[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
РЕШЕНИЕ
ПО ВОПРОСУ ПРИЕМЛЕМОСТИ ЖАЛОБЫ N 57942/00
"МАГОМЕД АХМЕДОВИЧ ХАШИЕВ (MAGOMED AKHMEDOVICH KHASHIYEV)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" И ЖАЛОБЫ N 57945/00
"РОЗА АРИБОВНА АКАЕВА (ROZA ARIBOVNA AKAYEVA)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Страсбург, 19 декабря 2002 года)
Европейский суд по правам человека (Первая секция), заседая 19
декабря 2002 г. Палатой в составе:
Х. Розакиса, Председателя Палаты,
Ф. Тюлькенс,
П. Лоренсена,
Н. Ваич,
Э. Левитса,
А. Ковлера,
В. Загребельского, судей,
а также при участии С. Нильсена, заместителя Секретаря Секции
Суда,
принимая во внимание вышеупомянутые жалобы, поданные 25 мая
2000 г. и 20 апреля 2000 г.,
принимая во внимание Решение Европейского суда от 11 июля 2000
г. об объединении жалоб,
принимая во внимание доводы, представленные властями
государства-ответчика, и ответные замечания заявителей,
заседая за закрытыми дверями,
вынес следующее Решение:
ФАКТЫ
A. Обстоятельства дела
Первый заявитель, Магомед Ахмедович Хашиев, родился в 1942 г.
Второй заявитель, Роза Арибовна Акаева, родилась в 1955 г.
Заявители являются гражданами России и проживают в г. Грозном,
Чеченская Республика. В настоящее время они пребывают в Ингушетии.
В Европейском суде их представляют Кирилл Коротаев, юрист
российской правозащитной неправительственной организации
"Мемориал", находящейся в Москве, и Виллиам Бауринг (William
Bowring), профессор Университета Северного Лондона.
Убийство родственников заявителей
Первый заявитель проживал на улице Ташкалинская в
Старопромысловском районе г. Грозного. После 1991 г. заявитель,
ингуш по национальности, попытался продать дом и уехать, поскольку
был напуган ситуацией в Чечне, но не мог найти кого-нибудь на
место покупателя дома. Во время боевых действий в 1994 - 1996 гг.
заявитель и его семья оставались в Ингушетии, а по возвращении
обнаружили, что все их имущество было уничтожено или разграблено.
В ноябре 1999 г. первый заявитель покинул г. Грозный по причине
возобновления военных действий. Его родственники решили остаться в
г. Грозном, чтобы присмотреть за домом и имуществом. Среди них
были брат первого заявителя, Хамид Ахмедович Хашиев (1952 г.р.),
его сестра Лидия Ахмедовна Хашиева (1943 г.р.) и двое ее сыновей
Ризван Вахаевич Таймесханов (1977 г.р.) и Анзор Вахаевич
Таймесханов (1982 г.р.).
Второй заявитель проживала в поселке Ташкала
Старопромысловского района г. Грозного, Чеченская Республика. В
октябре 1999 г. она покинула г. Грозный вместе со своей матерью и
сестрой по причине военных действий. Ее брат Адлан Арибович Акаев
(1953 г.р.) остался в г. Грозном для того, чтобы присмотреть за
домом и имуществом.
В конце января 2000 г. заявители узнали, что их родственники
были убиты в г. Грозном. 25 января 2000 г. первый заявитель и его
сестра Мовлатхан Хашиева вернулись в г. Грозный для того, чтобы
разузнать побольше о своих родственниках. Во дворе дома брата
второй заявительницы они нашли три тела с огнестрельными ранениями
и следами пыток. Это были тела брата второй заявительницы, Адлана
Акаева, а также сестры и племянника первого заявителя, Лидии
Хашиевой и Анзора Таймесханова. У брата второго заявителя в руке
было его удостоверение заведующего кафедрой физики Грозненского
педагогического института. Остальные документы находились в
кармане его рубашки: его паспорт, удостоверение научного
сотрудника Грозненского нефтяного института и его водительские
права. Документы, удостоверяющие личность, были также найдены на
телах двух других лиц.
Позднее тела брата первого заявителя и второго племянника,
Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, были обнаружены в
находящемся поблизости гараже. Там же было найдено тело третьего
мужчины, соседа по имени Магомед Гойгов.
Первый заявитель утверждает, что тела его родственников имели
следы многочисленных ножевых и огнестрельных ранений,
кровоподтеки, а также имелись переломы нескольких костей. В
частности, на теле Лидии Хашиевой было 19 колотых ран, а ее руки и
ноги были сломаны. На теле Анзора Таймесханова имелось множество
колотых и огнестрельных ран, а его челюсть была сломана. Тело
Хамида Хашиева было обезображено, половина его черепа раздавлена,
несколько пальцев были отрезаны. Тело Ризвана Таймесханова было
серьезно изувечено многочисленными огнестрельными выстрелами.
Первый заявитель утверждает, что около тридцати пуль было
извлечено только из его груди. Также имели место колотые раны и
порезы на лице и в области груди.
Первый заявитель утверждает, что заключение судебно-медицинской
экспертизы о телах Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова было
сделано в Ингушетии, вместе с экспертизой тела Магомеда Гойгова.
Заявитель не располагает этими заключениями, но вместе с тем
просит Европейский суд запросить их от властей государства.
Заявитель представил копию заключения судебной экспертизы по
результатам исследования тела Гойгова и утверждает, что она была
проведена в то же время, и описывает ранения, аналогичные тем,
которые имелись на телах его родственников. В распоряжении первого
заявителя имеются фотографии мертвых тел его брата и одного
племянника. Первый заявитель готов представить показания
свидетелей, которые видели тела до того, как они были захоронены.
Первый заявитель забрал тела своих родственников в село
Вознесенское Республики Ингушетия для захоронения.
28 января 2000 г. второй заявитель также приехала в г. Грозный
и там же во дворе увидела тела своего брата и родственников
первого заявителя. Она видела многочисленные огнестрельные и
колотые раны, следы побоев и пыток на теле своего брата и на
других телах.
В частности, она утверждает, что на теле ее брата имелось семь
огнестрельных ранений в области черепа, сердца и живота. На левой
стороне лица был кровоподтек, была сломана ключица.
Оба заявителя утверждают, что они не связывались с врачом и не
делали фотографий всех израненных тел, поскольку находились в
состоянии шока, вызванном насильственной смертью их родственников.
Тело брата второй заявительницы было доставлено в село Пседах
Ингушетии и захоронено 29 января 2000 г. 2 февраля 2000 г. власти
села Пседах подтвердили, что тело Адлана Арибовича Акаева,
доставленное из Старопромысловского района г. Грозного, было
захоронено 29 января 2000 г. на сельском кладбище.
9 февраля 2000 г. второй заявитель также приехала в г. Грозный.
Во дворе дома, где был убит ее брат, она увидела автоматные обоймы
и шляпу своего брата. В тот же день она видела пять других тел в
находящемся поблизости доме (на Нефтяной улице). Все они были
застрелены. Она узнала о том, что шестая женщина из этой же
группы, Г., была ранена, но выжила. Позднее вторая заявительница
нашла ее в Ингушетии и та рассказала ей, что они были расстреляны
российскими военнослужащими и что в последний раз она видела брата
заявительницы живым вечером 19 января 2000 г.
Расследование по фактам смертей
7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд Ингушетии
установил факт смерти брата второй заявительницы, Адлана Арибовича
Акаева, 1953 г.р., в г. Грозном 20 января 2000 г. Суд постановил,
что его решение было основано на показаниях заявительницы и двух
свидетелей, в которых они указали на тот факт, что брат заявителя
оставался в г. Грозном зимой 1999/2000 г. и что в конце января они
узнали о его смерти, которая предположительно произошла 20 января
2000 г. Они подтвердили, что он был найден в г. Грозном во дворе
дома Хашиевых с многочисленными огнестрельными ранениями и что он
был похоронен 29 января в селе Пседах. После решения суда орган
записи актов гражданского состояния Малгобекского района Ингушетии
выдал второй заявительнице свидетельство о смерти ее брата.
10 февраля 2000 г. сотрудниками Назрановского отдела внутренних
дел были проведены судебно-медицинские экспертизы тел брата
первого заявителя, его племянника и Магомеда Гойгова, тело
которого было рядом с их телами. Заключение экспертизы,
подписанное двумя судебно-медицинскими экспертами местного отдела
внутренних дел, содержало сведения о многочисленных ранениях
головы, груди, живота и конечностей, некоторые из которых были
огнестрельными.
14 марта 2000 г. Малгобекская городская прокуратура выдала
первому заявителю справку о том, что 10 февраля 2000 г. в г.
Грозном было найдено тело его брата, Хамида Хашиева, с признаками
насильственной смерти, судя по многочисленным огнестрельным
ранениям головы и тела.
7 апреля 2000 г. Малгобекский городской суд Ингушетии, по
заявлению первого заявителя, установил факты смерти Хамида
Ахмедовича Хашиева, 1952 г.р., Лидии Ахмедовны Хашиевой, 1943
г.р., Ризвана Вахаевича Таймесханова, 1977 г.р. и Анзора Вахаевича
Таймесханова, 1982 г.р., которые произошли в г. Грозном, Чеченская
Республика, 19 января 2000 г. Суд основывал свое решение на
показаниях заявителя и двух свидетелей, в которых они указывали на
то, что брат заявителя, его сестра и двое ее сыновей оставались в
г. Грозном зимой 1999/2000 г. В конце января заявители узнали, что
19 января 2000 г. их родственники были застрелены в собственных
домах российскими военнослужащими. В своем решении суд отметил,
что были возбуждены уголовные дела и ведется следствие. После
решения суда, 19 апреля 2000 г., орган записи актов гражданского
состояния Малгобекского района Ингушетии выдал первому заявителю
свидетельства о смерти его четырех родственников.
27 мая 2000 г. военный прокурор войсковой части N 20102
проинформировал первого заявителя, в ответ на его жалобу от 5
апреля 2000 г. в связи с убийством его родственников, о том, что
после прокурорской проверки было принято решение отказать в
возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава
преступления (corpus delicti) в действиях военнослужащих
Вооруженных Сил Российской Федерации.
6 июня 2000 г. прокурор г. Малгобека Ингушетии проинформировал
первого заявителя о том, что уголовное дело N 20540020, которое
было возбуждено 4 мая 2000 г. по фактам смерти Ризвана
Таймесханова и Хамида Хашиева, было направлено прокурору
Республики Ингушетия.
30 июня 2000 г. Главная военная прокуратура, в ответ на запрос
Центра по правам человека "Мемориал" об информации по
расследованию смерти брата второй заявительницы, направила запрос
военному прокурору Северного Кавказа.
17 июля 2000 г. письмом из Главной военной прокуратуры,
адресованным в специализированную прокуратуру Северного Кавказа,
вторая заявительница была проинформирована о том, что "местная
прокуратура" занимается расследованием дела о смерти ее брата.
20 июля 2000 г. Главный военный прокурор, в ответ на запрос из
"Хьюман Райтс Вотч" о нарушениях прав гражданских лиц в г. Грозном
в декабре 1999 г. - январе 2000 г., проинформировал их о том, что
в производстве военной прокуратуры находится только одно дело - об
убийстве и причинении телесных повреждений двум женщинам, - не
связанное с заявителями. Это расследование продолжается до сих
пор, и Главная военная прокуратура Российской Федерации
осуществляет надзор за его ходом.
В августе 2000 г. прокурор г. Грозного проинформировал первого
заявителя о том, что было возбуждено уголовное дело по пунктам
"а", "д", "е" и "ж" части 2 статьи 105 Уголовного кодекса
Российской Федерации и что он будет проинформирован о результатах
расследования. 5 октября 2000 г. второму заявителю было направлено
письмо Генеральной прокуратуры Российской Федерации прокурору
прокуратуры Чеченской Республики, в котором последнему было дано
указание проинформировать второго заявителя о ходе расследования
по факту смерти ее брата.
12 октября 2001 г. власти проинформировали Европейский суд о
дальнейшем движении дела. В ноябре 2000 г. Президиум Верховного
суда Ингушетии отклонил протест прокурора этой республики о
пересмотре дела в порядке надзора, которым он требовал отмены
Решения Малгобекского городского суда от 7 февраля 2000 г. Другой
протест о пересмотре дела в порядке надзора был принесен
заместителем Председателя Верховного суда Российской Федерации, и
1 октября 2001 г. Верховный суд отменил решение. Верховный суд
основывал свое решение на статье 250 Гражданского процессуального
кодекса РСФСР, которая требует от тех, кто обращается в суды с
заявлением об установлении фактов, имеющих юридическое значение,
указывать мотивы такого заявления. Он установил, что второй
заявитель не объяснила причин, по которым она требовала
"установления юридического факта" смерти ее брата. Дело было
возвращено для нового разбирательства в Малгобекский городской
суд.
Оспариваемые факты
Оба заявителя полагают, что их родственники стали жертвами
казней, приводимых в исполнение на месте российскими войсками.
Власти Российской Федерации не оспаривают того факта, что
родственники заявителей умерли. Они допускают, что, согласно
мнению Генеральной прокуратуры Российской Федерации, в деле
имеются "признаки противоправных действий со стороны федеральных
войск". Вместе с тем они ссылаются на незавершенное уголовное
расследование и отсутствие свидетелей преступлений. Власти
Российской Федерации оспаривают то, что в то время, когда
наступила смерть соответствующих лиц, район г. Грозного, где это
произошло, был под контролем российских войск. Далее власти
Российской Федерации утверждают, что обстоятельства смерти
родственников заявителей неясны и что, возможно, они были убиты
чеченскими боевиками в расплату за то, что они не присоединились к
их силам, или грабителями. Власти Российской Федерации также
полагают, что мнение о том, что родственники заявителей были
казнены российскими военнослужащими, могло быть частью пропаганды,
распространяемой незаконными вооруженными формированиями,
направленной на дискредитацию федеральных войск. Власти Российской
Федерации далее предполагают, что "имеются весомые основания
полагать, что преступление было совершено террористами при
отступлении из г. Грозного. Это подтверждается наставлениями,
которые давал международный террорист Хаттаб во время обучения
саперов... где он рекомендовал террористам при совершении
преступлений против мирного населения носить камуфляжную форму
военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации. Более того,
способ причинения телесных повреждений, равно как и способ
убийства жертв, также подтверждают, что преступление... было
совершено террористами". Наконец, власти государства не исключают
"причастности жертв и их участия в качестве членов незаконных
вооруженных формирований в вооруженном сопротивлении при
освобождении г. Грозного федеральными войсками".
Заявители отрицают каждое из этих предположений. Во-первых, они
отмечают, что гражданские лица в г. Грозном были в ловушке и что у
них не было реальной возможности покинуть город, который был
местом жестоких боев. Далее они ссылаются на заявления для прессы
властей Российской Федерации и независимых агентств новостей,
которые детально описывают продвижение российских войск в г.
Грозном. Согласно им, части г. Грозного были под контролем
российских войск не позднее 28 декабря 1999 г., а 23 января 2000
г. милицейские подразделения начали операции в Старопромысловском
районе.
Далее заявители отрицают предположение о том, что их
родственники стали жертвами мятежных боевиков или вооруженных
грабителей. Они отмечают, что нет доказательств какой бы то ни
было практики убийства в качестве расплаты со стороны мятежных
групп тех, кто отказывался присоединиться к ним или в качестве
пропаганды войны, и подчеркивают, что грабители скорее могли
воспользоваться имуществом многих покинутых домов, чьи владельцы
бежали, чем совершить убийство нескольких оставшихся жильцов.
Они отрицают тот факт, что их родственники могли участвовать в
деятельности вооруженных групп, делая отсылку при этом на их
возраст и мирный род занятий: Лидии Хашиевой было 57 лет и по
профессии она была поваром в детском саду; Адлану Акаеву было 45
лет и он был заведующим кафедрой физики Грозненского
педагогического института; Хамиду Хашиеву было 45 лет и он держал
небольшой киоск рядом с домом; а Анзор и Ризван Таймесхановы были
студентами Грозненского университета. Заявители ссылаются на
показания соседей, которые отрицают тот факт, что заявители когда-
либо были замечены в причастности к каким бы то ни было
вооруженным группам, а также на письмо Адлана Акаева его сестре от
ноября 1999 г., в котором он описывал их жизнь, гражданских лиц в
г. Грозном во время боев за город. Наконец, заявители утверждают,
что даже если бы их родственники были членами незаконных
вооруженных формирований, это не освобождает Российскую Федерацию
от ее обязательств согласно статьям 2 и 3 Конвенции.
Заявители утверждают, что имеется достаточно доказательств для
того, чтобы сделать вывод о том, что их родственники были убиты
российскими военнослужащими. Они отмечают, что свидетели видели
Хамида Хашиева, Ризвана Таймесханова и их соседа, Магомеда
Гойгова, задержанными российскими военнослужащими 19 января 2000
г. и ссылаются на доклад "Хьюман Райтс Уотч", в котором цитируются
их показания. Позднее три тела были найдены вместе. Они указывают
на тот факт, что документы, удостоверяющие личность их
родственников, были у них в руках или на их телах, что говорит о
том, что готовились к соответствующей официальной проверке. Они
также указывают на способ казни: огнестрельные ранения.
Заявители представили ряд докладов, выпущенных в 2000 г.
центрами по правам человека "Хьюман Райтс Уотч" и "Мемориал".
Доклады касаются событий, происходивших в пригороде г. Грозного в
январе - феврале 2000 г., и возлагают вину за убийства гражданских
лиц на российские войска. Настоящие преступники, совершившие
убийства, не были установлены, но заявители утверждают, что
организации по правам человека "документально зафиксировали пример
казней, приводимых в исполнение на месте российскими
военнослужащими".
Что касается расследования, власти Российской Федерации в своих
пояснениях утверждают, что 3 мая 2000 г. прокурор г. Грозного
возбудил уголовное дело N 12038 согласно пунктам "а", "д", "е" и
"ж" части 2 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации -
убийство двух и более лиц при отягчающих обстоятельствах. Военная
прокуратура (войсковая часть N 20102, г. Грозный) проводила
проверку причастности военнослужащих российской армии к
вышеупомянутым событиям. Продолжающееся расследование не
установило личности тех, кто совершил указанные преступления,
таким образом, заявители не могут утверждать, что вина за убийства
должна быть возложена на военнослужащих Российской Федерации.
Далее в своих пояснениях от 12 октября 2001 г. власти государства-
ответчика проинформировали Европейский суд о том, что уголовное
дело N 12038 было передано в прокуратуру Чеченской Республики в
феврале 2001 г. Власти государства утверждают, что в ходе
дополнительного расследования был допрошен ряд свидетелей и были
предприняты усилия для того, чтобы установить военные
подразделения, которые были дислоцированы в Старопромысловском
районе во время совершения преступлений. Вместе с тем новой
информации об убийствах получено не было.
16 января 2001 г. прокуратура Чеченской Республики подготовила
справку о движении по делу N 12038, возбужденному 3 мая 2000 г., и
об убийствах гражданских лиц в районе Новая Катаяма г. Грозного.
Публикация в "Новой Газете" статьи под названием "Свобода или
смерть", которая сообщала об убийствах гражданских лиц
федеральными войсками, цитируется в качестве основания для
возбуждения дела. В ходе расследования было установлено, что в
феврале 2000 г., после того как российские войска вошли в
указанный район, были обнаружены тела десяти мертвых гражданских
лиц. Среди них были и тела родственников заявителей. В результате
расследования было установлено, что люди были убиты, но
преступников установить не удалось. Все допрошенные в ходе
расследования свидетели подтвердили смерти и места захоронения
погибших, но не смогли пролить свет на личности убийц. Свидетелей,
которые могли бы непосредственно опознать российских
военнослужащих как ответственных за совершенные действия,
установлено не было.
Дело было приостановлено 3 июля 2000 г., производство было
возобновлено 30 сентября 2000 г., приостановлено 20 марта 2001 г.,
возобновлено 9 августа 2001 г. и вновь приостановлено 9 сентября
2001 г. В своем Письме от 17 июня 2002 г. власти государства
утверждают, что производство по делу было снова возобновлено 8 мая
2002 г.
Заявители отрицают тот факт, что когда-либо проводилось
эффективное и касающееся существа вопроса расследование. В
частности, они указывают на расхождения в официальных ответах,
полученных из различных государственных органов. Они никогда не
информировались об уголовном деле N 12038, возбужденном 3 мая 2000
г., на которое ссылаются власти государства в своих замечаниях.
Заявители утверждают, что сотрудники прокуратуры г. Малгобека
рассказали сотрудникам "Хьюман Райтс Уотч" о том, что последние
предприняли все шаги, которые они могли предпринять до возбуждения
уголовного дела. Они пригласили судебно-медицинских экспертов для
проведения вскрытия тел родственников первого заявителя, Ризвана
Таймесханова и Хамида Хашиева, а также тела Магомеда Гойгова.
Вместе с тем они не могли официально возбудить уголовное дело в
связи с преступлениями, которые произошли на территории другой
республики, и что только в мае 2000 г., после указания из
прокуратуры Республики Ингушетия, было возбуждено разбирательство
и дело было направлено в Главное управление Генеральной
прокуратуры Российской Федерации по надзору за исполнением законов
о федеральной безопасности и межнациональных отношений на Северном
Кавказе, находящееся в г. Ессентуки Ставропольского края.
Заявители утверждают, что, несмотря на то что были проведены
судебно-медицинские исследования только двух тел, ни к ним, ни к
их родственникам следователи не обращались за разрешением на
эксгумацию тел для проведения судебно-медицинской экспертизы. Они
также утверждают, что у них продолжают находиться несколько
предметов, которые могли служить доказательствами, но они никогда
не собирались следователями. Второй заявитель хранит свитер, в
котором был найден ее брат, с многочисленными дырками спереди и
сзади, его документы, удостоверяющие личность, и копию письма,
которое он написал в ноябре 1999 г. Что касается первого
заявителя, следователи в Ингушетии собрали некоторое количество
документально подтвержденных доказательств, включая фотографии
тел, несколько документов и пуль, но не собрали одежду, в которую
были одеты родственники, когда обнаружили их тела.
В феврале 2000 г. "Хьюман Райтс Уотч" выпустила доклад под
названием "Убийства гражданских лиц в Старопромысловском районе г.
Грозного", в котором она обвинила Вооруженные Силы Российской
Федерации в преднамеренном убийстве, по крайней мере, 38
гражданских лиц в период между концом декабря и серединой января.
"Хьюман Райтс Уотч" провела интервью с выжившими очевидцами и
родственниками погибших. Доклад содержит информацию о смерти
Адлана Акаева, Лидии Таймесхановой и Анзора Таймесханова между 21
и 25 января 2000 г. Он также сообщает об "исчезновении" 19 января
2000 г. Магомеда Гойгова, Ризвана Таймесханова и Хамида Хашиева
после того, как их задержали военнослужащие.
После публикации этого доклада одна из выживших, Г., обратилась
в прокуратуру с помощью "Мемориала". 9 июня 2000 г. военный
прокурор военной части N 20102 проинформировал "Мемориал" о том,
что 22 апреля 2000 г. было принято решение отказать в возбуждении
уголовного дела по той причине, что не было установлено связи
между фактами, отражающими случившееся с Г. - покушение на ее
убийство и несколько убийств, - и действиями военнослужащих.
Письмо также информировало "Мемориал" о том, что 31 мая 2000 г.
было возбуждено уголовное дело по заявлению другой выжившей, М.
"Хьюман Райтс Уотч" утверждает, что не позднее чем в ноябре 2000
г. следователи не просили М. помочь в опознании или составлении
графического описания военнослужащих, которые стреляли в нее.
Заявителей никогда официально не информировали о том, что им
был предоставлен статус потерпевших от преступления, что
предусмотрено статьей 53 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации для близких родственников жертв убийства.
B. Применимое национальное законодательство
и правоприменительная практика
Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на
жизнь.
Статья 46 Конституции Российской Федерации гарантирует судебную
защиту прав и свобод, предусматривая, что решения и действия любых
органов государственной власти могут быть обжалованы в суд. Часть
3 этой же статьи гарантирует право обратиться в международные
органы по защите прав человека, если исчерпаны все имеющиеся
внутригосударственные средства правовой защиты.
Статьи 52 и 53 Конституции Российской Федерации
предусматривают, что права потерпевших от преступлений и
злоупотреблений властью охраняются законом. Государство
обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию ущерба,
причиненного незаконными действиями органов государственной
власти.
Статья 55 (часть 3) Конституции России предусматривает
ограничение прав и свобод федеральным законом, но только в той
мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного
строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других
лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Статья 56 Конституции России предусматривает, что чрезвычайное
положение может быть введено в соответствии с федеральным законом.
Определенные права, включая право на жизнь и право не подвергаться
пыткам, не подлежат ограничению.
Пункт 25 Федерального закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об
обороне" постановляет, что "надзор за законностью и расследование
дел о преступлениях в Вооруженных Силах Российской Федерации,
других войсках, воинских формированиях и органах осуществляются
Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему
прокурорами. Рассмотрение гражданских и уголовных дел в
Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских
формированиях и органах осуществляют суды в соответствии с
законодательством Российской Федерации".
Федеральный закон от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ "О борьбе с
терроризмом" гласит:
"Статья 3. Основные понятия
Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие
основные понятия:
...борьба с терроризмом - деятельность по предупреждению,
выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической
деятельности;
контртеррористическая операция - специальные мероприятия,
направленные на пресечение террористической акции, обеспечение
безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также
на минимизацию последствий террористической акции;
зона проведения контртеррористической операции - отдельные
участки местности или акватории, транспортное средство, здание,
строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или
акватории, в пределах которых проводится указанная операция...
Статья 13. Правовой режим в зоне проведения
контртеррористической операции
1. В зоне проведения контртеррористической операции лица,
проводящие указанную операцию, имеют право:
1) принимать при необходимости меры по временному ограничению
или запрещению движения транспортных средств и пешеходов на улицах
и дорогах, по недопущению транспортных средств, в том числе
транспортных средств дипломатических представительств и
консульских учреждений, и граждан на отдельные участки местности и
объекты либо по удалению граждан с отдельных участков местности и
объектов, а также по отбуксировке транспортных средств;
2) проверять у граждан и должностных лиц документы,
удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов
задерживать указанных лиц для установления личности;
3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской
Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо
иные действия, направленные на воспрепятствование законным
требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а
также действия, связанные с несанкционированным проникновением или
попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической
операции;
4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные
принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные
участки, на территории и в помещения организаций независимо от
форм собственности, в транспортные средства при пресечении
террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в
совершении террористической акции, если промедление может создать
реальную угрозу жизни и здоровью людей;
5) производить при проходе (проезде) в зону проведения
контртеррористической операции и при выходе (выезде) из указанной
зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей,
досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том
числе с применением технических средств...
Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда
При проведении контртеррористической операции на основании и в
пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное
причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также
иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие,
специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом,
освобождаются от ответственности за вред, причиненный при
проведении контртеррористической операции, в соответствии с
законодательством Российской Федерации".
Статья 225 Гражданского процессуального кодекса РСФСР
предусматривает, что, если при рассмотрении жалобы на действия
должностных лиц или гражданского дела суд обнаружит признаки
преступления, он должен сообщить об этом прокурору.
Глава 241 ГПК РСФСР устанавливает, что гражданин вправе
обратиться в суд за возмещением вреда от неправомерных действий
государственного органа или должностного лица. Такие жалобы
подаются по усмотрению истца в суд по месту его жительства или по
месту нахождения государственного органа. В рамках того же
процесса суды также могут вынести решение о возмещении убытков,
включая нематериальные убытки, если сделают вывод, что нарушение
имело место.
Статьи 126 - 127 ГПК РСФСР содержат общие формальные
требования, регламентирующие подачу заявления в суд, которое
должно содержать, в числе других, наименование и адрес ответчика,
точные обстоятельства, на основании которых подается жалоба, и
любые документы в поддержку жалобы.
Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. (с изменениями и
дополнениями), который действовал в имеющий значение период
времени, содержал положения, относящиеся к уголовному
расследованию.
Статья 53 УПК РСФСР устанавливает, что по делам о
преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего,
его или ее родственники признаются потерпевшими. Во время
проведения предварительного следствия потерпевший имеет право
представлять доказательства и заявлять ходатайства, а с момента
окончания предварительного следствия он имеет право знакомиться со
всеми материалами дела.
Статья 108 УПК РСФСР устанавливает, что поводами к возбуждению
уголовного дела являются заявления и письма граждан,
государственных органов и организаций, статьи, опубликованные в
печати, или непосредственное обнаружение признаков преступления
органом дознания, прокурором или судом.
Статья 109 УПК РСФСР устанавливает, что следственный орган
должен принять одно из следующих решений в срок не более 10 суток
со дня получения сообщения о преступлении: о возбуждении или
отказе в возбуждении уголовного дела, или о передаче сообщения по
подследственности или по подсудности. О принятом решении
сообщается заявителю.
Статья 113 УПК РСФСР предусматривает, что об отказе в
возбуждении уголовного дела выносится мотивированное
постановление, о чем уведомляется лицо, от которого поступило
заявление. Мотивированное постановление может быть обжаловано
вышестоящему прокурору или в суд.
Статьи 208 и 209 УПК РСФСР включают положения, касающиеся
прекращения уголовного дела. Основания прекращения уголовного дела
включают отсутствие в деянии состава преступления (corpus
delicti). Постановление о прекращении уголовного дела может быть
обжаловано вышестоящему прокурору или в суд.
Статья 195 УПК РСФСР предусматривает, что уголовное
расследование может быть приостановлено, inter alia, если
невозможно установить лиц, которых можно было бы обвинить в
преступлении. В этом случае должно быть вынесено мотивированное
определение. Следственные действия не могут осуществляться после
того, как производство по делу было приостановлено.
Приостановленное уголовное дело может быть закрыто после истечения
сроков давности.
В Чеченской Республике не было объявлено ни чрезвычайного, ни
военного положения. Не был принят федеральный закон об ограничении
прав населения этого района. Не было сделано заявлений в
соответствии со статьей 15 Конвенции.
СУТЬ ЖАЛОБ
1. Заявители подали жалобы в соответствии со статьей 2
Конвенции о том, что право на жизнь их родственников было
нарушено. Они также обжалуют то, что, судя по характеру ран на
телах их родственников, они подвергались пыткам до своей смерти, в
нарушение статьи 3 Конвенции.
2. В соответствии со статьей 13 Конвенции заявители жалуются на
то, что им не была предоставлена возможность воспользоваться
эффективными национальными средствами правовой защиты, так как на
территории Чеченской Республики не функционировали
правоохранительные органы. Им не известен никакой способ
привлечения к правосудию тех, кто ответствен за смерть и телесные
повреждения их родственников.
ПРАВО
1. Заявители жалуются на то, что права их родственников на
жизнь и свободу от бесчеловечного или унижающего достоинство
обращения, гарантированные статьями 2 и 3 Конвенции, были
нарушены. Они также жалуются, что у них не было эффективных
внутренних средств правовой защиты против этих нарушений, что
противоречит статье 13 Конвенции. Эти статьи закрепляют следующее:
"Статья 2
1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не
может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного
приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в
отношении которого законом предусмотрено такое наказание.
2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей
статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого
применения силы:
a) для защиты любого лица от противоправного насилия;
b) для осуществления законного задержания или предотвращения
побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;
c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа.
Статья 3
Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию.
Статья 13
Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено
лицами, действовавшими в официальном качестве".
Власти Российской Федерации выдвинули ряд возражений против
приемлемости жалоб.
1. Юридическая действительность доверенностей
Прежде всего они оспаривают юридическую действительность
доверенностей, выданных заявителями своим представителям -
правозащитному центру "Мемориал". Они утверждают, что доверенности
не содержат сведений о месте, где они были выданы. Затем, в
соответствии с национальным правом, они должны были быть заверены
нотариусом, и отдельная доверенность должна была быть выдана
"Мемориалом" их юристу, выступающему в качестве представителя.
Также они утверждают, что в соответствии с Гаагской конвенцией об
отмене требования о легализации иностранных публично-правовых
документов 1961 г., участницей которой является Россия, эти
доверенности должны иметь апостиль. Власти Российской Федерации
также оспаривают юридическую действительность ответных замечаний
заявителей в ответ на замечания, представленные властями
государства, по причине того, что текст замечаний не был подписан.
Европейский суд обращает внимание на то, что власти Российской
Федерации не оспаривали статус заявителей как жертв заявленных
нарушений Конвенции и не оспаривают юридическую действительность
представленных подписей. Возражение о доверенностях основано на
том утверждении, что они должны были быть составлены в
соответствии с национальным законодательством. Однако, в
соответствии с пунктом 3 правила 45 Регламента Суда, письменная
доверенность является действительной для целей производства по
делу в Европейском суде. Регламент Суда не содержит требования о
том, чтобы доверенности составлялись в соответствии с национальным
законодательством. Что касается юридической действительности
замечаний заявителей, Европейский суд отмечает, что представитель
заявителей расписался на почтовом документе при отправке замечаний
и что замечания были переданы властям государства только в целях
информирования. У Европейского суда нет причины сомневаться в их
подлинности. При данных обстоятельствах Европейский суд признает
на основании имеющихся в его распоряжении материалов, что
заявители надлежащим образом представлены в Европейском суде и что
подача ими документов является юридически действительной.
2. Исчерпание внутригосударственных средств защиты
Власти Российской Федерации просят Европейский суд объявить
жалобы неприемлемыми, так как заявители не исчерпали доступные им
внутригосударственные средства правовой защиты. Они утверждают,
что компетентные органы проводили, в соответствии с
внутригосударственным законодательством, расследования смертей и
телесных повреждений гражданских лиц и уничтожения собственности в
Чечне.
В частности, власти Российской Федерации утверждают, что, хотя
суды в Чеченской Республике на самом деле прекратили
функционировать в 1996 г., средства правовой защиты были по-
прежнему доступны для лиц, покинувших Чеченскую Республику.
Устоявшаяся практика позволяет им обращаться в Верховный суд или
непосредственно в суды по новому месту их проживания, которые
затем рассмотрели бы их жалобы. Доступность этого средства
правовой защиты подкрепляется тем фактом, что заявители подавали
заявления об установлении фактов смерти их родственников в
Малгобекский районный суд Ингушетии.
Власти Российской Федерации также утверждают, что заявители
могли обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры
Российской Федерации по надзору за исполнением законов о
федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном
Кавказе (г. Ессентуки, Ставропольский край). Этот орган был
учрежден для получения информации о преступлениях и для проведения
уголовных расследований по любому заявлению.
Заявители утверждают, что официальные средства правовой защиты
неэффективны, поэтому они не были обязаны полностью их
использовать. Заявители основывают это утверждение на трех
моментах.
Во-первых, они утверждают, что контртеррористическая военная
операция в Чеченской Республике, проводимая представителями
государства, основывается на положениях Федерального закона "О
борьбе с терроризмом" и была официально одобрена на высшем уровне
государственной власти.
Заявители ссылаются на текст Федерального закона "О борьбе с
терроризмом", который разрешает подразделениям по борьбе с
терроризмом нарушать некоторые права, включая право на свободу
передвижения, свободу, неприкосновенность жилища и переписки и
т.д. Этот Закон не устанавливает четкой границы, до которой такие
права могут быть ограничены, и не предусматривает средств правовой
защиты для жертв таких нарушений. Также он не содержит положений
об ответственности властей за возможное злоупотребление
полномочиями. Заявители ссылаются на переписку между Генеральным
секретарем Совета Европы и властями Российской Федерации в 2000 г.
на основании статьи 52 Европейской конвенции о защите прав
человека и основных свобод. Они указывают на то, что Сводный
доклад Генерального секретаря, который преследовал цель изучения
переписки, идентифицировал указанные недостатки в том самом
законе, на который ссылаются власти Российской Федерации как на
правовое обоснование их действий в Чечне.
Также заявители утверждают, что, хотя должностные лица, которые
организовывали контртеррористические операции в Чеченской
Республике, должны были знать о возможности широкомасштабного
нарушения прав человека, никакие значимые меры не были приняты для
того, чтобы остановить или предотвратить такие нарушения. Они
представили газетные вырезки, содержащие похвалу Президента
Российской Федерации военным и милицейским операциям в Чеченской
Республике, и предположили, что прокуратура не захочет
противоречить "официальному политическому курсу", обвиняя
представителей правоохранительных органов или военных.
Во-вторых, заявители утверждают, что существует
административная практика, не совместимая с требованиями об
эффективном расследовании злоупотреблений, совершенных российскими
военнослужащими и сотрудниками милиции как в мирное время, так и
во время войны. Заявители указывают на:
a) безнаказанность за преступления, совершенные в текущий
период военных действий (начиная с 1999 г.);
b) безнаказанность за преступления, совершенные в 1994 - 1996
гг.;
c) безнаказанность за пытки в милиции и дурное обращение
повсюду в России;
d) безнаказанность за пытки и дурное обращение, которые
происходят в различных армейских подразделениях в целом.
a) Что касается ситуации в Чечне к настоящему моменту,
заявители цитируют доклады правозащитных групп,
неправительственных организаций и сообщения средств массовой
информации о нарушениях прав гражданского населения, совершенных
федеральными войсками. Также они утверждают, что российские
официальные органы в Чечне и за ее пределами получают множество
подобных жалоб. Они ссылаются на доклад Специального представителя
Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод
человека и гражданина в Чеченской Республике В. Каламанова, в
котором он приводит такие цифры: более 4000 жалоб было подано в
его аппарат за первые шесть месяцев его работы. Несмотря на
множество признаков нарушений, число уголовных расследований,
начатых по подобным обстоятельствам, остается очень низким, и даже
еще меньшее их количество передается на рассмотрение в суды. Они
ссылаются на доклад, сделанный в Государственной Думе в сентябре
2000 г., в котором сказано, что в Чеченской Республике было
возбуждено 19 уголовных дел против федеральных военнослужащих.
Вследствие этого они сделали вывод о том, что большинство
преступлений, совершенных на территории Чеченской Республики
представителями власти, не расследуются надлежащим образом и
преступников не предают правосудию. Среди таких преступлений
заявители указывают беспорядочное и несоразмерное применение силы,
упрощенное исполнение приговоров, дискреционные аресты и
исчезновения, пытки и дурное обращение, а также мародерство.
Даже в случаях, когда расследование начато, заявители
утверждают, что оно неэффективно. В частности, они ссылаются на
расследование массового убийства, совершенного в
Старопромысловском районе г. Грозного и на аналогичные события,
имевшие место в феврале 2000 г. в районе г. Грозного Новые Алды.
Они указывают на необъяснимые задержки в расследованиях,
отсутствие ясности в том, какой орган занимается данным делом, и
недоверие местных жителей должностным лицам.
Заявители высказывают мнение, что среди военных и полицейских
подразделений, участвующих в операциях на территории Чеченской
Республики, царит атмосфера безнаказанности и что, за одним
исключением, не существует общеизвестных дел, по которым военный
командир был бы временно отстранен от должности за преступления
против гражданского населения, совершенные им или его
подчиненными. Также они ссылаются на опубликованные интервью с
военнослужащими, которые говорят о том, что для них не проведено
четкого различия между военными и гражданскими целями.
b) Заявители далее обращаются к событиям предыдущей военной
кампании в Чечне 1994 - 1996 гг. Они утверждают, что
широкомасштабное нарушение прав человека было документально
подтверждено "Мемориалом" и что расследование и судебное
преследование преступников были полностью неадекватными. Они
указывают, что ни один из высокопоставленных военных или
милицейских офицеров, ответственных за операцию, не был предан
правосудию и что ни один никогда не считался ответственным за
огромное количество смертей и телесных повреждений гражданского
населения и уничтожение гражданских объектов.
Далее заявители обосновывают свое утверждение о существовании
административной практики нерасследования:
c) безнаказанностью за пытки в милиции и дурное обращение при
содержании под стражей;
d) безнаказанностью за различные виды дурного обращения в
российской армии, такие как "дедовщина". Заявители прилагают
доклады неправительственных организаций по указанной тематике,
газетные статьи и доклад Омбудсмана. Заявители утверждают, что в
большинстве подобных случаев расследование не соответствует
требованиям, ведется медленно, и редко когда преступников предают
правосудию.
В-третьих, заявители утверждают, что вне зависимости от того,
существует такая административная практика или нет,
внутригосударственные средства правовой защиты, на которые
ссылаются власти государства, неэффективны вследствие
неспособности правовой системы обеспечить возмещение ущерба. Они
опираются на Постановление Европейского суда по делу "Акдивар и
другие против Турции" и утверждают, что Российская Федерация не
отвечает требованию о том, чтобы средство правовой защиты являлось
"эффективным, доступным как теоретически, так и практически, в то
время, когда происходили события, то есть что они позволяли
заявителю обращение с жалобами, имевшими перспективы на успех"
(см. Постановление Европейского суда по делу "Акдивар и другие
против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 30 августа 1996
г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1210, з 68).
Заявители подвергают сомнению оба средства правовой защиты, на
которые ссылаются власти Российской Федерации. В отношении
гражданского иска они утверждают, что он не мог являться
эффективным средством правовой защиты по смыслу Конвенции.
Гражданский иск, в конечном счете, не имел бы успеха при
отсутствии содержательного расследования и обвинения прокуратурой,
а гражданский суд был бы принужден приостановить рассмотрение
такого иска на время расследования, согласно части 4 статьи 214
Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Далее они утверждают,
что гражданское судопроизводство может дать только компенсацию за
материальный и нематериальный вред, в то время как их основной
целью является следить за тем, чтобы виновные представали перед
правосудием. И наконец, они указывают, что, хотя многочисленные
гражданские иски и были поданы в суды после военной кампании 1994
- 1996 гг., почти ни один из них не был удовлетворен.
Что касается уголовного преследования прокуратурой, они
утверждают, что оно не дает им реальной возможности использования
эффективного средства правовой защиты. По их мнению, Федеральный
закон "О борьбе с терроризмом" санкционирует злоупотребления и
освобождает должностных лиц от ответственности за их совершение.
Сотрудники прокуратуры не в состоянии обеспечить эффективную
правовую защиту, как видно по небольшому числу успешных
расследований по такого рода злоупотреблениям. Они также
утверждают, что прокуратура не является независимым органом
расследования, ссылаясь на тесную политическую связь и
иерархическую зависимость между прокуратурой и Президентом
Российской Федерации. Также они утверждают, что ни военные
прокуроры, ни военные суды нельзя назвать независимыми органами,
так как они состоят из военнослужащих, имеющих воинское звание,
которые зависят от армии по карьере, оплате и иным привилегиям.
Что касается эффективности расследования, заявители также
утверждают, что ситуация, сложившаяся в Чеченской Республике с
1999 г., характеризуется показательными гражданскими волнениями,
обусловленными конфронтацией между федеральными силами и
чеченскими вооруженными формированиями. Они ссылаются на газетные
вырезки и доклады неправительственных организаций, которые, по их
мнению, наглядно демонстрируют существование серьезных препятствий
для нормального функционирования системы отправления правосудия,
что вызывает серьезные сомнения в эффективности работы
прокуратуры. В частности, они отмечают, что в результате
повсеместной небезопасности прокуроры часто передвигаются с
военной охраной и часто вооружены сами, что вызывает недоверие и
пугает местных жителей в тех случаях, когда они хотят пожаловаться
на военнослужащих. Также они ссылаются на плохие условия работы
сотрудников прокуратуры, на тот факт, что штат не укомплектован, и
на большую текучесть кадров, обусловленную ротационной политикой в
прокурорской службе Чечни. Они утверждают, что сложные
обстоятельства в республике не освобождают власти Российской
Федерации от их обязанностей согласно статье 13 Конвенции и что
власти Российской Федерации не предоставили никаких доказательств
того, что какое-либо расследование по злоупотреблениям против
гражданского населения было эффективным и адекватным.
Заявители также подвергают сомнению эффективность практики, в
соответствии с которой уголовные дела, возбужденные по
преступлениям, совершенным на территории Чеченской Республики,
направляются в Верховный суд, который впоследствии
перераспределяет их по областным судам России. Они отмечают, что
российские суды уже перегружены и что свидетели и жертвы
преступлений, приезжающие из Чечни, не в состоянии разъезжать по
России по причинам финансового характера и из соображений
безопасности.
Заявители далее утверждают, что у них было достаточное
основание не обращаться в прокуратуру сразу после нападения, так
как они чувствовали себя уязвимыми, бесправными и опасающимися
представителей государственной власти. Они также полагают,
прокуратура не действовала достаточно рационально в связи с
утверждениями о приведенных в исполнение на месте казнях
родственников заявителей и других лиц в Старопромысловском районе
в январе 2000 г. Они утверждают, что прокуратура должна была знать
о смерти их родственников и других людей не позднее начала февраля
и что тот факт, что до мая 2000 г. уголовное дело не было
возбуждено, был очевидным признаком отсутствия интереса в
расследовании. 7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд
удостоверил факт смерти Адлана Акаева, брата второй заявительницы.
Суды, в соответствии со статьей 225 Гражданского процессуального
кодекса, должны были уведомить прокуратуру о любых попавших в их
внимание фактах, которые указывают на совершение уголовного
преступления. 10 февраля 2000 г. сотрудниками Назрановского отдела
внутренних дел были проведены судебно-медицинские экспертизы тел
брата первого заявителя, его племянника и Магомеда Гойгова. В
начале февраля "Хьюман Райтс Уотч" выпустила несколько пресс-
релизов о событиях в Старопромысловском районе, которые содержали
информацию о смерти и исчезновениях родственников заявителей. В
феврале и марте 2000 г. эти доклады и пресс-релизы были направлены
в Генеральную прокуратуру и переданы Ю. Демину, Главному военному
прокурору, а также В. Каламанову, Специальному представителю
Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод
человека и гражданина в Чеченской Республике. Первый заявитель
письменно обратился в прокуратуру 5 апреля 2000 г., а 7 апреля
2000 г. Малгобекский городской суд установил факты смерти четырех
его родственников.
И наконец, заявители утверждают, что расследование преступлений
не отвечало требованиям и было неполным и не может рассматриваться
как эффективное средство правовой защиты согласно статье 13
Конвенции. Они отмечают, что судебно-медицинские исследования не
были проведены в отношении всех тел, что соответствующие
доказательства не были собраны у родственников, что другие
свидетели и выжившие не были допрошены, с тем чтобы установить
виновных в преступлениях, и что им не был предоставлен статус
потерпевших от преступления, который позволил бы им, используя
процессуальные возможности, вмешаться в ход расследования. Первый
заявитель также ссылается на Письмо от 27 мая 2000 г., которым он
был проинформирован о том, что военный прокурор войсковой части N
20102 отказался возбуждать уголовное дело против военнослужащих в
связи с отсутствием состава преступления (corpus delicti) в их
действиях. В соответствии с информацией от прокуроров г.
Малгобека, дело было направлено в прокуратуру г. Ессентуки только
в мае 2000 г., и потребовалось еще некоторое время, чтобы оно
попало к военным прокурорам. Военные прокуроры не могли провести
расследования по существу дела и в очень короткое время пришли к
выводу о том, что состав преступления (corpus delicti)
отсутствует.
Европейский суд считает, что при данных обстоятельствах дела он
не имеет достаточного количества информации для того, чтобы
сделать возможным вынесение постановления по вопросу исчерпания
внутригосударственных средств правовой защиты. Более того, этот
вопрос настолько тесно связан с конкретными обстоятельствами дела,
что нецелесообразно решать его на данной стадии дела.
Поэтому Европейский суд решает присоединить изучение этого
возражения с рассмотрением дела по существу.
3. Суть жалоб заявителей
Власти Российской Федерации не оспаривают факта смерти
родственников заявителей. Вместе с тем они не находят возможности
ответить на вопрос о том, имело ли место нарушение статей 2 и 3
Конвенции в отношении родственников заявителей, поскольку
расследование не завершено.
Заявители утверждают, что имеются подавляющие доказательства
для вывода о том, что их родственники были подвергнуты пыткам и
намеренно лишены своих жизней при обстоятельствах, которые
нарушают статьи 2 и 3 Конвенции. Они также утверждают, что не
имели доступа к эффективным средствам правовой защиты против
указанных нарушений в противоречие статье 13 Конвенции.
В свете объяснений сторон Европейский суд считает, что дело
поднимает сложные вопросы права и факта в соответствии с
Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от рассмотрения
жалоб по существу. Поэтому Европейский суд делает вывод, что
жалобы не могут быть объявлены явно необоснованными по смыслу
пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных причин для объявления их
неприемлемыми не установлено.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
присоединил рассмотрение возражений властей Российской
Федерации о неисчерпанности внутригосударственных средств правовой
защиты с рассмотрением дела по существу;
объявил жалобы приемлемыми, не предрешая существа дела.
Председатель Палаты
Х.РОЗАКИС
Заместитель Секретаря
Секции Суда
С.НИЛЬСЕН
|
