life.
SEPARATE OPINION OF JUDGE ZEKIA
I have respectfully subscribed to the main part of the
judgment dealing with views and conclusions reached and criteria
formulated for demarcation of the line where deprivation of
liberty in the case of a conscript or an army serviceman occurs or
does not occur within the ambit of Article 5 para. 1 (art. 5-1) of
the Convention. Admittedly a certain amount of restriction on the
right to liberty of a conscript or soldier might be imposed
without infringement of Article 5 (art. 5) whereas such
restriction cannot lawfully be imposed in the case of a civilian.
Full reasons having been given in the judgment I need not repeat
them.
I felt, however, unable to associate myself with the line of
interpretation taken in determining the scope of application to
the present case of certain Articles of the Convention, namely,
Articles 5 para. 1 (a), 6 para. 1, 6 para. 3 (c) and (d)
(art. 5-1-a, art. 6-1, art. 6-3-c, art. 6-3-d). In my view, once,
in the light of the criteria enunciated by this Court, a conscript
or soldier is charged with an offence which entails deprivation of
his liberty such as committal to a disciplinary unit, and
proceedings are directed to that end, such conscript or soldier is
fully entitled to avail himself of the provisions of the Articles
under consideration. For all intents and purposes the proceedings
levelled against him are criminal in character and as far as court
proceedings are concerned there need not be any difference between
him and a civilian. I am not suggesting that such proceedings
should be referred to civil courts. On the contrary, I consider it
very appropriate that military courts composed of one or more
judges, assisted by assessors or lawyers if needed, might take
cognisance of cases where army servicemen are to be tried.
Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul were all of them serving as
privates in the Netherlands Army. The first was charged with
driving a jeep in an irresponsible manner over uneven ground at a
high speed. His company commander committed him to a disciplinary
unit for three months. He complained to the complaints officer who
heard the applicant and one out of three witnesses whom he wanted
to be heard. He had the assistance of a lawyer who could assist
him only on legal points. He lodged an appeal with the Supreme
Military Court which, after hearing the appellant and his legal
adviser and obtaining the opinion of the State Advocate, reduced
the punishment to twelve days' aggravated arrest to be executed
thereafter. The date of his original sentence was 22 February 1971
and the Supreme Military Court gave its decision on 28 April 1971.
On 8 October 1971 Mr. Dona and Mr. Schul, as editors of a
journal called "Alarm", were sentenced by their superior
commanding officer to committal to a disciplinary unit for a
period of three and four months respectively, for publications
undermining military authority in the Army. Both complained to the
complaints officer who confirmed the sentence. Then they appealed
to the Supreme Military Court. On 17 November 1971 their case was
heard. Both were assisted on the legal aspects of the case by a
lawyer. Sentences were confirmed. Mr. Schul's sentence was reduced
to three months. Both Mr. Dona and Mr. Schul, pending their appeal
before the Supreme Military Court, were placed under aggravated
arrest from 8 to 19 October and remained under interim arrest as
from the latter date to 27 October. They were then released until
their case came up for hearing before the Supreme Military Court.
It is evident from the statement of facts made in the judgment
and from the short reference I have given to certain facts that
the superior commanding officer assumed the status of a judge who
constituted a court of first instance and after hearing the case
convicted the applicants and sentenced them for committal to a
disciplinary unit. Likewise, the complaints officer assumed the
status of a revisional court in dealing with complaints made by
persons convicted and sentenced by a lower court, here by the
superior commanding officer. The decision of the complaints
officer is also subject to appeal to the Supreme Military Court
which is empowered to confirm or reverse conviction and sentence
or to alter them. The Supreme Military Court exercises an
appellate jurisdiction over the decisions of the commanding and
complaints officers. The conviction and sentence do not emanate
from this Court. The sentence for committal to a disciplinary unit
originated in the decision of the superior commanding officer who
is neither a judge nor entitled to constitute a court. The
proceedings before him are conducted partly in a quasi-judicial
manner and not in full compliance with Articles 6 para. 1 and 6
para. 3 (c) and (d) (art. 6-1, art. 6-3-c, art. 6-3-d) of the
Convention. The same considerations more or less apply to the
status of the complaints officer. The Supreme Military Court is
correctly denominated as a court although the proceedings before
the court are conducted in camera in contravention of Article 6
para. 1 (art. 6-1). This court is not supposed to take the place
of a trial court but rather to correct decisions already taken and
convictions and sentences already passed. Therefore I am of the
opinion that the requirements of Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a) have not been met. It is a great advantage to persons
facing charges to have a hearing, first before a trial court which
affords equality of arms and observes the rules of fair trial. In
case of conviction and receiving sentence, again it is a further
advantage for a convicted man to have the chance to assert his
innocence before a higher court. Usually a court of appeal
considers itself as bound by the findings of fact of the lower
court unless there is strong reason to upset such findings. The
significance in the administration of justice of a trial court of
first instance cannot be regarded as over-emphasised. On the other
hand if I am right in my way of thinking that, once a soldier is
sought to be deprived of his right to liberty to the extent
inadmissible and impermissible with regard to his status as a
soldier or conscript, he is entitled to be treated as a civilian,
then the detention of the applicants either in the form of
aggravated arrest or interim arrest before their cases were heard
by the Supreme Military Court amounted to a detention before a
conviction by a competent court had been passed. Furthermore, the
detention of the applicants for the period indicated above before
the Supreme Military Court heard the case was made on the strength
of a conviction and sentence passed by a superior commanding
officer who was not a competent court and such detention was not
linked with the exigencies of service.
I have little to say in respect of infractions of Articles 6
para. 1 and 6 para. 3 (c) and (d) (art. 6-1, art. 6-3-c,
art. 6-3-d). Violation of Article 6 para. 1 (art. 6-1) is found by
the Court. I have nothing to add. Coming to Article 6 para. 3 (c)
(art. 6-3-c), it appears from the record that the applicants were
assisted only on the legal aspects of their case and very probably
because they had recourse to the Articles of the Convention. This,
to my mind, does not satisfy the provisions of the aforesaid
sub-paragraph. As to Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d), it
appears again that the applicants could not obtain the attendance
and examination of some witnesses they wanted to call for their
defence. The omission or refusal to call such witnesses for the
defence does not appear to be based either on the irrelevancy of
their evidence or on some other good reason. The applicants were
not fully afforded the chance to examine witnesses against them
either directly or through their counsel or through the court as
envisaged in sub-paragraph 3 (d) of Article 6 (art. 6-3-d) of the
Convention.
SEPARATE OPINION OF JUDGE CREMONA
I have agreed with the majority of my brother judges in the
finding of the violations of the Convention indicated in the
judgment. But having come to the conclusion, along with them, that
certain punitive measures complained of in this case (strict
arrest and committal to a disciplinary unit) were in fact
deprivations of personal liberty also in the context of the
special characteristics and exigencies of military life, I feel
that certain other points become pertinent, and on these points,
which I am briefly setting out hereunder, I find myself, with
respect, in disagreement with the conclusions reached by the
majority of my colleagues.
In the first place, having already excluded certain punitive
measures (also described as arrests) from the purview of
deprivation of liberty for the purposes of Article 5 para. 1
(art. 5-1) of the Convention solely on the accepted ground that
"when interpreting and applying the rules of the Convention in the
present case, the Court must bear in mind the particular
characteristics of military life and its effects on the situation
of individual members of the armed forces" (paragraph 54 of the
judgment), then, in proceeding to identify as possible charges of
a criminal nature (for the purposes of Article 6 para. 1 of the
Convention) (art. 6-1) certain "disciplinary charges" which
involve liability to punishments entailing unquestionable
deprivation of liberty, I am unable to distinguish further, as the
majority of my colleagues do (paragraph 82), particularly on the
basis of the relative duration of such deprivation of liberty.
Thus I find that also in the case of Mr. Engel (and not only
in that of Mr. de Wit, Mr. Dona and Mr. Schul, as stated in
paragraph 88 of the judgment) the position was one of the
determination of a criminal charge against him, and since the
hearing in his case too, as in that of the others, took place in
camera, there is also in respect of him a violation of Article 6
para. 1 (art. 6-1), irrespective of the short duration of the
strict arrest to which he was liable. The question of the
assessment of the risk to which he was in practice exposed on
7 April 1971 cannot in my view alter the existing legal situation.
In paragraph 63 it is accepted in the judgment that the
provisional arrest inflicted on Mr. Engel in the form of strict
arrest did have the character of deprivation of liberty and this,
as therein stated, despite its short duration. While appreciating
that what I am about to say is not quite the same thing though the
basis is essentially common, I feel that when considering the true
nature of a criminal charge, liability to a punishment entailing
unquestionable deprivation of liberty should also be viewed
irrespective of its duration. In such a case the nature of the
punishment itself in fact overrides its duration. An established
deprivation of personal liberty cannot, without injury to the
spirit of the Convention, be considered as obliterated by the
shortness of its duration, also in the process of determining, for
the purposes of Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention,
the true nature of a criminal charge. With particular reference to
what is stated in the last sub-paragraph of paragraph 82 of the
judgment, it is my belief that the detriment involved in a
deprivation of personal liberty, once established as such, cannot
(as is done there) properly be qualified by the quantitative
concept "not appreciable" nor indeed judged by reference to time,
except only for the purposes of the relative gravity.
Another point concerns Article 6 para. 3 (c) (art. 6-3-c) of
the Convention, which, among certain minimum rights guaranteed to
a person charged with a criminal offence, includes the right "to
defend himself in person or through legal assistance of his own
choosing or, if he has not sufficient means to pay for legal
assistance, to be given it free when the interests of justice so
require". I do not propose to controvert the fact that this right
as a whole and as formulated in this provision is not in every
respect an absolute right. But then I do believe that this
important right of the accused cannot be subjected to the
limitation that the legal assistance (in this case a
fellow-conscript with legal qualifications chosen by the
applicants themselves) be confined exclusively to any points of
law arising in the case.
It will be recalled in this connection that at the time of the
measures complained of, the Supreme Military Court in practice
granted legal assistance in certain cases where it was expected
that the person concerned would not be able himself to cope with
the special legal problems raised in his appeal and such legal
assistance was confined to the legal aspects of the case. This
limitation is in fact the subject of complaint here and I find
that its application in the case of the applicants mentioned in
paragraph 91 of the judgment is in violation of Article 6
para. 3 (c) (art. 6-3-c) of the Convention. The legal assistance
mentioned in this provision refers to the case as a whole, that is
to say, in all its aspects, both legal and factual. Indeed it is
only too clear that every case is made up of both law and fact,
that these are both important for the defence (which is what this
provision is intended to protect) and that at times it may also
not be too easy to separate one from the other.
In particular, it is, with respect, hardly reasonable to seek
to justify the situation complained of, as the majority of my
colleagues do in the third sub-paragraph of paragraph 91 of the
judgment, on the ground that "the applicants were certainly not
incapable of personally providing explanations on the very simple
facts of the charges levelled against them". Indeed, quite apart
from the questionable simplicity of the facts of the charges or at
any rate some of them, the essential point here is not the matter
of providing explanations, but the matter of adequately defending
oneself against a criminal charge. The right guaranteed in
Article 6 para. 3 (c) (art. 6-3-c) is a vital right of the accused
and indeed of the defence in general and is designed to ensure
that proceedings against a person criminally charged will not be
conducted in such a way that his defence will be impaired or not
adequately put. Nor is the right to legal assistance of one's own
choosing, as enshrined in this provision, conditional on the
person charged being incapable of defending himself (or, as stated
in the judgment, providing explanations) in person. Furthermore,
here the question clearly was not that the applicants were unable
to defend themselves in person, but that they showed themselves
unwilling to do so, preferring, as entitled to do under the
Convention, to be defended (in respect of not only the legal but
also the factual aspects of the charges against them) by a lawyer
of their own choosing. That lawyer was in fact accepted, but then
his services in the defence of the applicants were, as already
stated, in my view unjustifiably restricted.
Another point concerns the failure to call two witnesses for
the defence of Mr. de Wit (named by him), a failure of which he
also complained in this case, invoking Article 6 para. 3 (d)
(art. 6-3-d) of the Convention, which guarantees to a person
charged with a criminal offence, among certain other minimum
rights, the right "to examine or have examined witnesses against
him and to obtain the attendance and examination of witnesses on
his behalf under the same conditions as witnesses against him".
Again, there is no gainsaying the fact that this is not an
absolute right and is limited, for instance and to mention but one
factor, by the concept of relevance. Now when Mr. van der Schans
assisting the delegates of the Commission (he had previously also
represented the applicants before the Commission) put it to this
Court that the witnesses for the defence who were not ordered to
appear were witnesses who could have helped the case for the
defence (they were described as "eye-witnesses"), the Government
representatives countered by saying that in view of the fact that
Mr. de Wit had made a declaration acknowledging certain facts,
"there was no need for further witnesses" (verbatim report of the
public hearing of 29 October 1975). But, without here wishing to
interfere unduly with the decisions of national jurisdictions and
apart from the fact that Mr. de Wit's declaration covered only
part of the charge against him (in it he certainly denied certain
parts of the charge, as may be seen from the relevant decision),
what was stated by the Government representatives seems to
indicate that the non-admission of Mr. de Wit's two witnesses out
of the three proposed by him (as against the admission of five
witnesses against him) was not grounded on such justifiable
considerations as, for instance, relevance, but rather on their
becoming unnecessary because of certain of the accused's
statements, which in my view, at least on the basis of what is
before me, is not justifiable.
JOINT SEPARATE OPINION OF JUDGES O'DONOGHUE AND PEDERSEN
We are in agreement with the view that no breach has been
found in any of the cases before the Court under Articles 10, 11,
14, 17 and 18 (art. 10, art. 11, art. 14, art. 17, art. 18) of the
Convention. It is clear from the judgment that the difficulties
arise from the consideration of the applicability of two Articles
5 and 6 (art. 5, art. 6). These Articles (art. 5, art. 6) can be
said to have a certain inter-relationship because if Article 5
(art. 5) is applicable in the sense that there has been a
deprivation of liberty involving a criminal charge the full impact
of the obligation to comply with Article 6 (art. 6) will follow.
We feel unable to adopt the conclusion of the majority of the
Court that the clear obligation of members of the armed forces to
observe the code of discipline applicable to such forces is an
unspecified obligation and therefore outside the reach of
Article 5 para. 1 (b) (art. 5-1-b). There is a clear distinction
in our opinion between the obligation of citizens at large to obey
the law and the special position of military personnel to obey the
disciplinary code which is a vital and integral constituent of the
force of which they are members.
Apart from the considerations set out in the separate
dissenting opinion of MM. Fawcett and others [pp. 74 - 75 of the
Report] <1>, with which conclusion we fully agree, there is an
elementary factor which should be looked at in the structure and
character of a military establishment in any country which is
party to the Convention. This factor is the disciplinary code, the
maintenance of which is vital to the very continued existence of
an armed force, and quite different from any other body or
association which purports to exercise a measure of discipline
over its members.
--------------------------------
<1> Note by the Registry: Page-numbering of the stencilled
version.
The special importance of discipline in an armed force and the
recognition of this by its members, lead us to take the view that
you have here a clear case of a specific and concrete obligation
prescribed by law and imposed on the members. In the light of
these considerations we are satisfied that in none of the cases
before the Court has there been a breach of Article 5 para. 1
(art. 5-1) of the Convention because of the exception stated in
Article 5 para. 1 (b) (art. 5-1-b).
What is described as the provisional detention of Mr. Engel
commenced with his arrest on 20 March 1971. The Military
Discipline Act of 1903 sanctioned such an arrest and detention but
Article 45 of that Act restricted the period of provisional
detention to twenty-four hours. In the events which took place in
Mr. Engel's case there was an excessive detention of twenty-two
hours and this excess was unlawful. But in the case of Mr. Engel
we consider that the whole period during March to June 1971 be
taken into account. The Ministerial decision to suspend the
execution of his punishments to allow him to take his examination
and the reduction of the several penalties in April must be
balanced against the definite but technically excessive detention
of twenty-two hours. In all these circumstances we would not hold
that the Netherlands Government committed a breach of Article 5
para. 1 (art. 5-1) of the Convention.
As we regard the breaches of the applicants as disciplinary
offences, concerned only with the applicants' conduct as
servicemen and with their military obligations (cf. para. 122 of
the Commission's report), it follows that the question of "the
determination of his civil rights and obligations" as stated in
Article 6 para. 1 (art. 6-1) of the Convention does not arise for
any of the applicants.
For the same reasons we are of the opinion that there was no
contravention of Article 6 (art. 6) in dealing with the cases, and
in not treating any of them as in essence criminal charges
requiring the application of the process contained in that
Article (art. 6).
It is to be recognised that difficulty may be experienced by
States in dealing with cases which are a breach of discipline and
at the same time an offence under the criminal law. It seems to us
that a test should be whether the complaint is predominantly a
disciplinary breach or a criminal offence. If the latter, the
provisions of Article 6 (art. 6) must be observed. The nature of
the complaint and the punishment prescribed under the disciplinary
code and under the criminal law would be helpful pointers as to
the course to be followed in order to comply with the Convention.
Any attempt to dilute the procedure in the case of a grave crime
by treating it as a disciplinary infraction would in our opinion
be such a serious abuse, and indeed quite powerless under the
Convention to exclude the application of Article 6 (art. 6) and
would oblige full compliance with the requirements of that
Article (art. 6).
We have derived much assistance from the separate opinion of
Mr. Welter and in particular we agree with his view expressed in
paragraph 9 of the opinion and his reasons given why Article 6
(art. 6) was not applicable to any of the five applicants.
It follows from the foregoing that no questions arise under
Article 50 (art. 50).
SEPARATE OPINION OF JUDGE {THOR VILHJALMSSON}
1. I feel unable to go along with the reasoning of the
majority of the Court expressed in paragraph 62 of the judgment.
There the majority finds that aggravated arrest under the 1903 Act
is not a deprivation of liberty within the meaning of Article 5
(art. 5) of the Convention. In my opinion it is. This is both
because of its nature and its legal character.
As is described in paragraph 19 of the judgment, servicemen
undergoing aggravated arrest are not allowed the same freedom of
movement as other servicemen. These restrictions deviate clearly
from the usual conditions of life within the Netherlands armed
forces. Thus the servicemen concerned have to remain during
off-duty hours in a specially designated place, cannot go to the
recreation facilities open to others in the same barracks and
often sleep in special rooms.
The view that this treatment is tantamount to deprivation of
liberty is strengthened by its purpose which obviously is
punitive. It is also worth noting that we have here a treatment in
respect of which the term arrest is used and this in itself
indicates a deprivation of liberty.
What is stated above does not lead me to find a breach of
Article 5 (art. 5) of the Convention as regards the aggravated
arrest of Mr. de Wit (paragraph 41 of the judgment) and of
Mr. Dona and Mr. Schul (paragraph 65 of the judgment). This
conclusion is based on my interpretation of Article 5 para. 1 (b)
(art. 5-1-b) of the Convention dealt with below. In the case of
Mr. de Wit it is also based on the fact that he served aggravated
arrest after a decision was rendered by the Supreme Military Court
of the Netherlands.
2. Article 5 para. 1 (b) (art. 5-1-b) of the Convention
permits "the lawful arrest or detention of a person ... in order
to secure the fulfilment of any obligation prescribed by law". The
majority of the Court, in agreement with the majority of the
Commission, finds this provision not applicable in the present
case (paragraph 69 of the judgment). I cannot agree with the
majority on this point. Any country which has a military service
organises it on the basis of well-established principles, which in
the case of the Netherlands are specified in the laws and
regulations mentioned in the judgment. These rules form a distinct
entity and they impose upon servicemen certain specific
obligations. It seems to me that, far from endangering respect for
the rule of law, this body of rules falls under the above-cited
provision of Article 5 para. 1 (b) (art. 5-1-b).
This conclusion, nevertheless, does not apply to the
provisional detention of Mr. Engel in excess of the twenty-four
hours permitted by Article 45 of the 1903 Act (paragraph 26 of the
judgment). On this particular point I am in agreement with the
majority of the Court (see paragraph 69).
3. In paragraph 91 of the judgment, the majority of the Court
sets out its opinion in connection with sub-paragraphs (c) and (d)
of Article 6 para. 3 (art. 6-3-c, art. 6-3-d) of the Convention. I
do not share this opinion.
As to Article 6 para. 3 (c) (art. 6-3-c), a natural reading of
the text seems to me to indicate that it is up to the accused to
decide whether he defends himself in person or entrusts this task
to a lawyer. This, moreover, is in line with the general
principles of law reflected in Article 6 (art. 6). I fail to see
how, in a given case, a court - not to speak of an administrative
authority - can reasonably decide to what degree the accused is
capable of conducting his own defence. I therefore find a breach
of Article 6 para. 3 (c) (art. 6-3-c) in the case of Mr. de Wit,
Mr. Dona and Mr. Schul.
As to Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d) of the Convention, I
agree with the majority of the Court when it states in
paragraph 91 of the judgment that this provision does not require
the examination of every witness that an accused person may wish
to have called. I am also of the opinion, like the majority, that
"equality of arms" is an important point when this provision is
interpreted. Nevertheless, this provision entitles a person
charged with a criminal offence to have witnesses on his behalf
heard by the tribunal dealing with his case unless legally valid
reasons are given for not doing so. This Court has, it is true,
somewhat incomplete information on the facts concerning the
alleged violations of Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d). It is
stated that in the case of Mr. de Wit the calling of two witnesses
was prevented at every juncture (paragraphs 42 and 91 of the
judgment). This has in my opinion not been refuted. Even if the
complaints officer on 5 March 1971 heard witnesses (paragraph 41),
this cannot count as a fulfilment of the obligation under
Article 6 para. 3 (d) (art. 6-3-d) because he is not a court or a
tribunal within the meaning of Article 6 para. 1 (art. 6-1).
Accordingly I find a violation of Article 6 para. 3 (d)
(art. 6-3-d) in the case of Mr. de Wit. On the other hand I agree
with the majority of the Court in not finding a breach of this
provision in the case of Mr. Dona and Mr. Schul as it has not been
established that they made any request to the Supreme Military
Court in this respect.
SEPARATE OPINION OF JUDGE BINDSCHEDLER-ROBERT
(Translation)
I am in agreement with the operative provisions of the
judgment, except the two items concerning Mr. Engel's provisional
arrest. These items record the finding that this arrest violated
Article 5 para. 1 (art. 5-1) of the Convention, firstly, since no
justification is to be found for it in any sub-paragraph of this
provision (item 4), and secondly, because it exceeded the period
of twenty-four hours stipulated by Netherlands law and insofar as
it exceeded this period (item 5).
1. The difference of opinion over the first item reflects a
fundamental disagreement on the applicability of Article 5 para. 1
(art. 5-1) in the matter.
The first part of the judgment ("as to the law") is based on
the idea that Article 5 para. 1 (art. 5-1) is applicable de plano
to disciplinary measures and penalties occasioning deprivation of
liberty imposed in the context of military disciplinary law. It
follows from this (i) that disciplinary penalties occasioning
deprivation of liberty would comply with the Convention only if
imposed by a court, in conformity with Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a); and (ii) that, in comformity with sub-paragraph (c)
(art. 5-1-c), there may be provisional arrest or detention only
for the purpose of bringing the person arrested before the
competent legal authority, and not before the hierarchical
superior even if he is impowered to impose a disciplinary penalty.
Whilst, on the facts of the case, the first of these consequences
does not result in the finding of a violation of the Convention,
the second leads the Court to conclude that there has been a
violation of Article 5 para. 1 (art. 5-1) as regards Mr. Engel's
provisional arrest.
To my great regret, I cannot share this point of view; I think
that, despite the apparently exhaustive nature of Article 5
para. 1 (art. 5-1), the measures and penalties of military
disciplinary law should not be put on the scales of Article 5
para. 1 (art. 5-1). Here are my reasons:
(1) Account must be taken of the nature of military service
and the role of disciplinary law in instilling and maintaining
discipline which is a sine qua non for the proper functioning of
that special institution, the army. It is not enough to adopt, as
does the Court, a narrow concept of deprivation of liberty; what
must be borne in mind is the whole system of disciplinary law.
Military discipline calls in particular for speedy and effective
measures and penalties, adapted to each situation, and which,
therefore, the hierarchical superior must be able to impose.
(2) The Convention itself recognises in its Article 4
para. 3 (b) (art. 4-3-b) the special characteristics of military
service. This provision reflects a basic choice made by the
Contracting States and establishes in a general way the
compatibility with the Convention of military service. The
derogations from and restrictions on the fundamental rights to
which it may give rise - for example, the right to liberty of
movement guaranteed by Article 2 of Protocol no. 4 (P4-2) - are
thus not contrary to the Convention, even if there is no express
reservation about them. Now the system of discipline peculiar to
the army constitutes one of these derogations; Article 5 para. 1
(art. 5-1) does not concern military disciplinary law and its
exhaustive nature relates only to situations in civil life. Judge
Verdross is right to emphasise in his separate opinion that
disciplinary penalties in the framework of military service are
sui generis.
(3) The fact that disciplinary law does not fall under Article
5 para. 1 (art. 5-1) is the only explanation for the wording of
this provision and its complete lack of adaptation to the
situations which military disciplinary law concerns. These
factors, as well as the place of Article 5 (art. 5) in the
Convention and its logical link with Article 6 (art. 6), are an
indication that the drafters of the Convention really had in mind
situations belonging to criminal procedure.
(4) The above points are corroborated by the way in which the
States party to the Convention have dealt with the question in
their domestic law. Even today, in their military disciplinary
law, the hierarchical superior is generally the authority
empowered to take measures or impose penalties whether occasioning
deprivation of liberty or not. Some States certainly provide for
judicial review but this does not always have a suspensive effect;
furthermore, Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a) makes no
distinction in its requirements between the different authorities.
The governments do not seem to have envisaged the possibility that
their military disciplinary law - as opposed to their military
penal procedure - could be affected by the Convention. It appears
difficult in these circumstances to countenance an interpretation
that disregards so widespread a conception, namely, the "common
denominator of the respective legislation of the various
Contracting States", to adopt the Court's language in another
context (paragraph 82 of the judgment).
I conclude from the above that Mr. Engel's provisional arrest,
since it occurred in the framework of disciplinary procedure, was
not subject to Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a) and that, as a
result, it has not violated this provision on the ground that
Mr. Engel was arrested and detained for the purpose of being
brought before his hierarchical superior and not before a legal
authority.
2. That Article 5 para. 1 (art. 5-1) is inapplicable to
disciplinary law does not mean that disciplinary measures and
penalties escape supervision altogether. In point of fact, as is
stated in the judgment, Article 6 (art. 6) gives the Convention
institutions the possibility of correcting excessive extension of
the scope of disciplinary law; furthermore there is ground for
saying that the measures and penalties in disciplinary law that
involve deprivation of liberty do not escape the requirement of
lawfulness which underlies the whole of Article 5 (art. 5).
Mr. Engel's provisional arrest can certainly be assessed from
this angle. However, although I admit that it was initially
tainted with unlawfulness to the extent that it lasted more than
twenty-four hours, I cannot agree with the item in the operative
provisions of the judgment which records a violation of the
Convention in this respect. The State which redresses injury
caused contrary to international law expunges by that very act its
international responsibility; to afford it this possibility is
precisely the meaning of the rule on exhaustion of domestic
remedies (cf. Guggenheim, {Traite} de droit international public,
vol. II, p. 23). In the case before us, the State completely
redressed Mr. Engel's injury when the autority hearing the appeal
decided that the two days' strict arrest to which he had been
sentenced would be deemed to have been served during the
provisional arrest. In these circumstances it is no longer
appropriate for the operative provisions of the judgment to record
a violation of the Convention. This approach is not contrary to
the Court's case-law; each time it has held that the reckoning of
detention on remand as part of a sentence did not prevent it from
taking the unlawfulness of that detention into account, there had
been a detention of long duration for which the deduction did not
amount to complete reparation. Besides, the question has been
pleaded before the Court in the context of affording just
satisfaction (cf. for example, the Neumeister case, judgment of
7 May 1974, Series A no. 17, pp. 18 - 19).
SEPARATE OPINION OF JUDGE EVRIGENIS
(Translation)
1. To my great regret I have not been able to concur with the
majority of the Court on items no. 3, 14, 15 and 16 of the
operative provisions of the judgment. These are the points which
caused me to disagree:
(a) The majority of the Court thought that the committal of
Mr. Dona and Mr. Schul to a disciplinary unit, by virtue of a
decision of the Supreme Military Court of the Netherlands, met
with the requirements of Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a) of the
Convention. Their sentence to a punishment involving deprivation
of liberty emanated, according to the majority of my colleagues,
from a "court" within the meaning borne by this term in Article 5
para. 1 (a) (art. 5-1-a). The Military Court, to adopt the
terminology used in our Court's case-law, was a court from the
organisational point of view; yet it seems on the other hand
difficult to regard the procedure prescribed by law and in fact
followed before it in the present cases as being in conformity
with the conditions that should be satisfied by a judicial body
corresponding to the notion of a court, within the meaning of
Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a). Two aspects of this procedure
appear to me not to fulfil these conditions, namely, the freedom
of action allowed to the accused's lawyer on the one hand and the
taking of evidence on the other.
On the first aspect, the facts noted by the Court (judgment,
paras. 32, 48, 91) reveal an important restriction on the defence
lawyer's freedom of action before the Military Court when it hears
a disciplinary case like those now before us. The lawyer may not,
in fact, take part in the proceedings except to deal with legal
problems and, what is more, only with any specific legal problems
that might be presented by his client's appeal, such as, for
example, the questions that would be raised by the entry into play
of the European Convention on Human Rights. Furthermore, there are
good reasons for thinking that the lawyer is not allowed to plead
during the hearing (cf. the reference to the report dated
23 December 1970 of the acting Registrar of the Netherlands
Supreme Military Court, decision on admissibility, report of the
Commission, p. 99) <2>. Taking these restrictions into account, it
seems difficult to reconcile the procedure in question with the
notion of a court within the meaning of Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a); this, let us not forget, is a court which imposes
sanctions involving deprivation of liberty (cf. De Wilde, Ooms and
Versyp judgment of 18 June 1971, Series A no. 12, pp. 41 - 42,
paras. 78 - 79, and (b) below).
--------------------------------
<2> Note by the Registry: Page-numbering of the stencilled
version.
The same points also apply to the second procedural aspect
mentioned above, namely, the procedure prescribed by law and
followed in practice for taking evidence before the Military Court
when it sits as a disciplinary tribunal. According to the facts
noted by the Court and bearing in mind the provisions of
Netherlands law applicable in this case (cf. paras. 31 and 91 of
the judgment), the attendance and hearing of defence witnesses
apparently cannot take place in conditions ensuring the guarantees
for the defence which I consider that a trial must provide if it
involves the imposition of a punishment occasioning deprivation of
liberty and if it is to be fair. For these reasons I have had to
conclude that there has been a violation of Article 5 para. 1
(art. 5-1) in the case of Mr. Dona and Mr. Schul.
Having said this, I think that, once the Court had held that
the charge against these two applicants was "criminal" (Article 6,
judgment paras. 80 et seq., in particular para. 85 in fine)
(art. 6), it should have refrained from examining whether the
Military Court corresponded to the notion of a court within the
meaning of Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a). Whilst the
expression "court" is, in principle, an autonomous concept in each
of the above-mentioned provisions, this nevertheless does not
alter the fact that the court mentioned in Article 5 para. 1 (a)
(art. 5-1-a) must meet the requirements of Article 6 (art. 6)
when, as in the present case, the penalty occasioning deprivation
of liberty which it imposes is finally deemed to be the outcome of
a criminal charge and hence to fall within Article 6 (art. 6). It
is permissible, in appropriate cases, for the court mentioned in
Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a) not to fulfil all the
conditions stipulated by Article 6 (art. 6) for a criminal court.
The converse seems both logically and legally difficult. If a
penalty occasioning deprivation of liberty was inflicted by a
court that had to meet the conditions of Article 6 (art. 6), there
is no point in asking the further question whether that court
complied with the notion of a court within the meaning of
Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a).
(b) The same reasons have led me to believe that I must
dissent from the opinion of the majority of the Court on items 14,
15 and 16 of the operative provisions of the judgment. I will thus
do no more than refer to the remarks set out under 1 (a) above.
The fact remains that I think that the examination of the
cases of committal to a disciplinary unit in the light of the
notion of "criminal charge" in Article 6 (art. 6) calls for some
observations of a more general nature. I take the liberty of
putting them forward as I wish to demonstrate that on these points
my disagreement with the majority is more pronounced.
When imposing the penalty of committal to a disciplinary unit
(case of Mr. Dona and Mr. Schul) or when reviewing such a penalty
imposed by a non-judicial authority (case of Mr. de Wit), the
Military Court was acting under Netherlands law as a disciplinary
tribunal. If and to the extent that the Military Court was not
dealing with conduct that could be sanctioned by penalties
occasioning deprivation of liberty, its procedure could not in
principle be considered contrary to the Convention. However, our
Court thought, and rightly moreover, that the above-mentioned
cases not only involved punishments occasioning deprivation of
liberty, but also were covered by the notion of "criminal charge"
within the meaning of Article 6 (art. 6) of the Convention. It
thus had to investigate whether the Military Court afforded the
guarantees that this provision requires of a criminal court. The
majority considered that in the present case those guarantees were
present, except the requirement of Article 6 para. 1 (art. 6-1)
that the hearings be in public. Now the picture of the criminal
court presented by the opinion of the majority seems to me hardly
reconcilable with the minimal requirements of Article 6 (art. 6)
for the ideal criminal court. Indeed I find it very hard to admit
that a criminal court, irrespective of its level or jurisdiction,
can, without contravening the provisions of Article 6 (art. 6),
operate with a defence lawyer subject to important restrictions on
the freedom of action traditionally allowed in the criminal
procedure of the democratic countries in Europe and with rules of
taking evidence little favourable to the accused. Of course, one
cannot attribute these deficiencies to the Military Court which,
it must be remembered, was acting under Netherlands law in the
present cases as a disciplinary tribunal and did not therefore
normally have to enquire whether it was complying with Article 6
(art. 6) of the Convention. It is our judgment which, by drawing
the borderline beyond which the disciplinary becomes the criminal,
requires retrospectively, by virtue of the Convention, that a
disciplinary tribunal should have afforded the guarantees of a
criminal court. Now I fear that the majority opinion, to the
extent that it restricts these guarantees, may take the
interpretation of Article 6 (art. 6), and especially the notion of
a criminal court, on a path which, may I say, would not be free of
risks. I would also like to point out in the same context that the
classification under the Convention of a question as criminal,
whether or not this corresponds to the conceptions of the relevant
national law, must bring into play the guarantees of Article 7
(art. 7) of the Convention as well.
(c) In finding a violation of Article 5 para. 1 (art. 5-1) for
the reasons given in 1 (a) above, I should logically conclude that
there was a violation of Article 5 para. 4 (art. 5-4) in the case
of Mr. Dona and Mr. Schul (item no. 7 of the operative provisions
of the judgment). If the Supreme Military Court, which, according
to the judgment, performs cumulatively the functions both of the
court mentioned in Article 5 para. 1 (a) (art. 5-1-a) and of the
court mentioned in Article 5 para. 4 (art. 5-4), did not comply
with the former paragraph's notion of a court, likewise it would
also not comply in principle with the latter paragraph's notion of
a court. I have, however, agreed with the majority on this point,
taking into account that under Netherlands law there is a civil
court with general jurisdiction before which the legality of any
deprivation of liberty may be challenged by summary application
(Article 289 of the Civil Procedure Code and Sections 2 and 53 of
the Judicature Act).
2. My vote on item 6 of the operative provisions of the
judgment was to the effect that there was no violation, in the
cases there mentioned, of Articles 5 para. 1 and 14 (art. 14 + 5-1
taken together. If the question had been put, I would for the same
reasons (judgment, paras. 72 et seq.) have voted the same way as
regards the complaints before the Court which were not considered
to concern deprivations of liberty. The Court, however, thought it
was able not to retain these cases for the reasons set out in
paragraph 71 of the judgment. I cannot share this view. According
to the Court's case-law (case relating to certain aspects of the
laws on the use of languages in education in Belgium, judgment of
23 July 1968, Series A no. 6, pp. 33 - 34, para. 9; National Union
of Belgian Police Case, judgment of 27 October 1975, Series A
no. 19, p. 19, para. 44), a "measure which is in conformity with
the requirements of the Article enshrining the right or freedom in
question may however infringe Article 14 (art. 14) for the reason
that it is of a discriminatory nature". Article 14 (art. 14)
obliges States to secure "without discrimination" the enjoyment of
the rights and freedoms set forth in the Convention. The
Convention thus prohibits any discrimination appearing in the
context of the enjoyment of a right which it guarantees, whether
such discrimination takes the positive form of measures enhancing
the enjoyment of that right, or the negative form of limitations,
legitimate or otherwise, on that right. I can hardly conceive how
one could, a fortiori, make a distinction under Article 14
(art. 14), as interpreted by the Court, between measures involving
an unlawful limitation on the right in question and measures
tolerated by the Convention. Discriminatory treatment by measures
in either of these two categories may lead to a discrimination in
the enjoyment of rights that must be subject to supervision under
Article 14 (art. 14) of the Convention. The Court should therefore
have examined from the point of view of their conformity with
Article 14 (art. 14) as well, those of the penalties brought to
its attention which it finally considered not to involve
deprivation of liberty.
|
