ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 27 июля 1998 года
Дело N 15-В98пр-10
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда
Российской Федерации в составе:
председательствующего Лаврентьевой М.Н.,
судей Толчеева Н.К.,
Соловьева В.Н.
рассмотрела в судебном заседании от 27 июля 1998 года
гражданское дело по иску П. к П.З., Б., Б.И. об установлении факта
принятия наследства, признании права собственности на часть жилого
помещения и признании в этой части недействительным
регистрационного удостоверения, признании недействительным
договора мены жилыми помещениями, по встречному иску Б., Б.И. о
признании сделки (договора мены) состоявшейся, об аннулировании
регистрации П., П.З. по протесту заместителя Генерального
прокурора Российской Федерации на решение Октябрьского районного
суда г. Саранска от 12 ноября 1997 года, которым иск П.
удовлетворен, во встречном иске отказано, и последующие судебные
постановления.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации
Толчеева Н.К., заключение прокурора Генеральной прокуратуры
Российской Федерации Гермашевой М.М., поддержавшей протест,
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской
Федерации
установила:
П. обратился в суд с иском к своей матери П.З. об установлении
факта принятия наследства, признании за ним права собственности на
1/2 часть четырехкомнатной квартиры по адресу: г. Саранск, ул.
Гожувская, д. 41, кв. 29, признании в этой части недействительным
регистрационного удостоверения от 28.04.94. В обоснование иска
указал на то, что в 1979 г. квартира была предоставлена жилищно-
строительным кооперативом N 76 его отцу, являвшемуся членом
кооператива и полностью внесшему паевой взнос, в 1987 г. отец
умер, он постоянно проживал в этой кооперативной квартире, поэтому
наравне с матерью признается наследником, принявшим наследство,
поэтому матери не могло быть выдано регистрационное удостоверение
на всю квартиру.
Впоследствии П. предъявил также иск о признании
недействительным договора мены жилыми помещениями от 30.08.94,
заключенного между его матерью и Б., Б.И., и выселении Б. и Б.И. в
занимаемую ими до мены двухкомнатную квартиру. Свои требования
мотивировал тем, что договор мены заключен без его согласия, чем
нарушены его права собственника части квартиры, являвшейся
предметом этого договора.
Б. заявил встречные требования об аннулировании регистрации
(прописки) П., П.З. в квартире 29, д. 41, ул. Гожувская, г.
Саранск, ссылаясь на их отказ от перерегистрации после обмена
жилых помещений. В дополнительном иске просил признать договор
мены действительным в связи с тем, что П. как наследник участвовал
в мене жилых помещений.
Дело неоднократно рассматривалось судебными инстанциями.
Решением Октябрьского районного суда г. Саранска от 12 ноября
1997 года, оставленным без изменения определением судебной
коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Мордовия
от 23 декабря 1997 года, исковые требования П. удовлетворены, во
встречном иске Б., Б.И. отказано.
Постановлением президиума Верховного Суда Республики Мордовия
от 5 марта 1998 года оставлен без удовлетворения протест прокурора
Республики Мордовия об отмене состоявшихся по делу судебных
постановлений.
В протесте заместителя Генерального прокурора Российской
Федерации ставится вопрос об отмене указанных судебных
постановлений, как вынесенных с нарушением норм материального и
процессуального права.
Проверив материалы дела, обсудив доводы протеста, Судебная
коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации
не находит оснований для его удовлетворения.
В соответствии с п. 2 ст. 7 Закона СССР "О собственности в
СССР", введенного в действие с 1 июля 1990 г., член жилищного,
жилищно-строительного, дачного, гаражного или другого кооператива,
полностью внесший паевой взнос за квартиру, дачу, гараж, иное
строение или помещение, предоставленное ему в пользование,
приобретает право собственности на это имущество. Аналогичное
правило было воспроизведено в п. 2 ст. 13 Закона РСФСР "О
собственности в РСФСР", действовавшего с 1 января 1991 г. В
настоящее время - в ч. 4 ст. 218 Гражданского кодекса Российской
Федерации.
Судом установлено, что П. на день смерти отца, являвшегося
членом ЖСК N 76, был зарегистрирован (прописан) и проживал
постоянно вместе с матерью в кооперативной квартире, фактически
вступил во владение наследственным имуществом. Эти обстоятельства,
как и вывод суда о принятии истцом наследства после смерти отца на
основании ст. 546 Гражданского кодекса РСФСР, в протесте не
оспариваются.
Вывод суда о том, что наследственным имуществом являлась
квартира, ошибочен. Наследство открылось, как правильно указано в
протесте, на принадлежавшее умершему паенакопление в ЖСК, на часть
которого П. приобрел право со времени открытия наследства (ч. 5
ст. 546 Гражданского кодекса РСФСР).
Однако в силу ч. 2 ст. 306 Гражданского процессуального кодекса
РСФСР не может быть отменено правильное по существу решение суда
по одним лишь формальным соображениям.
Указанная ошибка не повлияла на последующие выводы суда и
законность вынесенного решения.
Довод протеста о том, что в силу ст. 9 Гражданского кодекса
РСФСР (ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации)
правоотношения с ЖСК прекратились в момент смерти члена ЖСК и
наследники могли получить только паевые взносы, неправилен. Смерть
члена кооператива повлекла прекращение лишь личных неимущественных
отношений - членства в ЖСК, его же имущественные права на
паенакопление и пользование кооперативной квартирой,
трансформировавшиеся в последующем в право собственности на
квартиру, перешли к наследникам в порядке правопреемства.
Паевой взнос, на часть которого истец имел право по основанию
наследования, выплачен полностью, ни на кого из наследников не
переводился, П. и П.З. продолжали пользоваться кооперативной
квартирой на день вступления в силу Закона СССР "О собственности в
СССР" (т. 1 л.д. 45, 89). Таким образом, возникли обстоятельства,
которые закон признает в качестве основания приобретения права
собственности на кооперативную квартиру. Поэтому вывод суда о
приобретении истцом права собственности на часть спорной квартиры
является правильным.
Довод протеста о том, что при исчислении размера доли П. в
наследственном имуществе не были учтены все наследники,
несостоятелен. Как видно из дела, все дети наследодателя были
привлечены к участию в деле, отказались от претензий на
наследственное имущество (т. 2 л.д. 181, 208, 210 - 211, 229 -
230). Решение суда в этой части никем из лиц, чьи интересы
затрагивает размер присужденной истцу доли в праве собственности
на квартиру, не оспаривается.
Нельзя согласиться и с доводом протеста о том, что суд
неправильно определил юридически значимые обстоятельства. Такие
обстоятельства в протесте не названы. В обоснование приведенного
довода указывается на доказательства участия истца при совершении
мены жилых помещений, на основе их оценки делается вывод о
фактическом согласии П. на совершенную его матерью сделку мены.
Между тем всем указанным в протесте доказательствам в решении
суда дана надлежащая оценка в соответствии с правилами ст. 56
Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Доводы протеста, по
существу, сводятся к переоценке доказательств, к оспариванию
обоснованности вывода суда об установленных им обстоятельствах.
Подобный довод не может служить основанием для пересмотра судебных
постановлений в порядке надзора.
Согласно ст. 330 Гражданского процессуального кодекса РСФСР
основаниями к отмене решения, определения, постановления суда в
надзорном порядке являются: неправильное применение или толкование
норм материального права, существенное нарушение норм
процессуального права, повлекшее вынесение незаконного решения,
определения, постановления суда.
Таких оснований по настоящему делу не установлено.
Руководствуясь п. 1 ст. 329 Гражданского процессуального
кодекса РСФСР, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного
Суда Российской Федерации
определила:
состоявшиеся по делу судебные постановления оставить без
изменения, а протест заместителя Генерального прокурора Российской
Федерации - без удовлетворения.
|
